Ознакомительная версия.
Нормативно-правовое регулирование в сфере отношений, связанных с деятельностью в области оказания психиатрической помощи, исходит из того, что наличие у гражданина психического расстройства может по-разному отражаться на его интеллектуальном и волевом уровне, определяя степень имеющихся нарушений, в частности способности к адекватному восприятию окружающей обстановки, осознанию себя и адекватному поведению. Такой подход, подразумевающий комплексную оценку различных показателей, характеризующих стойкие нарушения функций организма человека, в том числе нарушения психических функций, позволяет выделить четыре степени их выраженности: 1 степень – незначительные нарушения, 2 степень – умеренные нарушения, 3 степень – выраженные нарушения, 4 степень – значительно выраженные нарушения (приказ Минздравсоцразвития России от 23 декабря 2009 г. № 1013н).
Между тем в гражданско-правовом регулировании порядка и правовых последствий признания гражданина недееспособным предусматривается возможность принятия судом только одного из двух решений – либо признание гражданина, страдающего психическим расстройством, недееспособным в полном объеме, либо отказ в таком признании, что фактически ставит суды перед неразрешимой – без издержек для сферы охраны прав и свобод – дилеммой в тех случаях, когда даже при наличии психического расстройства лицо сохраняет способность принимать некоторые осознанные самостоятельные решения в определенных сферах социальной жизни, направленные на удовлетворение личных потребностей, отвечающие его интересам и не нарушающие при этом чьих-либо прав и законных интересов. В таких случаях, по мнению Конституционного Суда РФ, и тот и другой вариант порождают существенные риски, не исключают злоупотреблений и «линейного», упрощенного подхода к принятию решения, что ведет к нарушению требования юридического равенства (ст. 19, ч. 1 и 2, Конституции РФ).
Гражданин, в отношении которого принято решение об отказе в признании его недееспособным, но который в связи с наличием психического расстройства, тем не менее, фактически ограничен в способности понимать значение своих действий или руководить ими, остается de jure полноценным участником правоотношений, например в имущественной сфере, что может иметь негативные последствия как для него самого, так и для прав и законных интересов его добросовестных контрагентов. Стремление же предупредить подобные ситуации нередко подталкивает суды к признанию недееспособными граждан, чье психическое расстройство не достигает той степени тяжести, при которой они не способны отдавать отчет в своих действиях. Тем самым возможность самостоятельного осуществления гражданских прав для них полностью исключается.
Отсутствие у данной категории граждан такой возможности ставит их в худшее положение даже по сравнению с малолетними в возрасте от 6 до 14 лет, которые наделены правом самостоятельно совершать мелкие бытовые и иные сделки, указанные в п. 2 ст. 28 ГК РФ. Ограничение прав этих лиц, несоразмерное степени нарушения их психических функций, включая право лично, помимо опекуна, обращаться в органы публичной власти за защитой своих интересов, делает их социально уязвимыми и в значительной степени зависимыми от других лиц, в т. ч., если они проживают в психоневрологических интернатах и, следовательно, находятся вне системы семейных (родственных) отношений.
Избранная федеральным законодателем в качестве меры защиты прав и законных интересов лиц, страдающих психическими расстройствами, модель правового регулирования признания гражданина недееспособным и установления над ним опеки, не предполагающая учета индивидуальных особенностей конкретной личности и ее потребности в защите, как указал Конституционный Суд, не может рассматриваться и как соответствующая современным стандартам прав человека. Европейский Суд по правам человека обращал внимание Российской Федерации на то, что в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами, российское законодательство различает дееспособность и недееспособность без учета «пограничных» ситуаций и в отличие от общеевропейских стандартов в данной области не предусматривает «дифференцированных последствий», что приводит к нарушению ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (постановление от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против России»). Комитет по правам человека после рассмотрения на заседании 28 октября 2009 года доклада России о соблюдении Международного пакта о гражданских и политических правах также выразил озабоченность в связи со значительным числом в Российской Федерации лиц, признанных недееспособными, рекомендовал пересмотреть соответствующую практику и ввести в нее меры, которые отвечали бы требованиям необходимости и пропорциональности и учитывали бы индивидуальные особенности (CCPR/C/RUS/CO/6).
Специфика данного правового института, как отметил Конституционный Суд, не позволяет распространить на регулируемые им отношения действующее законодательство в части, предусматривающей ограничения гражданской дееспособности, используя в т. ч. аналогию закона или права.
Определение конкретных способов защиты прав лиц, страдающих психическими расстройствами, в т. ч. в части оказания им необходимой поддержки в реализации гражданских прав и обязанностей, относится к дискреции федерального законодателя, который, осуществляя на основании статей 2, 17, 18 и 71 (пункт «в») Конституции РФ правовое регулирование в данной сфере, будучи связанным требованиями Конституции РФ и международными обязательствами Российской Федерации, обязан выработать оптимальный механизм, предполагающий необходимость учета степени нарушения их способности понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности и вместе с тем не допускающий умаления достоинства их личности и несоразмерного вторжения в частную жизнь.
Федеральному законодателю в срок до 1 января 2013 г. поручено внести изменения в действующий механизм защиты прав граждан, страдающих психическими расстройствами, в т. ч. в части оказания им необходимой поддержки в реализации гражданских прав и обязанностей, которые позволяли бы суду учитывать степень нарушения способности таких граждан понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности и в максимальной степени гарантировали бы защиту их прав и законных интересов.
До вступления в силу нового правового регулирования взаимосвязанные положения п. 1 и 2 ст. 29, п. 2 ст. 31 и ст. 32 ГК РФ подлежат применению в ныне действующей редакции. Судебные постановления, вынесенные в отношении гражданки Деловой И. Б., учитывая, что ее правовой статус как лица, признанного недееспособным, является формально не ограниченным по времени, – должны быть пересмотрены именно на основе установленных федеральным законодателем критериев, с тем чтобы определить соразмерность обусловленных этим статусом ограничений степени имеющегося у нее нарушения способности понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности.
Свое частичное несогласие с Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2012 г. № 15-П выразил судья Конституционного Суда Г. А. Жилин. Он, в частности не согласен со способом исполнения Постановления, пролонгирующим действие оспоренных норм в их правонарушающем аспекте. По его мнению, установленный порядок пересмотра дел в таких случаях не предполагает ожидания правоприменителем принятия нового регулирования взамен норм, дисквалифицированных постановлением Конституционного Суда. Правонарушающие последствия подобного исполнения решений Конституционного Суда значительно усиливаются распространенной практикой несвоевременного внесения необходимых изменений в законодательное регулирование, в т. ч. и в случаях предоставления законодателю дополнительного времени по сравнению с установленным законом сроком, как это предусмотрено в данном Постановлении. Судья Г. А. Жилин ссылается на ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которой правовая позиция Конституционного Суда, выраженная в постановлении, подлежит учету правоприменительными органами с момента его вступления в силу.
Сколько граждан ежегодно признается судами недееспособными?
В суды ежегодно поступает свыше 41 тыс. заявлений о признании гражданина недееспособным. Так, согласно судебной статистике в 2010 г. их число составило 41 570. По 4,8 тыс. дел производство прекращается (в связи с отказом заявителя от своего требования; в связи со смертью лица, являвшегося одной из сторон и др.). Еще около 2 тыс. заявлений остается без рассмотрения (заявление подписано лицом, не имеющим на это полномочий либо заявитель, не просивший о разбирательстве дела в его отсутствие, не явился в суд по вторичному вызову, а заинтересованное лицо не требует рассмотрения дела по существу и др.).
Ознакомительная версия.
