Ознакомительная версия.
Одним из этапов грамматического способа толкования уголовного закона является установление лексического значения каждого слова, выявление его смыслового значения, которое создатель нормы в них вложил.
Слово с точки зрения лингвистики является базисным элементом языковых систем. Оно обладает настолько подвижной конструкцией, что легко принимает любые морфологические изменения. Поэтому очень важно установить значение каждого слова, употребленного в нормативном акте.
Лексическое значение слова определяется его соотнесенностью с соответствующим понятием и местом слова в лексической системе языка (т. е. его различными связями с другими словами). Отсюда задача толкователя установить не просто смысл и его значение в предложении, а те функции, которые оно несет. В большинстве случаев установление лексического значения слова происходит как бы автоматически. То есть слово, включенное в текст, озвучивает само себя функционально, в соответствии со своим значением и назначением. Другое дело, если оно многозначно, заимствовано или это специальный термин. Здесь интерпретатору надо выяснить: есть ли легальное или аутентическое толкование данных понятий. Если нет, то ему самому необходимо установить лексическое выражение конкретного слова, используя словари или иные источники.
Содержательная сторона слова, его внутреннее устройство – явление сложное, многогранное. Если попытаться «разложить» многочисленные определения слова на составляющие их компоненты, то со всей очевидностью выделятся три элемента:
1) предмет, для называния которого служит слово;
2) звуковая форма;
3) представление о называемом предмете, возникающее в сознании человека.
Все три элемента связаны между собой, образуя так называемый семантический треугольник, вершина которого – фонетическая оболочка слова, а два противоположных угла – предмет и понятие (именно так представляли себе соотношение между словом, вещью и мыслью о ней древние стоики). Фонетическая оболочка слова (т. е. последовательность его звуков) связана в сознании человека и в системе языка, с одной стороны, с предметом действительности (явлением, процессом, признаком), а с другой – с понятием, с представлением об этом предмете. Понятие является основой формирования значения слова.
Лексическое значение слова, являясь элементом общеязыковой системы, тем не менее, обладает достаточной самостоятельностью. Оно имеет собственно семантические, то есть присущие только ему, специфические свойства, например, разные способы номинации предметов, понятий, явлений, признаков по характеру соотнесения с действительностью (прямое – непрямое или переносное), по степени мотивированности (непроизводное – производное), по способам и возможностям лексической сочетаемости (свободное – несвободное), по характеру выполняемых функций (номинативные – экспрессивно-синонимические).
Рассмотрим слова с экспрессивно-синонимическим значением, в которых основным является эмоционально-оценочный признак на примере ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Слова с таким значением возникли как добавочные экспрессивно-оценочные наименования уже существующих номинаций. Возникает вопрос: что такое вражда, ненависть? В толковых словарях эти понятия толкуют следующим образом: Вражда – неприязнь, взаимная ненависть, недоброжелательные отношения. Питать вражду к кому-нибудь. Жить во вражде с кем-нибудь. Непримиримая вражда. Возгорелась вражда[80]; вражда – (антагонизм), злоба, недоброжелательство, нелюбовь, ненависть, неприязнь, неприязненность, рознь, недружелюбие, нелады[81]; ненависть – чувство сильной вражды[82], злобы; ненависть – см. вражда, отвращение, питать ненависть[83]. В итоге получается, что под ненавистью может пониматься чувство сильной вражды и злобы, а под враждой – сильная неприязнь, основанная на ненависти. Однако закон никак не определяет эти понятия. Мы пришли к выводу, что ненависть – это вражда, а вражда – это ненависть, это слова-синонимы, а синонимия понятий затрудняет понимание закона и, следовательно, предопределяет ошибки правоприменения. Таким образом, хотелось бы определенности в ст. 282, чтобы преступления, предусмотренные данной статьей, могли совершаться только по мотивам ненависти или только по мотивам вражды.
В тех случаях, когда законодатель использует несовершенную форму глагола или причастия, он, как правило, ставит наступление юридических последствий в зависимость от наступления результатов действия («Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли, проживающего в нем лица… наказывается» ст. 139 УК РФ; «Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом» ст. 124 УК РФ).
Невозможно осуществить грамматическое толкование, минуя лексический уровень языка. Общественная природа языка обнаруживается, прежде всего, в его лексике. Лексическое значение – это содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нем представление о предмете, свойстве, процессе, явлении. К одним из основных проблем лексического компонента грамматического анализа можно отнести распознавание значения многозначных слов, а также установление тождества значений различных слов и словосочетаний, используемых при формулировании уголовно-правовых норм. При толковании многозначных слов необходимо: 1) распознать такое слово; 2) выбрать соответствующее значение в конкретном контексте. А то, в каком из лексических значений выступает слово, определяется его сочетаемостью с другими словами. Реализацию того или иного значения слова осуществляет и более широкий контекст или ситуация, общая тематика речи. Так, например, слово «лицо» в п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух или более лиц) трактуется как «любой человек», а вот в ст. 32 УК РФ, в которой определяется понятие соучастия в преступлении, тем же словом обозначается не всякий человек, а только вменяемый и достигший возраста уголовной ответственности.
В уголовном праве, как правило, принято, что одни и те же слова и словосочетания, используемые законодателем при формулировании различных норм, имеют одинаковые значения. В то же время в зависимости от контекста трактовка того или иного слова приобретает определенную специфику. Например, определения «корысти» при хищении (примечание к ст. 158 УК РФ) и при квалифицированном убийстве (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) различаются. Если при хищении лицо стремится обогатиться за счет похищаемого имущества, то при убийстве возможно удовлетворение корыстных побуждений путем уклонения от материальных затрат, а не только посредством получения материальных благ. Уяснение таких тонкостей, наверное, справедливо относить в рамках грамматического анализа к так называемому специально-юридическому толкованию. Именно поэтому при толковании уголовного закона, наряду со знанием правил русского языка, необходимо использование специальных правил грамматического толкования, вытекающих из специфики права.
В тексте уголовного закона используются почти все (исключая междометия) самостоятельные и служебные части речи (существительные, прилагательные, глаголы, причастия, деепричастия, числительные, союзы и предлоги). Все они изучаются в разделе русского языка, именуемого морфологией. Каждая из частей речи важна для понимания уголовного текста.
Итак, первым этапом грамматического способа толкования является установления значения всех слов и выражений, употребленных в тексте уголовно-правового акта. После этого следует перейти к выяснению грамматической формы прилагательных, существительных, наклонения глаголов, видов причастий и т. д.
Все нормативные акты обезличены законодателем и несут в себе неиндивидуальный характер стиля законодательных положений. Так, в лексическом отношении безличность стиля влечет за собой полный отказ от употребления личных местоимений и личных форм глаголов повелительного наклонения и др. Напротив, в актах правоприменения в значении повелительных действий используются инфинитивные конструкции, такие, как «обязать, поручить, возложить, обеспечить, разработать» и т. д. Обычно они однородны и похожи один на другой (правда, есть стилевые особенности у актов текущего правотворчества и кодификационных актов). Имеет значение и такая черта законодательства, как оперирование заранее установленными языковыми средствами, унифицированность и стереотипность форм выражения воли законодателя. Это порождает формализацию, когда для выражения одной и той же мысли используется один и тот же ряд слов или приемов, применяемых в определенной последовательности[84]. То есть в тексте закона применяются стандартные термины, стереотипные фразы и выражения, устоявшиеся стабильные языковые конструкции. Соответственно для норм, регулирующих близкие отношения, так в Особенной части УК надо применять одинаковые грамматические и синтаксические обороты и конструкции.
Ознакомительная версия.
