Ознакомительная версия.
После смерти Ивана Грозного, 4 мая 1584 г., собрался Земский собор, состоявший из духовных, бояр, дворян, детей боярских и служивых, составляющий в государстве как бы высший класс народа. Он признал царем Федора Ивановича.[498] Однако царь, как известно, вскоре умер.[499] Началась Смута, за 15 лет которой было предпринято несколько попыток ограничить власть русских монархов. С пресечением династии открылось широкое поле самодеятельности русского общества. Законного наследника престола не было, и необходимо было призвать землю к выбору государя. В результате не только политическое право, но и сама государственная власть оказались в руках народа. Однако ему не приходило на мысль считать себя верховной властью. Даже представляемая тем самым возможность ограничить царскую власть и обеспечить права граждан была чужда огромному большинству тогдашнего общества. Народ больше беспокоил вопрос правильного, честного, с точки зрения традиции, или несправедливого выбора.[500]
Так, в 1598 г. патриарх Иов собрал Земский собор для выбора нового государя – Бориса Годунова. У Иова и приближенных к Годунову бояр было намерение не созывать Собор «всея земли», а ограничиться сбором московских жителей и тех приезжих, которые в то время в Москве находились. Однако этому предложению воспротивился сам Годунов, который отказался от престола после просьбы патриарха, духовенства, бояр и московских граждан благословить его на царство и заявил, что примет венец только от людей, выбранных всей землей Русской, т. е. из рук Собора.[501]
«Всех лиц, участвовавших в Соборе, было 457 человек: 83 клирика, среди которых Патриарх Иов (он был председателем Собора), 4 митрополита, 6 архиепископов, 3 епископа, 22 архимандрита, 24 игумена, 23 монастырских старца».[502] Кроме того, бояр, дворян и дьяков – 277, выборных от городов – 33, стрелецких начальников – 7, гостей – 22, старост гостинных сотен – 5, сотников черных сотен – 16. И все-таки Собор был не полным. Вот что пишет по этому поводу Н. И. Костомаров: «При созыве Соборов была одна руководящая мысль – говорить с землей, с народом. Но если мы видим, что призывались одни служивые, а неслуживых не было, или последних было мало, то это только показывает, что такой неполный состав признавался достаточным, чтобы говорить власти с землей и слышать голос народный».[503] Следовательно, власть, принимая решение о том или ином варианте представительства, была обеспокоена не нормой закона, а конкретной ситуацией, степенью возбужденности народа, положением значимых политических сил и их отношением к предполагаемому решению. Отсюда недооценка правительством, с точки зрения общественного сознания, наиболее значимых сил могла привести к печальным последствиям. Речь идет о воцарении Федора Борисовича, Лжедмитрия, или, скажем, избрании Василия Шуйского. В первом случае патриарх Иов, объявив Федора царем, издал грамоту, в которой воцарение Бориса изображал как дело народного избрания и извещал всех русских людей, что «всенародное множество народа российского» молило Федора принять власть после отца. Из грамоты выходило, что были выборные, был Собор и процедура признания царем наследника была соблюдена. Так же, с помощью грамоты, Дмитрий извещал народ о том, что его признали и пригласили на престол все сословия государства. Однако в обоих случаях земля, в лице своего собрания, в решении вопроса престолонаследия не участвовала. Собора не было, Дмитрий же получил власть из рук бояр и думных людей, которые в Туле вручили ему челобитную от имени всего Русского государства. После того как он въехал в Москву, москвичи, да и приезжие, вполне искренне приветствовали его, но собора снова не было.[504] Наконец, воцарение Василия Шуйского было делом немногочисленной группы бояр. Царская карьера Шуйского, который был избран так называемым малым Собором, без должного представительства, закончилась отречением именно на Соборе, поскольку выборы сразу получили в народе статус «неправильных», а царь был назван «боярским».
Для нас интересно, что В. Шуйский взял на себя запись[505] и целовал крест на том, что ему всякого человека, не осудя истинным судом со своими боярами, не предать смерти и не отбирать имений у братьев, жен и детей, не повинных в преступлении.[506]То же обещание повторяется относительно гостей и торговых людей. Царь также обязался не слушать ложных доводов, а сыскивать всякими сысками накрепко и ставить с очей на очи, чтобы православное христианство безвинно не гибло, а кто на кого солжет, того казнить по вине.[507] Такое поведение Шуйского говорит о попытках ограничения царской власти, исходивших из малочисленных боярских кругов. Бояре, помня свои вольности во время малолетства Ивана IV и ужасы его царствования, хотели оградить монархическую власть определенными условиями и гарантировать тем самым свое положение от произвола.[508]
И все-таки воцарения новых династий – Бориса Годунова[509]и Василия Шуйского, написавшего, правда, односторонний, но все же проект конституционной хартии,[510] закончились полным провалом. Не получили продолжения и авантюрные интриги с многочисленными Лжедмитриями, появление которых, и прежде всего Лжедмитрия I, связано с желанием определенных боярских группировок воспитать и посадить на трон послушного их воле царя.
Наконец, с интервенцией была отвергнута боярская идея приглашения на русский престол иностранных принцев: польского Владислава и шведского Карла-Филиппа. Идея эта, помимо всего прочего, имела несколько целей. Во-первых, она была продиктована желанием перенести в Россию государственную практику Польши и Швеции, где роль и положение монарха были в большой степени условны. Тамошние монархи были очень стеснены в своей политике и не самостоятельны в вопросах принятия государственных решений. Во-вторых, по мнению авторов идеи, приглашение иностранцев должно было прекратить боярскую распрю за власть, бесконечный спор о правах и родословных тех или иных боярских фамилий. В-третьих, иностранный царь не имел бы опоры в боярской среде, не смог бы опираться на старые родовые связи и поэтому сделал бы бояр навеки равными друг другу и завершил бы создание класса, не имеющего более претензий на трон.
Проект договора с польской стороной об условиях воцарения Владислава был составлен в среде тушинцев при ближайшем участии Филарета (Романова). Представлял его польскому королю М. Г. Салтыков, который на первом этапе переговоров добился согласия поляков. Договор предусматривал полную автономию русского государства, неприкосновенность православия, сохранения земельных владений и т. д. Однако самым главным его пунктом было обязательство, что царь не будет принимать решения без совета с патриархом, боярами, Думой и Земским собором. Он содержал весьма значительные ограничения царской власти, важнейшие его условия касались законодательства, суда и податей. Владислав обязывался творить суд по «Судебнику», а если понадобится что-либо дополнить, то делать это с Думой бояр и всей земли, чтобы все было праведно. Относительно суда было постановлено, чтобы, не сыскавши вины и не осудивши судом всеми боярами, никого не казнить, не посылать в заточение и не отнимать ни у кого чести и собственности. Владислав также обязывался не вводить новых налогов, не поговорив с боярами.[511] Таким образом, если суд и установление новых налогов становились компетенцией Боярской думы, то к вопросам законодательства призывалась вся земля. Более того, Боярская дума и собор, как учреждения государства, были теснейшим образом связаны друг с другом, следовательно, у земли появлялись возможности влияния на решения бояр в Думе. Таким образом, эти кондикции определяли политическое устройство России как сословно-представительную монархию.
Несмотря на то, что подобная идея постепенно становилась все более популярной и не угасла даже после свержения Василия Шуйского и установления власти боярской верхушки – «Семибоярщины», патриарх Гермоген воспротивился этому плану, заявив о том, что надобно поискать царя среди «русских великих родов». Он же первым указал на кандидатуру Михаила Романова.
А в это время переговоры с поляками о русском престоле продолжались, однако по требованию Гермогена позиция русской стороны усилилась новыми требованиями: Владислав должен был перейти в православие, прекратить отношения с римским папой, взять в жены русскую княжну. Он также был обязан резко ограничить свое польское окружение только теми, кто имеет земли в приграничных с Польшей районах. В дальнейшем переговоры расстроились: Владислав отказался принимать православие, кроме того, выяснилось, что Сигизмунд намерен силой захватить престол и присоединить Русь к Польше. Послы, в число которых входил Филарет, были пленены и отправлены в Польшу, где провели более 9 лет.
Ознакомительная версия.
