Ознакомительная версия.
571
См., напр.: State v. Armington, 25 Minn. (5 Young) 29, 38–39 (1878) (уверенность в действительности судебного решения о разводе, основанная на заверении адвоката о последнем факте, не является релевантной error juris); Weston v. Commonwealth, 111 Pa. 251,274 (1886) (если, полагаясь на совет адвоката о границах дозволенного в защите предполагаемого правового титула, обвиняемый совершил тяжкое убийство, то такой совет «не отягчает и не смягчает его преступление в какой-либо степени и, как следствие, нерелевантен»),
См., напр.: «… Незнание чиновником обычаев относительно правильного истолкования закона не может изменить закон и сделать законным и действительным акт, который иначе был бы недействителен. Как бы ни очевидно суров мог быть данный принцип, таков есть и должен быть закон. Каждый презюмируется знающим закон, понимающим его следствия, и каждый, следовательно, должен подчиняться ему; и любая ошибка любого должностного лица, в силу которой сторона нарушила его, не может быть использована для оправдания или извинения, когда она вызвана отвечать за своё нарушение», The Sarah В. Harris, 21 Fed. Cas. 441, 442 (D. Me. 1867) (No. 12344); Gardner v. People, 62 N.Y. (17 Sick.) 299, 303–305 (1875) (ошибка в истолковании закона, основанная на совете о законности действий, не является релевантной); «.. Грубое неведение мирового судьи не извиняет их (обвиняемых, добросовестно полагавшихся на его совет о законности действий. – Г.Е.). Последовав его совету, они проявили виновность в небрежности и необдуманности», State v. Goodenow, 65 Me. (1 Pulsifer) 30, 33 (1876).
См., напр.: «Вряд ли существует какое-нибудь право, которое не допускает некоторого искусного сомнения, и существовали бы постоянные соблазны нарушить законы, если бы люди не были обременены постоянной бдительностью в избежание их», Barlow V. United States, 32 U.S. (7 Pet.) 404, 411 (1833).
См., напр.: State v. Boyett, 32 N.C. (10 Ire.) 336, 343 (1849) (допущение утверждения о незнании закона к выдвижению в опровержение обвинения породило бы запутанность в процессе вследствие противоречивости доказательств по этому вопросу; как следствие, правосудие не могло бы отправляться надлежащим образом); Marmont v. State, 48 Ind. (19 Black) 21, 31 (1874) (положение о нерелевантности error juris требуется «с целью практически отправлять правосудие среди людей»).
Так, ср. первые, ещё не получившие должной разработки шаги в направлении новой теоретической рационализации максимы ignorantia juris в плане преступлений mala prohibita: «Эта норма (ignorantia juris. – Г.Е.), необходимая для правильного отправления правосудия, сурова, когда применяется к тому, что является лишь malum prohibitum. Но в целом в уголовном праве это не особенно проявляется, поскольку наибольшее число преследуемых по обвинительному акту правонарушений являются mala in se…» (см.: Bishop J.P. Op. cit. Volume I. P. 198).
Перевод трёх понятий основывается на близком к рассматриваемому статуту по времени их судебном истолковании в Пенсильвании (см.: Commonwealth v. Drum, 58 Ра. (8 Smith) 9, 16 (1868)). – Г.Е.
См., напр.: Grainger v. State, 13 Tenn. (5 Yerg.) 459 (1830), где, определяя злое предумышление, суд избрал фостеровскую дефиницию последнего, описав его как коренящееся в «сердце, потерянном для всякого социального порядка и непреоборимо склонном к злодеянию», Ibid, at р. 462; M’Whirt’s Case, 44 Va. (3 Gratt.) 594 (1846), где в обсуждение вопроса о тяжком и простом убийстве суд привлёк фостеровско-блэкстоуновско-истовскую характеристику данных преступлений, Ibid, at р. 604–607, сочтя предложенные указанными авторами принципы «решающими относительно характера рассматриваемого (в данном деле. – Г.Е.) убийства», ibid, at р. 607; Smith v. State, 33 Me. (3 Red.) 48 (1851), где суд, разграничивая тяжкое убийство по правилу о фелонии и простое убийство по правилу о мисдиминоре, прибегнул к фостеровской мысли: «Когда смерть воспоследует в ходе осуществления неправомерного замысла, без какого-либо намерения убить, содеянное будет или тяжким убийством, или простым, что зависит от того, было ли намеренное правонарушение фелонией или только мисдиминором», Ibid, at р. 55.
Ср.: «Они (эти законы. – Г.Е.) не изменяют границ преступления тяжкого убийства и не создают какое-то тяжкое убийство, которого не существовало прежде. Они просто проводят разделяющую линию через старую область и дают новые имена двум частям» (см.: Bishop J.P. Op. cit. Volume II. P. 551).
Ср. также: «… Этот акт (пенсильванский 1794 г. – Г.Е.) не определяет преступление тяжкого убийства, но отсылает к нему как к известному правонарушению; не меняет он – постольку, поскольку это касается тяжкого убийства первой степени – наказания, которое всегда заключалось в смертной казни. Всё, что он делает, так это определяет различные виды тяжкого убийства, которые должны быть ранжированы в различные классы и подвергаться различным наказаниям», White v. Commonwealth, 6 Binn. 179, 182–183 (Pa. 1813); «Статут, установивший степени тяжкого убийства, не создал какого-либо нового преступления или изменил дефиницию «тяжкого убийства», существовавшую в том виде, в каком она понималась общим правом…», Green
V. Commonwealth, 94 Mass. (12 Allen) 155, 170 (1866); Davis v. Utah Territory, 151 U.S. 262, 266–270 (1894) (аналогично); Bergemann v. Backer, 157 U.S. 655, 656–658 (1895) (аналогично).
Cp. уже более современную оценку: «… В 1794 г. Пенсильвания попыталась ослабить оковы права, сохранив смертную казнь лишь за «тяжкое убийство I степени»…», McGautha v. California, 402 U.S. 183, 198 (1971); «Из зафиксированной истории пенсильванского статута 1794 г. очевидно явствует, что… правильно охарактеризовать его скорее как способ фиксации степени (имеется в виду степени тяжкого убийства. – Г.Е.)… Пенсильванский статут 1794 г. толкуется в таком плане пенсильванскими судами…, и… сходные статуты в других штатах рассматриваются подобным же образом лишь как способы фиксации степени», People v. Dillon, 34 Cal. 3d 441, 464, 464 n. 9 (1983); «Акт 1809 г. (в Мэриленде, воспринявший пенсильванскую модель. – Г.Е.) не отменил концепции тяжкого убийства по общему праву, а просто разделил его на степени для целей наказания», Hardy v. State, 301 Md. 124, 137 (1984); «… В соответствии с правом Северной Каролины существует только одно преступление тяжкого убийства по общему праву, которое статутом (принятым первоначально в 1893 г. по пенсильванскому образцу. – Г.Е.) разделено на две степени», Hartman v. Lee, 283 F.3d 190, 2002 U.S. App. LEXIS 3448, *22 (4th Cir. 2002).
См.: Commonwealth v. Campbell, 89 Mass. (7 Allen) 541 (1863). В данном деле, согласно его фактам, в ходе подавления восстания воинскими подразделениями были сделаны ружейные залпы в собравшийся народ; в завязавшейся перестрелке был убит посторонний наблюдатель, причём осталось невыясненным, выстрел с какой стороны оказался фатальным. Один участник восстания был обвинён в тяжком убийстве этого прохожего, однако при инструктировании присяжных судьи Верховного Суда Массачусетса (Supreme Judicial Court), рассматривавшего дело по первой инстанции, указали, что осуждение за тяжкое убийство не может иметь места, если погибший был убит не восставшими, а воинским подразделением. Соответственно, присяжные оправдали обвиняемого.
Ibid, at р. 544.
Ср. современное формулирование агентской теории: «В соответствии с доктриной тяжкого убийства по правилу о фелонии совершающий фелонию не виновен в тяжком убийстве, когда убийство совершается лицом иным, нежели чем совершающий фелонию или его соучастники», Campbell v. State, 293 Md. 438, 443 (1982).
См., напр.: Pennsylvania v. Honeyman, Add. 147 (Pa. Allegh. Cty. Ct. 1793), где в решении вопроса о том, является ли содеянное тяжким убийством либо же простым, суд обратился к фостеровско-блэкстоунской характеристике mens rea первого: «Prima facie, каждое убийство является тяжким убийством, поскольку злой умысел презюмируется, если обвиняемый не докажет смягчающие обстоятельства, которые опровергают презумпцию злого умысла… Каждое волимое причинение смерти или каждое деяние, которое очевидно должно причинить вред, совершено с намерением причинить вред и без провокации и следствием которого является смерть, является тяжким убийством, поскольку презюмируется не провокация, а злой умысел. Право подразумевает злой умысел и обвиняемый должен доказать провокацию для опровержения презумпции злого умысла», Ibid, at р. 147–148; Commonwealth v. York, 50 Mass. (9 Met.) 93 (1845), где в обоснование распределения бремени доказывания в преступлении тяжкого убийства суд прибегнул к презумпции mens rea, сформировавшейся в общем праве Англии, которое «наши английские предки по изначальном основании колонии здесь… принесли… с собой…», Ibid, at р. 109–110; Commonwealth v. Drum, 58 Pa. 9 (1868), где суд указал, что «можно постановить как общее правило всякое убийство презюмирующимся злоумышленным…, доколе противное не выявится из доказательств. Как следствие, бремя смягчения преступления с тяжкого на простое убийство по доказанности учинения подсудимым деяния лежит на нём. Он должен доказать все обстоятельства смягчения или извинения…», Ibid, at р. 18.
Ознакомительная версия.
