чувство унижения. По этой причине, помимо того, что данное следственное действие может производиться только лицом одного пола с обыскиваемым и в присутствии понятых того же пола (ч. 3 ст. 184 УПК РФ), «при производстве личного обыска должны быть обеспечены безопасность и здоровье обыскиваемого, а также его личное достоинство» [325]. Соответственно ч. 3 ст. 184 УПК Российской Федерации установлено, что при проведении личного обыска не только лицо, которое проводит обыск, и понятые, но также и специалисты, участвующие в данном следственном действии, должны быть с обыскиваемым лицом одного пола.
При этом особую остроту эта нравственно-психологическая проблема приобретает в тех случаях, когда меры уголовно-процессуального принуждения применяются к лицам, заведомо не имеющим отношение к совершению преступления. Как известно, личному обыску может быть подвергнуто любое лицо, находящееся в помещении или ином месте, в котором производится обыск, при наличии достаточных оснований полагать, что оно скрывает при себе предметы или документы, которые могут иметь значение для уголовного дела. Нередко личные обыски проводятся у родственников, близких, друзей обвиняемого (подозреваемого). Вследствие чего при проведении личного обыска следователь должен создать все условия, которые бы не усугубили нравственные страдания обыскиваемого.
Получение образцов для сравнительного исследования (ст. 202 УПК РФ). Моральный ущерб, причиняемый при получении образцов для сравнительного исследования, связан с широко распространенными представлениями об унижении достоинства самим фактом изъятия образцов и связанными с этим медицинскими манипуляциями [326]. Данное действие воспринимается гражданами как нечто обидное и унизительное, с чем нельзя не считаться.
По закону следователь вправе получить у подозреваемого или обвиняемого образцы почерка и любые иные образцы, необходимые для сравнительного исследования. У потерпевшего или свидетеля допускается изъятие образцов почерка и иных образцов только при необходимости проверить, не оставлены ли указанными лицами следы в определенном месте или на вещественных доказательствах. Статья 202 УПК Российской Федерации не содержит понятия и исчерпывающего перечня образцов, изымаемых для сравнительного исследования. В ст. 9 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» установлено, что образцы для сравнительного исследования – это объекты, отображающие свойства или особенности человека, животного, трупа, предмета, материала или вещества, а также другие образцы, необходимые эксперту для проведения исследований и дачи заключения.
С учетом этого в следственной и судебно-экспертной практике общепризнано, что к таковым относятся: образцы почерка, отпечатков пальцев рук, ступней, крови, слюны, спермы и других биологических выделений человека, образцы волос, микрообъектов одежды и головных уборов, слепки зубов и следы обуви, а также образцы следов инструментов, пишущих машинок, принтеров, красок и лакокрасочных покрытий и другие объекты, изымаемые в качестве сравнительного материала для проведения экспертного исследования [327].
О получении образцов, необходимых для сравнительного исследования, следователь выносит постановление, которое обязательно для исполнения лицами, в отношении которых оно вынесено. Решение об изъятии образцов для сравнительного исследования должно приниматься следователем с учетом конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина. Именно поэтому при получении образцов для сравнительного исследования не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство (ч. 2 ст. 202 УПК РФ).
В настоящее время производство рассматриваемого следственного действия возложено на следователя, а в необходимых случаях оно может проводиться с участием специалиста либо лица, которому поручается проведение судебной экспертизы (ч. 1, 3–4 ст. 202 УПК РФ). Однако присутствие следователя при получении в качестве образцов продуктов жизнедеятельности организма, как правило, вызывает чувство стыда, и потому может причинить моральный вред личности. «В таких случаях, – советует Т. Н. Москалькова, – следователю должно быть предоставлено право поручить получение образцов для сравнительного исследования медицинскому работнику, как это предусмотрено в отношении экспертизы» [328].
Положительной оценки с нравственной точки зрения заслуживает законодательная новелла (ч. 8 ст. 193 УПК РФ), согласно которой в целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.
Освидетельствование. Следующее следственное действие – освидетельствование (ст. 179 УПК РФ) не случайно рассматривается нами в последнюю очередь, поскольку именно освидетельствование показывает нам со всей отчетливостью, что еще не решены все проблемы должной взаимосвязи правовых и нравственных отношений в уголовном процессе.
Тема процессуального принуждения при освидетельствовании в отношении свидетелей и потерпевших, о его нравственной допустимости оказалась одной из самых дискуссионных в теории отечественного уголовно-процессуального права.
Согласно ч. 1 ст. 179 УПК Российской Федерации для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с его согласия, за исключением случаев, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности его показаний. Таким образом, отмеченная норма указывает только на право следователя произвести освидетельствование данных лиц, не предусматривает возможность их отказа, за исключением ограниченного права свидетеля.
Здесь значительный вес получило мнение М. С. Строговича, что потерпевшие и свидетели, помимо их воли, принудительно не могут быть подвергнуты освидетельствованию, так как закон заботится не только об установлении истины, но и о том, чтобы она достигалась средствами, не ущемляющими законные интересы личности [329]. С ним согласилось много процессуалистов [330]. Следует со вниманием отнестись к словам В. И. Каминской: «Правосудие не может мириться с тем, что даже ради раскрытия преступления можно допускать такую оскорбляющую человеческое достоинство меру, как принудительная психиатрическая экспертиза по отношению к гражданину, совершенно не причастному к преступлению (поскольку он не является ни подозреваемым, ни обвиняемым). То же следует сказать и о принудительном освидетельствовании таких лиц» [331].
Автор данного исследования только частично соглашается с доводами за принудительное освидетельствование свидетелей и потерпевших, приведенными Т. Н. Москальковой [332], а также с тезисами других авторов, высказывающихся категорично против принудительного освидетельствования свидетелей и потерпевших. О какой же мере согласия идет речь?
Принудительное освидетельствование потерпевших и свидетелей может иметь место лишь в тех случаях, когда отказ от освидетельствования делает невозможным правовую оценку деяния и ставит под угрозу раскрытие преступления. Однако освидетельствование, сопряженное с принудительным обнажением тех частей тела потерпевшего, свидетеля, которые обычно скрываются под одеждой (особенно по делам о половых преступлениях), недопустимо во всех случаях. Данное положение должно найти свое отражение в нормах уголовно-процессуального закона.
В качестве аргументов против принудительного освидетельствования свидетелей и потерпевших приводятся следующие. Насильственное совершение названных действий представляет собой нарушение телесной неприкосновенности, являющейся частью неприкосновенности личности, гарантируемой Конституцией Российской Федерации. Ограничение неприкосновенности личности путем допущения в известных случаях насильственных мер должно быть установлено законом и вытекать из необходимости борьбы
