Срок существования миров, или калпа, исчисляется в один «день Брахмы», равный тысячи годам богов, или 360 000 человеческих лет. Столько времени и пребывал Брахма в яйце. Усилием мысли он разделил его на две половины, из которых образовались земля, небо и между ними — воздух. Затем началась отделка здания и заселение его жильцами. Появился живой дух, мысль, основные стихии.
Брахма сам сотворил богов и вечную жертву, три веды, время, планеты, реки, моря, горы и, конечно, людей, способных говорить, страдать, радоваться, испытывать страсть и гнев, совершать покаяние. Дабы возможно стало различие в непробужденном еще к действию мире, Брахма отделил благодать от грехов и подчинил себе живые существа через идею двойственности, расколовшей все сущее на противоположные начала: свет и тьму, жар и холод, радость и горе. Но лишь тогда все окончательно сформировалось, когда миросоздатель сам себя разделил на две составляющие: мужскую и женскую. Тогда-то установилась властительная связь, объединяющая людей и богов, насекомых, демонов, животных и растений. Души живых существ, погруженные в сон, подобно тому как засыпает сам создатель, когда наступает «ночь Брахмы», могут обретать одну из видимых форм в зависимости от кармы, своего рода ценза, накопленного в предшествующих существованиях.
Я пока не стану останавливаться на этом подробно и упомяну только о главном различии в проявлении душ. Согласно «Манусмрити» земные существа появляются одним из четырех способов: из семени, яйца, жары и холода или из чрева. Так появляются на свет растения, насекомые, звери, птицы и рыбы, люди. Зато обитатели адских и небесных миров (именно такие миры описывает «Вишну-пурана») святые отшельники, а также астральные образы, созданные созерцателями и демонами, проявляют себя несколько по-иному. Не вдаваясь в излишние тонкости, скажу лишь, что все эти существа населяют грубые, материальные сферы, имеющие яйцеобразную форму. Такие «миры», окруженные оболочкой, отделяющей их от внешнего пространства, и составляют Вселенную.
Под миром людей и зверей находятся семь нижних миров, где данавы, дайтьи и наги вместе со своими пленительными дочерями вкушают райское блаженство. Воздаяние за совершенное зло ожидает, как и полагается, в аду, который расположен несколько глубже. Небо, естественно, вознесено на самый верх и достигает крайних пределов скорлупы мирового яйца. Между ним и нижними морями плавает плоская тарелка Земли, разделенной концентрическими кругами на семь островных материков — Джамбу, Плакша, Шалмала, Куща, Краунча, Шака и Пушкаре. Они отделены друг от друга поясами морей — моря соленой воды, сока сахарного тростника, вина, топленого масла, простокваши, молока и пресной воды. В центре Земли возвышается Меру, вокруг которой обращаются семь планет. Материк Джамбу расположен у самого подножия божественного пика. На нем как раз и находится Индия, самая прекрасная из девяти областей Джамбу. Название это связано с деревом, которое, если верить «Вишну-пуране», является благодатью для живых существ: «Плоды этого дерева велики, как слоны. Когда они созревают и падают на землю, то возникает река сока; люди пьют его и становятся довольными и здоровыми».
Такова индийская космология — родоначальница буддийской. В глухих деревнях Индии и Непала я встречал людей, которые смотрели на мир через призму пуран. Как-то это уживалось у них с разрозненными осколками современных знаний и теми нехитрыми плодами цивилизация, которые рано или поздно добираются до самых дремучих уголков.
На лубках, которыми торгуют у индуистских храмов, Брахма изображается в виде четырехликого кармино-красного гиганта. В его восьми руках веды, жезл, чаша с водой Ганги, жертвенная ложка, ожерелье, лук и падма — цветок белого лотоса. Вахана миросоздателя — белоснежный лебедь, скользящий по невозмутимой глади первозданных вод.
В образе лебедя Зевс соблазнил прекрасную афинянку Леду…
Миросоздатель, сотворивший женское начало, стал его жертвой. Очевидно, влечение к прекрасному полу — непреложное свойство всех верховных богов. В «Матсья-пуране» рассказывается о том, как у Брахмы появился пятый лик:
«Когда Брахма создал своих сыновей, он не был доволен тем, что получилось, и стал думать, что еще сделать для облегчения своего существования. Он повторял священный слог до тех пор, пока из половины его тела не вышла богиня Гаятри, известная под разными именами — Савитри, Шатарупа, Сарасвати, Брахмани и др. Брахма ошибочно считал ее своей дочерью и тем не менее, увидев ее необычайную красоту, воспылал к ней любовью. Его сыновья, принимавшие Савитри за сестру, были возмущены поведением отца. Савитри учтиво его приветствовала и всячески ему угождала. Брахма смотрел на нее и не мог оторвать глаз. Поскольку в присутствии сыновей он стеснялся следить за идущей Савитри, он создал себе четыре лица, которые смотрели в четыре стороны света и постоянно любовались ею. Когда Савитри увидела, что Брахма воспылал к ней любовью, — она отправилась с братьями на небо. И в тот же миг на голове творца возник пятый лик, обрамленный длинными спутанными волосами и обращенный вверх». Какая непритязательная житейская история! Утонченная метафизика, пронизывающая миф о сотворении мира из яйца, и патриархальная байка, навеянная бытом крестьянской общины.
В Варанаси я видел гладкий продолговатый камень с желтой прожилкой на молочном фоне. Это было мировое яйцо. Оно лежало на прилавке рядом с шиваитскими лингамами, раковинами каури, олицетворяющими женственность, и магическими черными камешками. Его отдавали за две рупии…
Кровосмесительной связи положил конец Шива, отрубив, очевидно, в назидание, пятую голову отцу богов.
Анализируя этот миф, чешская исследовательница Элишка Мергаутова справедливо отмечает: «Из этого следует, что Брахма не пользовался особым уважением шиваитов; вишнуиты, правда, тоже не особенно почитали его. Вообще индуистов, поклоняющихся по преимуществу одному Брахме, было чрезвычайно мало: во всей Индии ему было посвящено не более десяти храмов».
Зато в Гималаях творец сумел взять реванш. Но какой ценой! Приобщенный к пантеону тантрийского буддизма, он превратился в одного из второстепенных юдамов — охранителей, призванных отпугивать злые враждебные силы. Поистине Пиррова победа!
Я видел два изображения Брахмы: на одном он представлен в облике четырехликого титана, стоящего на черепах, на другом — в виде могучего махараджи.
Эту одноголовую ипостась ламы называли Белым Брахмой.
Таков был закономерный финал первого столкновения творца с противоборствующей волей Шивы. Вишну лишь довершил частичное ниспровержение Брахмы. На сей раз отец всего сущего впал в противоположную крайность и проявил излишний пуританизм. Вечно молодая Мохини, у которой, согласно «Брахмавайватра-пуране», «были широкие бедра, крепкие ягодицы, высокая грудь и лицо прекрасное, как луна в осеннее полнолуние», воспылала любовью к верховному, но не смогла добиться взаимности. Не помогла даже помощь вездесущего Камы — владыки любовных влечений. Поддавшись на мгновение его чарам, Брахма опомнился и оттолкнул от себя изнывавшую в страстном томлении нимфу. И тогда разъяренная Мохини прокляла его: «Отныне всякий, кто примет от тебя амулет, мантру или гимн, будет на каждом шагу сталкиваться с препятствием и над ним станут смеяться. Оттого тебя не будут почитать так, как ежегодно почитают всех богов».
Брахма в смятении бросился к Вишну за советом и получил следующую отповедь: «Хоть ты знаешь веду, ты совершил преступление, которое не совершит даже убийца. Женщина есть пальцы природы и драгоценные камни мира. Мир Брахмы — мир радостей. Зачем ты укротил свои страсти? Если женщина неожиданно воспылает любовью к мужчине и придет к нему, мечтая о соединении с ним, мужчина, пусть он и не испытывает к ней страсти, не должен отвергать ее. Если же он отвергнет ее, то в этом мире навлечет на себя различные несчастья, а в том мире попадет в ад. Мужчину не осквернит связь с женщиной, добровольно ищущей его общества, даже если она куртизанка или замужем».
Нужно ли после этого удивляться, что второразрядный ведический бог Вишну постепенно занял одно из главных мест на индуистском Олимпе? В нем обожествлялась сама природа, ее сокровенная весенняя мощь, буйный всеочищающий вихрь обновления. В культе Вишну, особенно в тайных мистериях, посвященных пастушку Кришне, прекраснейшему из его воплощений, есть много общего с орфическими оргиями Древней Греции. Кстати, именно грек Мегасфен, посетивший Индию в 311–302 годах, до нашей эры, отметил, что в эти годы высшего подъема буддизма в горах уже царил Шива, а в долинах люди убирали цветами статуи ласкового Кришны. Его любовь к темнолицей крестьянке Радхе, с которой он тайно встречался в священных рощах и на зеленых бережках, была нежной и трепетной. Он не спускался за ней в преисподнюю, подобно Орфею, искавшему всюду свою Эвридику.
