Ознакомительная версия.
Думается, что психологическую эффективность норм законодательства можно сравнить с их убедительностью, авторитетностью для субъектов правового общения. Следует согласиться с тезисом Ф. Боаса о том, что право должно превалировать над силой и принуждением, иметь условием своей эффективности внутреннее убеждение[254]. Еще Л. И. Петражицкий писал: «Ошибочно думать, будто право регулирует исключительно внешнее поведение или довольствуется чисто внешним поведением, признавая для исполнения достаточным известный внешний эффект, независимо от явлений внутреннего мира»[255]. Именно на необходимость изменения внутреннего мира человека, его мировоззрения, идеалов, установок, ожиданий должно обратить внимание современное Российское государство. Без изменения личности человека, ее соответствующих структур расчеты на изменения в поведении людей, на реформирование общественных отношений оказываются совершенно необоснованными.
Психологическая эффективность норм законодательства носит особый характер, так как не может быть измерена традиционными эмпирическими методами. Однако психологическое признание конкретной нормы, сознательная солидаризация с ней и готовность ей подчиняться, реализовывать ее гораздо важнее, нежели чисто внешнее, принудительное подчинение этой норме.
С позиции понимания эффективности норм законодательства как соотношения цели и результата психологическая эффективность будет представлять собой соотношение идеологических целей норм и реальных изменений в правосознании лица, в его отношении к тем или иным предписаниям, вариантам поведения. В литературе указывалось, что воля к повиновению правовым предписаниям, сознательный выбор правомерного варианта поведения составляют реализацию права с субъективной стороны[256]. Изменения в правосознании будут характеризовать и субъективный, психологический момент в эффективности норм права.
Вместе с тем необходимо иметь в виду, что нормы позитивного права не являются единственным источником правовой информации для субъектов общественных отношений. Правовая информация воспринимается адресатами по различным каналам, из разных источников[257]. Это могут быть и непосредственное уяснение правовых норм, и получение консультаций, общение в коллективах, и пропаганда закона, познание норм права через их интерпретацию средствами массовой информации. Развитие политической борьбы сопровождается манипуляциями с информацией, в том числе правовой. Недаром в литературе получили распространение термины, отражающие процессы осуществления различного рода операций с информацией, например «информтактика»[258].
Психологический эффект правового воздействия зависит не только от характера самого воздействия, но также от текущего состояния и особенностей личности, сталкивающейся с этим воздействием. Личность воспринимает и преломляет влияние правовой системы, выступая как единое целое, характеризующееся определенной устойчивостью способов реагирования на правовое воздействие и поведения в сфере правового регулирования. Вместе с тем, испытывая правовое воздействие со стороны правовой системы, она сама подвергается психологическим изменениям формирующего и преобразовывающего (модифицирующего) характера. При этом следует обращать внимание не только на интеграцию личности в систему правового регулирования, но и на ее обособление, ведущее к отклоняющемуся от правовых предписаний поведению[259].
Интеграция проявляется в том, что личность психологически адаптируется к постоянному регулятивному воздействию со стороны правовой системы, усваивает различные элементы социально-правовой подкультуры, господствующие стереотипы правового мышления и поведения, принятую в данном обществе модальность социально-правовых оценок, т. е. становится похожей на других («такой как все») в сфере правового регулирования. Конечно, такая адаптация не может являться «заслугой» лишь конкретной нормы. Более того, она есть следствие не только правового, но гораздо более широкого социально-культурного воздействия.
В то же время психологическое исследование не может упускать из виду тот очевидный факт, что личность не растворяется в социально-правовой детерминации и далеко не всегда личностное психическое опосредование этой детерминации в полной мере способствует ее реализации[260].
При исследовании психологической эффективности норм законодательства следует отметить ряд обстоятельств. Во-первых, как справедливо отмечается в литературе, в общественном мнении имеет место существенное различие между относительно слабым знанием правовых норм и довольно хорошим знанием общих принципов права. Граждане, как правило, хорошо усваивают общие требования права, вошедшие в правовое сознание как социальные ценности, как социальные требования, как генеральная идея, и, вместе с тем, частные его предписания во многих положениях им не известны. Уровень правосознания зависит также от таких факторов, как пол, возраст, образование, социальное положение личности. Наконец, он связан с отраслями законодательства: более высокий уровень зафиксирован для уголовно-правовых норм и значительно меньший – для норм административного и государственного права[261].
Естественно, что если конкретная норма адресату неизвестна, то ни о какой ее психологической эффективности в отношении данного лица говорить не приходится.
Итак, психологическая эффективность норм законодательства немыслима без того, что И. А. Ильин назвал признанием права. Он писал: «Признание положительного права состоит в том, что человек, усмотрев с очевидностью его объективное содержание и его субъективное значение, добровольно вменяет себе в обязанность соблюдение его правил и воспитывает в этом направлении не только свои сознательные решения, но и свои непосредственные, инстинктивные хотения и порывы. Он совершает этим своеобразное духовное приятие положительного права, и это приятие требует особой зрелости ума и воли, особого равновесия души потому, что оно должно совершиться с отчетливым сознанием всегда возможных глубоких несовершенств положительного права»[262].
В соответствии с разграничением права на частное и публичное представляется целесообразным разделить эффективность норм законодательства на публично-правовую и частно-правовую. Если в первом случае эффект нормы будет связан с изменениями в общественном устройстве, в деятельности государственных органов, в политике государства, то во втором – с удовлетворением интересов частных лиц. Представляется, что и восприятие норм публичного и частного права может существенно различаться, поэтому специфичной будет также их психологическая эффективность.
В соответствии с поставленной нами задачей многоаспектного, плюралистического исследования проблем эффективности целесообразно выделить виды неэффективности норм законодательства. Такая классификация могла бы способствовать более точному определению причин неэффективности соответствующих правовых предписаний, проведению более адресной, избирательной работы по устранению причин нерезультативности соответствующих норм. Определение вида неэффективности должно базироваться на конкретных эмпирических исследованиях.
1. Неэффективность может быть временного и постоянного действия. Временная неэффективность норм связана, прежде всего, с недостаточно быстрой реорганизацией правоприменительной практики. Постоянная неэффективность предопределена недостатками самих норм, которые ставят нереальные цели, противоречат общественному правосознанию и т. д.
2. По сфере распространения в пространстве можно выделить общую неэффективность и локальную, региональную. В последнем случае необходима более избирательная работа в соответствующих регионах по выявлению причин такой неэффективности, пропаганде соответствующих норм и обеспечению их результативности.
3. В зависимости от распространения по кругу лиц можно различать: общую неэффективность, неэффективность в отношении определенных социальных групп, неэффективность в отношении конкретных государственных органов, должностных лиц. В последнем случае неэффективность нормы связана с противодействием ей со стороны управленческих органов, если норма в какой-либо мере ущемляет их интересы, подчас незаконные.
4. Неэффективность может быть связана с выходом за пределы ресурса эффективности (в этом случае и борьба с такой неэффективностью будет неэффективной) либо не связана. В первом случае такую неэффективность можно назвать целевой, и связана она с неправильной, нереальной постановкой целей нормы в конкретных социально-исторических условиях.
Ознакомительная версия.
