Отмеченные отличия позволяют достаточно легко и свободно ориентироваться в вопросах отграничения преступлений от правонарушений, особенно в тех случаях, когда речь идет о запрете и наказуемости тех или иных противоправных деяний, предусмотренных соответственно только нормами уголовного, административного или гражданского права. Однако при совершении деяний, посягающих на общественные отношения, защищаемые и уголовными, и административными, и иными юридическими санкциями, уяснение и практическое использование критериев отграничения преступлений от проступков становится нередко весьма затруднительным[252]. Наиболее остро это затрагивает разграничение преступлений и административных правонарушений, поскольку уголовная и административная ответственность имеют в наибольшей степени взаимообусловленный и взаимодобавляющий характер в механизме правового регулирования ответственности за противоправное поведение и нередко дополняют друг друга в борьбе с конкретными правонарушениями. В подобных случаях для того чтобы провести разделительную линию между преступлением и административным проступком, необходимо опираться на конкретные индивидуализированные их признаки, отраженные в законодательстве и свидетельствующие о природе совершенного деяния, характере его противоправности и наказуемости.
Как показывает анализ уголовного и административного законодательства, основным показателем, позволяющим отграничивать преступления от смежных с ними проступков, является причиненный вред. Именно вред или его величина дают возможность оценить степень общественной опасности совершенного деяния и отнести его к преступлению, в отличие от административного правонарушения, которое, как правило, не связано с реальным причинением материального или иного ущерба. Так, нарушение правил техники безопасности или иных правил охраны труда, совершенное лицом, на котором лежали обязанности по соблюдению этих правил, если это повлекло по неосторожности наступление тяжкого вреда здоровью человека либо смерть потерпевшего, является преступлением и влечет ответственность по ст. 143 УК. Однако те же действия (бездействие), не повлекшие за собой указанных последствий, не могут быть приравнены к преступлению, а влекут только административную ответственность (ст. 5.27 КоАП РФ).
Достаточно распространенным критерием разграничения преступлений и административных проступков являются также способы и средства совершения правонарушений. При этом о преступной степени общественной опасности и соответственно уголовной наказуемости деяния могут свидетельствовать прямо указанные в законе наиболее опасные варианты, методы и приемы его совершения по сравнению со способами, характеризующимися меньшей агрессивностью и антисоциальной направленностью и присущими административным правонарушениям. В частности, незаконная охота расценивается как преступление и влечет соответствующую ответственность, если она совершена с применением механического транспортного средства или воздушного судна, взрывчатых веществ, газов или иных способов массового уничтожения птиц и зверей (ч. 1 ст. 258 УК). Если же нарушение правил охоты при прочих равных условиях не было сопряжено с подобными действиями, оно образует состав административного правонарушения (ст. 8.37 КоАП РФ).
Отграничивая преступления от административных проступков, следует учитывать и то, что посягательство на общественные отношения, охраняемые совместными усилиями норм уголовного и административного права, может быть разноплановым с точки зрения механизма причинения им вреда. Оно может быть как избирательным, так и протекать путем воздействия на все элементы общественных отношений, к числу которых относятся участники, их связи, деятельность и материальные вещи (предметы)[253]. В связи с этим не вызывает сомнения тот факт, что когда имеет место посягательство на совокупность элементов общественного отношения, то это признак преступления, а когда причиняется вред только одному из них – уместно говорить об административном правонарушении. Этим критерием можно руководствоваться применительно к соотношению деяний, предусмотренных ст. 156 УК и ст. 5.35 КоАП РФ. Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем или иным лицом, на которое возложены эти обязанности, а равно педагогом или другим работником образовательного, воспитательного, лечебного либо иного учреждения, обязанного осуществлять надзор за несовершеннолетним, если это деяние соединено с жестоким обращением с несовершеннолетним, является преступлением и влечет уголовную ответственность. В случае же отсутствия жестокого обращения с несовершеннолетним такое деяние может рассматриваться только в качестве административного проступка.
Среди критериев разграничения преступлений и административных правонарушений в юридической литературе упоминается и систематичность совершения противоправных деяний. Так, В. Д. Ларичев, исследуя вопросы уголовной ответственности за нарушение налогового законодательства, делает вывод, что ответственность по ст. 199 УК должна наступать не только тогда, когда уклонение от уплаты налогов с организаций было связано с крупным размером, но и когда крупный размер ущерба государственным интересам был причинен неоднократным умышленным уклонением от уплаты налогов, хотя в каждом отдельном случае размер неуплаченного налога не являлся крупным и не превышал оговоренный в уголовном законодательстве предел[254]. Не возражая против того, что систематичность в этом случае может иметь значение критерия разграничения преступления и проступка, заметим, однако, что в упомянутом случае она играет отнюдь не первостепенную роль, поскольку о преступном характере такого протяженного во времени деяния, слагающегося из нескольких эпизодов, однозначно может свидетельствовать только умысел виновного, направленный именно на уклонение от уплаты налогов в крупном размере. Если же подобный умысел отсутствует, то никакая систематичность не будет превращать отдельные совершенные деяния в преступление, а ответственность за них в каждом случае будет наступать по ст. 122 НК РФ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М., 1991. С. 467.
Отдельные исследователи данным термином обозначают еще и соответствующую отрасль законодательства, а также учебную дисциплину (см.: Пудовочкин Ю. Е., Пирвагидов С. С. Понятие, принципы и источники уголовного права. СПб., 2003.С.31; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. М., 2002. С. 2).
См.: Звечаровский И. Э. Современное уголовное право России. СПб., 2001. С. 8.
Подробнее о нормах уголовного права см.: Филимонов В. Д. Нормы уголовного права. СПб., 2004.
См., напр.: Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т. 1. М., 1994. С. 16; Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. СПб., 1905. С. 10–13; Жижиленко А. А. Наказание. Пг., 1914. С. 3–11.
См.: Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002. С. 138; См. также: Кленова Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. Самара, 2001.
См.:Мокринский С. П. Система и методы науки уголовного права//Вестник права. 1906. Кн. 3. С. 21–53.
Наумов А. В.Обновление методологии науки уголовного права//Сов. государство и право. 1991. № 12. С. 23.
Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1952. С. 15.
Малинова И. П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996. С. 27.
Романов А. К. Уголовно-правовое регулирование общественных отношений. М., 1992. С. 74.
Керимов Д. А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1986. С. 33.
