Обстоятельства дела достаточно полно изложены в обвинительной речи А. Ф. Кони, отметим только некоторые существенные моменты.
3 марта 1869 г. сыскной полицией Петербурга были задержаны купец первой гильдии Станислав Янсен и его сын Эмиль. В деревянном ящике, который был у С. Янсена, находилось 360 фальшивых кредитных билетов. Поводом к задержанию послужило заявление дипломатического курьера французского посольства Обри петербургскому обер-полицеймейстеру.
Обвинение было предъявлено и находившейся в дружеских отношениях со Станиславом Янсеном модистке Акар.
Янсенам было предъявлено обвинение в том, что в марте 1869 года через посредство Обри они ввезли в Россию фальшивые кредитные билеты; Акар — в том, что она выпускала в обращение фальшивые государственные кредитные билеты десятирублевого достоинства, зная лиц, занимающихся их привозом. Защитники просили оправдать подсудимых.
Решением присяжных заседателей Янсены были признаны виновными в намерении выпускать в России фальшивые русские кредитные билеты; Акар — в сознательном сбыте фальшивых билетов, случайно к ней поступивших.
Суд приговорил: Янсена и его сына к лишению всех прав состояния и к ссылке на каторжные работы на заводах — первого на шесть лет, второго на четыре года; Акар — к двухмесячному тюремному заключению («Судебный вестник» 1870 г. № 110—117).
Стр. 104 Неточная цитата из произведения А. С. Пушкина «Полтава».
Стр. 118 8 марта 1872 г. в Петербургском окружном суде с участием присяжных заседателей слушалось дело по обвинению Порфирия Шляхтина в убийстве своего зятя статского советника Алексея Ивановича Рыжова, т. е. в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 1455 Уложения о наказаниях, которое влекло за собой лишение всех прав состояния и ссылку на каторжные работы сроком от 12 до 15 лет.
Председательствовал на заседании В. А. Кейкуатов, обвинял А. Ф. Кони, защищал П. А. Потехин.
29 января 1872 г. отставной поручик Порфирий Шляхтин убил из револьвера своего зятя Рыжова. Эксперты отметили у подсудимого «слабость нервов» и заявили, что «аффекта у подсудимого нельзя отвергать», хотя во время убийства он действовал в «полном здравии». На этом основании адвокат требовал признать подсудимого больным, которому необходимо не «наказание», а «лечение».
После вынесения вердикта присяжных окружной суд постановил: «Подсудимого Шляхтина лишить всех прав состояния, сослать на поселение в неотдаленные места Сибири» («Судебный вестник» 1872 г. № 3—7).
Стр. 126 А. Ф. Кони имел в виду популярное в то время учение Гегеля о наказании.
Стр. 136 Заседание по делу купца второй гильдии Г. Ф. Горшкова состоялось 19 июня 1873 г. во втором отделении Петербургского окружного суда.
Горшков обвинялся в том, что. являясь членом скопческой секты, совратил в нее в 1864— 1866 гг. своего малолетнего сына Василия и участвовал в его оскоплении, т. е. в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 201 Уложения о наказаниях.
Председательствовал на заседании К. Д. Батурин, обвинял А. Ф. Кони, защищал присяжный поверенный В. А. Кейкуатов.
Защитник, возражая на доводы прокурора, в своей речи обратил внимание суда и присяжных заседателей на следующие обстоятельства:
1) большой промежуток времени (9 лет) между совершением преступления и началом дела усугублял недостаток данных, на которых можно было бы построить обвинение;
2) согласно разъяснению кассационного департамента Сената закон преследует только за распространение скопчества, за совращение в оскопление других и за самооскопление, но не за принадлежность к скопчеству;
3) принадлежность Горшкова к скопческой секте является «духовной», что не карается законом;
4) неупотребление мяса и замкнутый образ жизни не обязательно свидетельствуют о принадлежности к скопчеству.
Защитник пришел к выводу, что человек, не принадлежащий к скопческой секте, никогда не принесет в жертву своего собственного сына, а если он и принадлежит к секте, то это еще не значит, что он участвовал в оскоплении.
Решением присяжных заседателей подсудимый был признан невиновным («Судебный вестник» 1873 г. № 131, 132, 134, 135).
Стр. 151 Речь идет о восьмитомной «Истории министерства внутренних дел», написанной бывшим управляющим канцелярии Рижского генерал-губернаторства Н В. Варадиновым, содействовавшим обращению эстонцев и латышей в православие. Книга содержит сведения об отношении царского правительства к расколу.
Стр. 158 Дело об убийстве Филиппа Штрама слушалось Петербургским окружным судом 23 октября 1871 г.
Александр-Филипп Штрам (23 года), его мать Елизавета Штрам и Эмануил Васильевич Скрыжаков (21 год) обвинялись в том, что по совместной договоренности убили Филиппа Штрама с целью завладения его имуществом. 8 августа 1871 г. Александр Штрам в присутствии своей матери Елизаветы Штрам привел этот общий умысел в исполнение, а после совершения убийства все трое скрывали следы преступления и пытались сбыть добытые преступлением ценные бумаги («С.-Петербургские ведомости» 1871 г. № 291).
Совершенное преступление предусматривалось ст. ст. 13, 1451 и п. 4 ст. 1453 Уложения о наказаниях, определяющими соответственно понятие соучастия в преступлении, наказание за убийство близких родственников и за совершение убийства в целях ограбления убитого, получения наследства или завладения какой-либо собственностью.
Председательствовал на заседании председатель окружного суда Н. Б. Якоби, обвинял А. Ф. Кони, защищали Е. А. Борщов, Поццо и С. В. Евреинов.
Присяжные заседатели признали всех троих виновными в соучастии в убийстве, указав, что Елизавета Штрам заслуживает снисхождения.
В заключительном слове о мере наказания для подсудимых А. Ф. Кони заявил, что Александру Штраму необходимо смягчить наказание ввиду того, что присяжные признали правдивыми его первоначальные показания.
Окружной суд приговорил: лишить подсудимых Штрама и Скрыжакова всех прав состояния и сослать: Александра Штрама в каторжные работы на пятнадцать лет в рудниках; Эмануила Скрыжакова — на работу в крепостях на девять лет. Елизавета Штрам осуждалась к 5-летней работе на заводах и к поселению в Сибири навсегда («С.-Петербургские ведомости» 1871 г. № 291-296).
Стр. 174 Дело по обвинению адъютанта начальника третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии ротмистра Александра Мясникова, его брата почетного смотрителя Вознесенского училища Ивана Мясникова и петербургского мещанина Амфилогия Караганова после длительного расследования слушалось во втором отделении Петербургского окружного суда с 17 до 23 февраля 1872 г.
Председательствовал на заседании В. А. Кейкуатов, обвинял А. Ф. Кони, защищали: А. Мясникова — К. К. Арсеньев, И. Мясникова — В. Н. Языков, А. Караганова — Н. Ф. Депп; поверенными гражданских истцов были А. В. Лохвицкий, А, П. Остряков.
В суд было вызвано 114 свидетелей, один из которых скончался во время суда по неустановленной причине.
23 февраля 1872 г. присяжные вынесли всем подсудимым оправдательный приговор.
В своих воспоминаниях А. Ф. Кони неоднократно обращался к этому делу. Он указывал на очень большой срок, который прошел со дня совершения преступления — 24 сентября 1858 г. — до дня рассмотрения его в суде. К моменту вынесения приговора многие свидетели умерли, а один из обвиняемых, Караганов, был тяжело болен.
Обстоятельства дела таковы. 12 сентября 1859 г. дальний родственник умершего купца К. Беляева И. Мартьянов обратился к петербургскому военному губернатору с жалобой на Мясникова, обвиняя его в подделке завещания.
Через три месяца, 18 декабря 1859 г., Мартьянов умер. В 1861 году его мать возбудила дело о подлоге завещания, но также вскоре умерла. Ее правопреемниками были муж и жена Ижболдины и купчиха Пешехонова. Не дожидаясь окончательного разрешения гражданского спора о подлоге завещания, Ижболдин 2 июля 1868 г. обратился к прокурору Петербургского окружного суда с просьбой привлечь братьев Мясниковых и Караганова к уголовной ответственности. Дальнейшие события обстоятельно изложены в речи Кони.
Мясниковы не признали себя виновными. Караганов же заявил, что он, по просьбе Александра Мясникова, на чистом листе бумаги «учинил» подпись от имени Козьмы Беляева, но самого текста завещания не писал.
