Дополнительная артикуляция согласных в связи с некоторыми фонетическими изменениями в русском языке
§0. Фонетическая система современного русского литературного языка (СРЛЯ) и большинства современных русских говоров характеризуется наличием фонологического противопоставления согласных по дифференциальному признаку (ЦП) твердость/мягкость [1]. На фонетическом уровне большинство мягких согласных русского языка (кроме [ј]) характеризуются наличием дополнительной артикуляции палатализации, а большинство твердых (кроме [к], [г], [х]) — наличием дополнительной артикуляции веляризации. Противопоставление палатализованных согласных веляризованным в рамках тембровой корреляции встречается в языках мира достаточно редко (гораздо чаще палатализованные согласные противопоставляются нейтральным (Кодзасов, Кривнова, 2001: 446)) и является ярчайшей типологической особенностью русского языка.
Дополнительная артикуляция веляризации состоит в образовании сужения между задней частью языка и мягким небом (т. е. в той области речевого тракта, где артикулируются русские гласные [ы] и [у]). Степень веляризации (как и степень палатализации) может быть у разных согласных русского языка различной. Максимальной степенью веляризации в СРЛЯ характеризуются согласные [л], [ш], [ж], которые в силу этого иногда даже называются «двухфокусными».
Формирование фонологического контраста согласных по ДП твердость/мягкость явилось следствием падения редуцированных гласных ⟨ъ⟩ и ⟨ь⟩ в слабых позициях. До этого согласные системно не противопоставлялись по твердости/мягкости [2]: в позиции перед гласными переднего ряда произносились в той или иной степени палатализованные согласные, в остальных позициях, по-видимому, — нейтральные, артикулируемые без подъема к небу средней или задней части спинки языка (т. е. непалатализованные и невеляризованные). Необходимость максимально эффективного в перцептивном отношении противопоставления мягких согласных твердым (сначала в позиции конца слова) и приводила, вероятнее всего, к формированию дополнительной артикуляции веляризации у фонологически твердых согласных [3] (Трубецкой, 1960: 153). При этом веляризация согласных стала в дальнейшем настолько существенным показателем их твердости, что у отвердевших после формирования ДП твердость/мягкость шипящих она проявилась в максимальной степени [4].
Наличие дополнительной артикуляции веляризации у фонологически твердых согласных, как представляется, еще далеко не в полной мере учтено при анализе причин фонетических изменений, последовавших в русском языке в эпоху после падения редуцированных гласных. Некоторые из этих изменений будут рассмотрены далее.
§1. Изменение [кы], [гы], [хы] в [кʹи], [гʹи], [хʹи]. Вопрос о причинах изменения [кы], [гы], [хы] в [кʹи], [гʹи], [хʹи] до сих пор не имеет удовлетворительного решения, несмотря на многочисленные попытки предложить объяснение этому явлению.
1.1. А. А. Шахматов первоначально считал причиной этого перехода изменение в самой природе звука [ы] вследствие его перехода из задне-среднего ряда в средний. Это, по мнению А. А. Шахматова, приводило к передвижению задненебных согласных в средненебную зону, их смягчению, а вследствие этого — к изменению [ы] в [и] (Шахматов, 1912: 132—134, 175). Однако эта гипотеза не объясняет причин изменения в природе [ы]; кроме того, предположение о смягчении согласных перед гласным среднего ряда совсем не представляется обоснованным; наконец, артикуляционные характеристики «средний ряд гласного» и «средненебная артикуляция согласного» описывают не одну и ту же точку в артикуляционном пространстве: средненебной артикуляции согласных соответствует переднерядная артикуляция гласного. В дальнейшем А. А. Шахматов объяснял переход [кы], [гы], [хы] в [кʹи], [гʹи], [хʹи] изменением в природе уже заднеязычных согласных — утратой ими лабиовелярности [5] (Шахматов, 1915: 312). Л. Л. Касаткин, критикуя эту гипотезу, считает, что в этом случае «остается неясным, почему после делабиализации согласных не могли сохраняться сочетания [кы], [гы], [хы]» (Касаткин 1999: 195—196). С этим возражением, однако, вряд ли можно согласиться. Дело в том, что А. А. Шахматов и не утверждает, что такие сочетания не могли сохраняться, а всего лишь формулирует условия, которые могли способствовать их изменениям. С этой точки зрения передвижение делабиализовавшихся велярных в более переднюю зону артикуляции выглядит более чем естественно: как известно, лабиализованные согласные характеризуются наличием спектральных составляющих в гораздо более низкой части спектра, чем соответствующие нелабиализованные (Ladefoged, Maddieson, 1996: 356—359); при отсутствии лабиализации шум при их образовании становится более высокочастотным, что приводит к их восприятию, а затем и произношению как более передних.
Гораздо более существенным в этой связи представляется вопрос не о том, почему делабиализация велярных могла бы приводить к изменению сочетаний [кы], [гы], [хы], а вопрос о том, действительно ли велярные согласные в древнерусском языке были лабиализованными в позиции перед нелабиализованными гласными. Гипотеза о том, что все несмягченные согласные в праславянском и древнерусском языке были в той или иной степени лабиализованными, получившая в исторической фонетике русского языка широкое распространение, принадлежит, по-видимому, А. А. Шахматову. Основания для этого предположения А. А. Шахматов видел в том, что
• l произносится как ł перед гласными заднего и среднего ряда в русском языке;
• сочетания [кы], [гы], [хы] не перешли в [кʹи], [гʹи], [хʹи] еще в общеславянском праязыке;
• е изменилось в о в положении не перед мягким согласным;
• ъ изменился в о после падения редуцированных;
• о изменилось в уо в нижнелужицком языке после губных и велярных согласных;
• о изменилось в уо в говорах русского языка (Шахматов, 1915: 61).
Легко видеть, что два последних аргумента совершенно не являются убедительными, поскольку в позиции перед лабиализованным гласным любой согласный, несомненно, является лабиализованным вне зависимости от того, имеет ли он дополнительную артикуляцию лабиализации перед другими гласными. Не обязательно предполагать лабиализацию предшествующего согласного и в качестве причины изменения ъ в о, поскольку и ъ, и о являются непередними гласными среднего подъема и различались, по-видимому, только количественно (т. е. для ъ самым близким гласным был о, поэтому именно в о он и изменился).
Что же касается первых трех аргументов, то здесь в аргументации А. А. Шахматова наблюдается замкнутый круг. С одной стороны, некоторые фонетические изменения происходят потому, что согласные были лабиализованными, с другой — согласные были лабиализованными только потому, что иначе нельзя объяснить эти фонетические изменения [6]. Однако, как будет показано далее, эти изменения можно объяснить и не прибегая к предположению о лабиализованном характере несмягченных согласных.
С другой стороны, возникает вопрос о механизме возникновения лабиализации у согласных. А. А. Шахматов предполагает коартикуляционный (не системный) характер ее возникновения: «гласные заднего ряда еще до перехода ū и ŭ в средний ряд изменяли предшествующие им согласные в лабиовеляризованные» (Шахматов, 1915: 60); «Природа согласных видоизменялась в зависимости от следующей гласной: перед гласными переднего ряда согласные палатализировались, перед гласными заднего и среднего ряда они лабиовеляризировались, если не были палатализованы (в результате своей природы)… То же имело место и в общеславянском праязыке, но здесь согласные были полупалатализованы и полулабиализованы… Лабиализация в общерусском развилась из полулабиализации, по-видимому, только перед лабиализованными гласными, перед a и y сохранялась, вероятно, полулабиализация» (Шахматов, 1915: 183—184); «Звук y в общерусском праязыке был среднего ряда, а предшествующие ему согласные были лабиализованны, причем лабиализация их восходит к тому
