Томас Мальтус - Опытъ закона о народонаселеніи

Тѣмъ не менѣе изъ этого не слѣдуетъ, что мы должны уменьшить наши заботы объ увеличеніи средствъ потребленія; къ этой заботѣ необходимо лишь присоединить постоянныя усилія къ тому, чтобы сдерживать населеніе нѣсколько ниже уровня, представляемаго количествомъ продуктовъ по требленія. При помощи такого сочетанія мы могли-бы достигнуть двухъ предположеныхъ цѣлей: значительнаго населенія и такого состоянія общества, изъ котораго жестокая нищета и рабская зависимость были-бы изгнаны въ той мѣрѣ, какая можетъ быть допущена естественнымъ порядкомъ вещей — т.е. двухъ цѣлей, не заключающихъ въ себѣ никакого противорѣчія.

Если наше желаніе достигнуть прочнаго улучшенія участи бѣдныхъ искренно, то мы не можемъ сдѣлать ничего лучшаго, какъ представить этимъ бѣднымъ ихъ положеніе въ настоящемъ свѣтѣ и объяснить имъ, что единственное средство для дѣйствительнаго поднятая заработной платы заключается въ уменьшеніи числа работниковъ, чрезмѣрное размноженіе которыхъ только они сами могутъ предупредить. Это средство для уменьшенія бѣдности представляется мнѣ до такой степени теоретически яснымъ и до такой степени подтверждаемымъ аналогіей съ yсловіями установленія цѣны всякаго другого товара, что, по моему мнѣнію, все говорить въ пользу его испытанія, если только не будетъ доказано, что это средство влечетъ за собою болѣе серьезныя бѣдствія, чѣмъ тѣ, которыя оно можетъ предупредить.

Если, съ одной стороны, мы опасаемся, чтобы проповѣдь нравственнаго обузданія не оказала поощренія: какимъ-либо порокамъ, а съ другой стороны, если бѣдствія, пораждаемыя чрезмѣрнымъ возрастаніемъ населенія, удерживаютъ насъ отъ поощренія браковъ, то мы должны придти къ заключенію, что лучше всего въ этомъ вопросѣ отказаться отъ направленія людской совѣсти и предоставить на усмотрѣніе каждаго человѣка тотъ путь, который онъ изберетъ, оставляя за собою отвѣтственность передъ Богомъ за сдѣланное имъ добро или зло. Такое разрѣшеніе вопроса совершенно совпадаетъ съ моимъ желаніемъ, но трудно разсчитывать на его осуществленіе.

Среди низшихъ классовъ населенія такой образъ дѣйствій имѣетъ наибольшее значеніе, а между тѣмъ законы о бѣдныхъ служатъ постояннымъ и систематическимъ средствомъ поощренія браковъ, такъ какъ эти законы освобождаютъ бѣдныхъ отъ отвѣтственности, налагаемой природой на каждаго человѣка, становящагося отцемъ семейства. Частная благотворительность, облегчая содержаніе семьи, уравниваетъ до извѣстной степени положеніе людей семейныхъ съ одинокими, а, слѣдовательно, оказываетъ такое-же дѣйствіе, какъ и законы о бѣдныхъ.

Высшіе классы общества побуждаются къ заключенію браковъ тѣмъ особымъ уваженіемъ и почетомъ, которымъ пользуется среди нихъ замужняя женщина. Наоборотъ, пренебреженіе, выказываемое къ женщинамъ безсемейнымъ, внушаетъ послѣднимъ отвращеніе къ своему положеніо. Изъ этого вытекаетъ, что мужчины, необладающіе пріятныьи качествами ума или наружности, и даже достигшіе преклоннаго возраста, безъ труда находятъ себѣ молодыхъ супругъ, хотя сама природа указываетъ, что они должны-бы искать себѣ подругъ среди женщинъ, болѣе подходящаго къ нимъ возраста. Не подлежитъ сомнѣнію, что многія женщины вышли замужъ только изъ боязни остаться старыми дѣвами; излишняя боязнь насмѣшекъ, порожденныхъ нелѣпыми предразсудками, заставила ихъ избрать себѣ въ мужья людей, къ которымъ онѣ питали отвращеніе или, по меньшей мѣрѣ, полнѣйшее равнодушіе. Такіе браки, съ точки зрѣнія людей, обладающихъ нѣсколько развитымъ чувствомъ, представляются ничѣмъ инымъ, какъ развратомъ, облеченнымъ въ законныя формы. Такіе браки не рѣдко обременяютъ страну дѣтьми, не принося, въ вознагражденіе за это зло, никакого увеличенія счастья тѣмъ людямъ, которые подарили дѣтямъ жизнь.

Во всѣхъ классахъ общества господствуетъ мнѣніе, что бракъ представляетъ нѣчто въ родѣ долга, и такое мнѣніе не можетъ остаться безъ вліянія. Человѣкъ, думающій, что онъ останется въ долгу передъ обществомъ, если не оставить ему вмѣсто себя дѣтей, конечно, не обратитъ вниманія на внушенія благоразумія и, безразсудно вступая въ бракъ, будетъ убѣжденъ, что имѣетъ право поручить себя и свою семью заботливости Провидѣнія.

Правда, въ цивилизованной странѣ, знакомой съ тѣми благами, которыя доставляетъ достатокъ, подобный предразсудокъ не можетъ вполнѣ уничтожить естественныя понятія, но онъ можетъ значительно помрачить ихъ. До тѣхъ поръ этотъ мракъ не будетъ разсѣянъ, пока бѣдные не поймутъ причины ихъ страданій и пока имъ не будетъ внушено, что они сами себя должны винить за испытываемыя бѣдствія, — до тѣхъ поръ мы не въ правѣ утверждать, что въ дѣлѣ супружества каждому человѣку можетъ быть предоставленъ свободный выборъ.

Какое вліяніе на гражданскую свободу оказываетъ знакомство съ главной причиною бѣдности.

Изъ всего, сказаннаго выше вытекаетъ, что самъ народъ является главнѣйшимъ виновникомъ своихъ страданій. Быть можетъ, на первый вглядъ такое утвержденіе покажется неблагопріятнымъ для свободы. Мнѣ могутъ замѣтить, что это утвержденіе даетъ правительству основаніе для угнетенія подданныхъ и въ тоже время отнимаетъ у послѣднихъ право жаловаться на угнетенія, а правительству даетъ возможность сваливать пагубныя послѣдствія притѣсненія на естественные законы природы или неблагоразуміе бѣдныхъ. Однако, не слѣдуетъ судить по первому впечатлѣнію. Я увѣренъ, что при ближайшемъ знакомствѣ съ предметомъ не трудно убѣдиться, что лишь полное и всеобщее пониманіе главной причины бѣдности является самымъ вѣрнымъ средствомъ для утвержденія на прочныхъ основаніяхъ дѣйствительной и разумной свободы, и что, наоборотъ, главное препятствіе къ ея утвержденію заключается въ невѣдѣніи этой причины и въ естественныхъ пoслѣдствіяxъ, проистекающихъ отъ такого невѣдѣнія.

Бѣдствія низшихъ классовъ населенія и привычка винить въ этихъ бѣдствіяхъ правительство представляются мнѣ истинною опорою деспотизма. Эти бѣдствія и эта привычка создаютъ основаніе для злоупотребленія властью, практикуемаго якобы съ цѣлью сдерживать недовольныхъ. Вотъ почему свободному правительству нерѣдко грозитъ погибель отъ терпимости тѣхъ, кто обязанъ его поддерживать; вотъ истинная причина безплодности самыхъ великодушныхъ усилій и гибели во время революцій возникавшей свободы. Пока всякій недовольный, обладающій талантами человѣкъ будетъ имѣть возможность волновать народъ, внушая ему, что нужно винить правительство въ своихъ бѣдствіяхъ, до тѣхъ поръ всегда будутъ отыскиваться новые способы и поводы для возбужденія неудовольствія. Свергнувъ правительство, народъ, оставаясь подъ гнетомъ прежней нищеты, обращаетъ свою ненависть на тѣхъ, кто занялъ мѣсто прежнихъ правителей. Не успѣетъ онъ погубить эти новыя жертвы, какъ уже требуетъ другихъ и нельзя предвидѣть конца мятежамъ, вызываемымъ все тою-же дѣятельною причиною. Не удивительно, поэтому, что большая часть благонамѣренныхъ людей обращается къ неограниченной власти. Они убѣдились, что правительство, придерживающееся благоразумныхъ границъ, неспособно обуздать революціонныя страсти; ихъ утомили безконечныя перемѣны; они утратили вѣру въ собственныя силы и ищутъ покровителя, способнаго оградить ихъ отъ неистовствъ анархіи.

Мятежная толпа есть слѣдствіе излишка населенія. Она возбуждается испытываемыми страданіями, не зная того, что сама является виновницею этихъ страданій. Эта безумная мятежная толпа есть злѣйшій врагъ свободы; она продолжаетъ поддерживаетъ тиранію. Иногда она яростно сокрушаетъ тиранию, — но для того лишь, чтобы тот часъ-же возстановить ее въ иной формѣ. Англія, быть можетъ, не замедлитъ представить примѣръ вліянія мятежа на возникновеніе тираніи. Какъ сторонникъ свободы и противникъ многочисленныхъ постоянныхъ армій, я долженъ съ глубокимъ прискорбіемъ сознаться, что лишь благодаря этой силѣ во время послѣднихъ неурожаевъ (1800 и 1801 г.) народъ, поощряемый невѣжествомъ и безразсудствомъ высшихъ классовъ, не покусился на самыя пагубныя насилія, которыя могли повергнуть страну во всѣ ужасы голода. Если такія бѣдствія повторятся (а настоящее положеніе страны даетъ возможность это предвидѣть), то намъ предстоитъ мрачная будущность. Англійская конституція пойдетъ быстрыми шагами къ той медленной смерти, которую предсказалъ ей Юмъ, если только какое нибудь народное возмущеніе не остановить ее; но это будетъ печальное средство, способное лишь усилить нашъ ужасъ. Когда политическія неудовольствія присоединяются къ воплямъ, вызываемымъ голодомъ, когда революціи производятся народомъ изъ-за нужды и недостатка пропитанія, то слѣдуетъ ожидать постоянныхъ кровопролитій и всевозможныхъ насилій, которыя могутъ быть остановлены лишь безусловнымъ деспотизмомъ.