Ознакомительная версия.
Статья 227 Версальского мирного договора 1919 г. с Германией предусматривала, что германский император Вильгельм II за преступления против международной морали и нерушимости международных договоров должен предстать перед специально созданным международным трибуналом. Однако суд над Вильгельмом II так и не состоялся. Правительство Нидерландов, на территорию которых император бежал 1 ноября 1918 г., отказалось его выдать, заявив, что он обвинялся в политических преступлениях, которые считаются ненаказуемыми по нидерландскому законодательству, а поэтому является «жертвой международного конфликта».[38]
Похожая ситуация сложилась и в отношении исполнения статьи 228 Версальского мирного договора. Был подготовлен список из 896 лиц, воевавших на стороне Германии и обвиняемых в совершении военных преступлений. Однако никаких международных судебных органов создано не было. В результате Верховный суд Германии рассмотрел только 12 дел, причем по 6 из них обвиняемые были оправданы.[39]
В 1934 г. была открыта для подписания Конвенция о создании Международного уголовного суда, который должен был рассматривать дела по обвинению физических лиц в совершении террористических актов (умышленные убийства, причинение тяжких телесных повреждений, похищения глав государств или членов их семей, а также любые умышленные действия, ставящие под угрозу жизнь людей или наносящие ущерб государственной или общественной собственности). Данную конвенцию подписало тринадцать государств, однако ни одним из них она не была ратифицирована.
Таким образом, на наш взгляд, становление основных идей и принципов международного правосудия приходится на первые два этапа в развитии международного процессуального права. Первый – с древности до конца XIX века – характеризовался наличием временных международных третейских судов и арбитража. Второй – с конца XIX века до окончания Второй мировой войны в 1945 г. – несовершенными попытками создать постоянные международные суды при международных организациях и международный уголовный суд.
Безусловно, в Статуте и практике Международного Суда ООН были преодолены многие ошибки и негативный опыт Постоянной палаты международного правосудия при Лиге Наций. А в Уставе Международного Военного Трибунала (Нюрнбергского трибунала) 1945 г. впервые в истории международного права была установлена международная индивидуальная уголовная ответственность за преступления против мира, преступления против человечества и военные преступления.[40] Однако потребовалось пройти через опыт международных трибуналов конца XX-начала XXI вв. для того, чтобы начал полноценную работу Международный уголовный суд. Например, процессу над Слободаном Милошевичем в рамках Международного трибунала по бывшей Югославии, давалась такая оценка специалистов: «Процесс против Слободана Милошевича …, безусловно, войдет в историю. Однако войдет он в историю не как «международное правосудие в действии», как самоуверенно назвала его в самый первый день процесса главный прокурор трибунала К. дель Понте, а как одна из самых позорных страниц в этой истории».[41]
О значимости первых двух этапов в становлении международного правосудия говорит и факт возрождения Постоянной палаты третейского суда в Гааге в конце ХХ века, которое началось с дела между Эритреей и Йеменом. Палата рассматривает не только межгосударственные споры, но и споры с участием международных организаций, юридических и физических лиц.
Безусловно, что в начале XXI века начался новый этап в истории международного правосудия. Однако накопленный опыт до сих пор имеет огромное значение и должен учитываться.
Н. Ю. Иванова (Санкт-Петербург). Некоторые аспекты воинской повинности евреев в Российской Империи
С изданием общего Уставом о воинской повинности от 1 января 1874 года, которым отменялась прежняя система рекрутчины, воинская повинность была распространена на всех граждан без различия состояний. В соответствии с этим Уставом были образованы губернские по воинской повинности присутствия, которые некоторыми юристами относились к подобию органов административной юстиции.[42] Профессор Тарасов делил их на две категории: одни из них имеют в этом отношении ничтожное, а другие большее значение.[43] Губернские по воинской повинности присутствия И. Тарасов относил к числу второго рода «подобий». А. Невский также считал, что эти присутствия представляют собой более совершенную организацию, так как элементы выборный и профессиональный комбинируются здесь равномернее.[44] Компетенция этих органов была определена ст.107 Устава о воинской повинности, и они могут быть подведены под категорию административных судов, так как имели судебно-административные функции: п.4 ст.107 имеет в виду одни такие функции – рассмотрении жалоб на местные военные присутствия; п.6 той же статьи носит смешанный характер – разрешение встреченных местными присутствиями сомнений. Как считает автор фундаментального труда по рассматриваемой теме С. А. Корф, если встреченное сомнение возбуждено по поводу уже состоявшегося акта администрации, и притом акта нарушившего публичное право гражданина, то имеется толкование в форме судебно-административного присутствия, если же все дело возникло по инициативе местного присутствия до принятия решения, или без нарушения частных прав, то это будет чисто-административное решение.[45]
Следует отметить, что авторами большинства жалоб, подаваемых в Санкт-Петербургское Губернское по воинской повинности присутствие были причисленные к этой губернии евреи, поскольку именно их права чаще всего нарушались актами администрации. В то же время постепенно в применении к евреям Устава 1874 года стали допускать уклонения от общего порядка, нарушавшие принцип равенства, положенный в его основание.
Например, одним из специальных был закон о штрафах, основанный на принципе «групповой ответственности». В силу этого закона «семейство еврея, уклонившегося от исполнения воинской повинности, подвергалось денежному взысканию в размере 300 рублей». Применение этого закона давало такой простор для произвола и злоупотреблений, что практика его с самого же начала сделалась источником одного из крупнейших зол еврейской жизни.[46]
Взыскание это налагалось постановлением подлежащего уездного, окружного или городского по воинской повинности присутствия, приводилось в исполнение полицией и не подлежало замене арестом в случае несостоятельности лиц, обязанных платежом, а по ст. 396 Устава о воинской повинности на лиц, уклонившихся от воинской повинности, не распространялась сила общих постановлений о давности. На основании этих узаконений, губернскими по воинской повинности присутствиями было наложено штрафов:
1903 год – 11 770 семейств на сумму 3 531 000 рублей.
1904 год – 21 158 семейств на сумму 6 347 400 рублей.
1905 год – 18 768 семейств на сумму 5 630 400 рублей.
1906 год – 19 182 семейств на сумму 5 754 600 рублей.
1907 год – 20 529 семейств на сумму 6 158 700 рублей.[47]
Причины недобора, по мнению еврейских публицистов, крылись в ужасающем состоянии еврейской статистики в черте оседлости (в призывных списках числилось множество людей, давно умерших, а также эмигрировавших из России[48]). Исследователь данного вопроса Й. Петровский-Штерн, опираясь на данные наборов еврейского и нееврейского населения в конце XIX века, показал, что данные об уклонении евреев являются статистической фикцией.[49]
Известен длинный ряд случаев, когда налагался штраф при совершенном отсутствии вины. Некоторые из таких случаев были обжалованы в органы административной юстиции – в губернские по воинской повинности присутствия.
Жалобы на местные присутствия должны были приносится в 4-х недельный срок со дня объявления решения, в противном случае они не рассматривались. Так, жена Санкт-Петербургской 1-й гильдии купца Софья Бернштейн 25 апреля 1911 года подала жалобу на неправильное предоставление отсрочки ее сыну Густаву Бернштейну в 1910 году, то есть на постановление Санкт-Петербургского городского по воинской повинности присутствия от 16 октября 1910 года. Губернское по воинской повинности присутствие рассмотрело данную жалобу и постановило оставить жалобу без рассмотрения, имея в виду, что ст.228 Устава о воинской повинности устанавливает 4-х недельный срок на обжалование решений уездных и городских присутствий, и, в данном случае, такой должен исчисляться со дня прочтения списка и пополнения контингента, то есть жалоба просительницей подана по истечении указанного срока.[50]
В качестве примера положительного решения Санкт-Петербургского губернского по воинской повинности присутствия можно привести дело Л. Я. Тувима. Студент Л. Я. Тувим, имеющий льготу I разряда по семейному положению, был призван из-за нехватки требуемого в призыве числа евреев. За неявку к освидетельствованию, городское присутствие постановило подвергнуть семейство Тувима денежному взысканию в размере 300 руб. Л. Я. Тувим, вернувшись из Варшавы, где был принят в Императорский Университет, подал жалобу в Губернское присутствие, которое постановило: Принимая во внимание, что Л. Тувим не ожидал возможности быть привлеченным к исполнению повинности, а потому занятый хлопотами по поступлению в Варшавский Университет, не явился к освидетельствованию, Губернское присутствие, не находя признаков уклонения Тувима от воинской повинности определяет взысканный штраф в 300 рублей возвратить и предоставить Людвигу Тувиму отсрочку для окончания образования.[51] Также и С. Бернштейн, доказав, что сын ее не мог прибыть к освидетельствованию из Парижа по болезни, получила обратно выплаченные в казну 300 рублей.[52]
Ознакомительная версия.
