Задача правильного применения закона в том и заключается, чтобы, не сводя мысли законодателя лишь к буквальному текстовому ее воплощению, вскрыть ее подлинное и полное содержание. Верность этого положения можно иллюстрировать анализом двух смежных составов, обычно относимых сторонниками так называемых формальных деликтов к формальным составам – оскорбление действием и побои (ст. 159 и 146 УК РСФСР). Где грань между двумя этими составами?
С субъективной стороны и ст. 159, и ст. 146 УК РСФСР одинаково предполагают умысел. Объективная сторона, поскольку она заключается в действиях, и тут, и там выражается в нарушении телесной неприкосновенности потерпевшего. Где же критерий для разграничения побоев и оскорбления действием? Когда действия виновного следует квалифицировать по ст. 159 и когда – по ст. 146 УК РСФСР? Этот критерий заключается лишь в различии последствия, указание на которое отсутствует и тут, и там: если удары причинили боль, – это побои, предусмотренные ст. 146 УК РСФСР; если же удары вызвали обиду, – это оскорбление действием, предусмотренное ст. 159 УК РСФСР. В соответствии с этим и сам потерпевший вправе поставить вопрос о привлечении к ответственности виновного по ст. 159 или ст. 146 УК РСФСР в зависимости от того, какое последствие, моральное (обида) или физическое (боль), для него более ощутимо. Таким образом, грань, лежащая между двумя формальными «беспоследственными» деликтами, оказывается в различиях последствий – последствий, будто бы вообще в них отсутствующих.
Необходимость для каждого состава последствия как одного из элементов, характеризующих его объективную сторону, не может быть оспорена и ссылкой на то, что в некоторых случаях закон говорит о последствиях, которые не наступили, а лишь могли наступить. Наличие подобных составов, конечно, сомнений не вызывает. Так, ст. 109 УК РСФСР говорит о действиях, которые «хотя бы и не повлекли, но заведомо для должностного лица могли повлечь тяжелые последствия»; аналогично ст. 593в УК РСФСР говорит о нарушении работниками транспорта трудовой дисциплины, если это нарушение повлекло или могло повлечь повреждение или уничтожение подвижного состава, пути и т. д. Для правильного понимания этих составов нельзя упускать из виду отмеченного выше относительного характера последствий. Дело в том, что ст. 109 и ст. 593в УК РСФСР предусматривают в указанных случаях реальное или возможное наступление не вообще каких-либо последствий, а определенных, в законе описанных последствий: «тяжелых последствий» (как говорит ст. 109 УК РСФСР) или «повреждение или уничтожение подвижного состава или пути» и т. п. (как конкретно говорит ст. 593в УК РСФСР). Возможное отсутствие этих последствий отнюдь не исключает реального наличия иных последствий. Это положение находит четкое подтверждение в тексте тех же ст. 109 и 593в УК РСФСР.
Действительно, ст. 593в УК РСФСР предусматривает ряд наступающих одно за другим последствий нарушения трудовой дисциплины: 1) нарушение правил уличного движения, 2) недоброкачественный ремонт, 3) повреждение или уничтожение подвижного состава и др., 4) срыв намеченных правительством планов перевозок или угроза правильности и безопасности движения независимо от того, могли или не могли наступить, согласно ст. 593в УК РСФСР, последствия, указанные в ч. 1 и 2 этой статьи. Напротив, последствия, указанные в ч. 1, – нарушение правил движения, недоброкачественный ремонт или другое отрицательное явление (как последствие нарушения трудовой дисциплины) – для состава ст. 593в УК РСФСР безусловно необходимы. Равным образом, согласно ст. 109 УК РСФСР, безусловным и вполне реальным последствием злоупотребления властью является «явное нарушение правильной работы учреждения или предприятия, или причинение ему ущерба, или нарушение общественного порядка или охраняемых законами прав и интересов отдельных граждан», а возможными – лишь «тяжелые последствия». Таким образом, возможность наступления вредных последствий, предусмотренная ст. 593в и 109 УК РСФСР, касается лишь некоторых последствий, которые могут наступить или не наступить дополнительно к последствиям необходимым.
То положение, что возможность наступления последствия есть, в качестве элемента состава преступления, столь же реальный и требующий установления факт, как и в действительности наступившее последствие, неоднократно признавалось Верховным Судом. Так, С. был осужден Военным трибуналом за то, что, будучи техником-нормировщиком вагоноремонтной колонны № 36, находился 9 ноября на работе в пьяном состоянии, вследствие чего не мог выполнять возложенных на него служебных обязанностей. Коллегия, исходя из того, что появление С. на работе в нетрезвом виде в данном случае не повлекло и не могло повлечь последствий, указанных в ч. 1 ст. 5817 УК Грузинской ССР, признала, что этот проступок подлежит разрешению в дисциплинарном порядке[63].
Верховный Суд, таким образом, признал необходимым исходить из двух установленных фактов: поведение С. 1) не повлекло и 2) не могло повлечь вредных последствий. Но ведь в ряде других составов преступлений, обычно относимых к «формальным», речь идет именно об установлении факта возможных последствий. Так, ст. 156 УК РСФСР предусматривает «заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии, лишенного принять меры самосохранения по малолетству, дряхлости, болезни или вообще вследствие своей беспомощности».
Отнесение преступления, предусмотренного ст. 156 УК РСФСР, к «формальным» основано на ложном представлении, будто «оставление в опасности» – действие (или бездействие), не требующее последствий. Однако совершенно несомненно, что оставление в опасности, то есть создавшееся опасное положение лица, должно быть доказано именно как реально наступившее последствие действий или бездействия (проводник ушел, врач не явился и т. п.) обвиняемого, хотя в законе нет специального указания и на возможность вредных последствий.
Авторы учебника общей части уголовного права – Филлиповский, Толар, Долепский – указывают: «Новый Уголовный кодекс не знает так называемых формальных преступлений, при которых речь идет о простом отклонении (буквально «превышении») от нормы, последствием которого не является нарушение или создание угрозы (опасности) для объекта преступления; в соответствии с новым Уголовным кодексом любое преступление имеет своим последствием причинение вреда или, по меньшей мере, создание угрозы (опасности) в отношении объекта уголовного преступления»[64].
Верность этого положения находит свое подтверждение и при анализе такого своеобразного состава, как мошенничество в смысле ст. 169 УК РСФСР. Эта статья определяет мошенничество как обман или злоупотребление доверием с целью получения имущества; таким образом, ст. 169 УК РСФСР как бы отсекает последствие – получение имущества – от состава мошенничества; мошенничество, согласно ст. 169 УК РСФСР, вполне возможно и без получения имущества. Однако ст. 169 УК РСФСР обязательно требует последствия, конечно, не в форме получения имущества как необходимого элемента состава.
Для выяснения этого вопроса обратимся к следующему примеру. Иванов явился к Сидорову и ложно сообщил ему, что его, Сидорова, жена заболела и просила прислать 1000 руб. Далее можно наметить два варианта: Сидоров поверил, но заявил, что, к сожалению, в настоящий момент денег не имеет. В этом случае в действиях Иванова имеется, согласно ст. 169 УК РСФСР, состав оконченного мошенничества, хотя имущества (денег) Иванов не получил. Здесь последствие – введение в заблуждение Сидорова. Обратимся к другому варианту: Сидоров, выслушав Иванова, ему не поверил, так как он получил за час до прихода Иванова телеграмму, что жена приезжает. В этом случае может стоять вопрос об ответственности Иванова лишь за покушение, по ст. 19 и 169 УК РСФСР, ибо в этом последнем случае обман не привел к результату: Сидоров в заблуждение введен не был. Таким образом, различие в составах мошенничества, согласно ст. 169 УК РСФСР, с одной стороны, и ст. 180 УК РСФСР – с другой, заключается не в том, что по ст. 180 УК РСФСР требуется последствие, а по ст. 169 УК РСФСР такового не требуется: различие лишь в том, что по ст. 180 УК РСФСР последствие – получение имущества, по ст. 169 УК РСФСР – введение в заблуждение.
Выше было отмечено, что среди элементов состава нет лучших или избранных, что все элементы равно необходимы для наличия описанного в законе состава преступления. Отсюда, однако, не следует, что значение элементов во всех отношениях однородно. Напротив, необходимо с полной отчетливостью подчеркнуть следующее положение.
