Языковая структура - Алексей Федорович Лосев

В настоящую книгу вошли материалы по проблеме общего языкознания, которая не просто является актуальной, но и до последнего момента остается жгучей. Появление структурального языкознания было в свое время огромным событием в науке, значение которого ни в каком случае не следует преуменьшать, несмотря на все допускавшиеся вначале преувеличения. XX век ознаменовался огромным интересом именно к структуре языка. И этот интерес был чрезвычайно важен и полезен. Нельзя же было в теории языка ограничиваться так называемыми «правилами» и «исключениями» ввиду слишком большого механицизма такого метода. Но и в истории языка оказалось недостаточным простое констатирование разновременных фактов языка и их внешнефактической связи. Было выдвинуто понятие структуры наперекор абстрактным теориям и слепо позитивным историческим фактам. Вначале это было, конечно, слишком большое увлечение, которое сейчас кажется даже малопонятным. В самом деле, как же это можно было сводить язык к математическим формулам, в то время как он есть орудие живого общения людей и притом общения разумно-жизненного?

Автору этой книги приходилось часто выступать в последние три десятилетия против крайностей структурализма, о чем читатель может составить себе представление по первым ее разделам. С этими своими идеями автор нередко выступал и на разных вузовских кафедрах, и на публичных чтениях, и в печати. Так, материалы раздела I опубликованы в книге «Ленинизм и теоретические проблемы языкознания» (М., 1970, с. 184 – 195); раздела II – Вопросы языкознания, 1965, № 5, с. 13 – 33; раздела III – там же, 1967, № 1, с. 62 – 79; раздела IV – Проблемы русского языкознания. – М., 1970, с. 5 – 25; раздела V – Вопросы филологии. – М., 1974, с. 127 – 135; раздела VI – Сборник трудов по русскому языку и языкознанию, вып. 2. – М., 1976, с. 4 – 33; раздела VII – Вопросы языкознания, 1968, № 1, с. 50 – 63; раздела VIII – Известия АН СССР. Серия ОЛЯ. – М., 1981, т. XL, № 5, с. 403 – 412; раздела X – Статьи и исследования по языкознанию и классической филологии. – М., 1965, с. 196 – 231; раздела XI – там же, с. 38 – 130; раздела XII – там же, с. 131 – 195.

Вспоминая эту эпоху математического структурализма, автор считает ее не только явлением естественным и понятным исторически, по и по существу своему весьма полезным научным предприятием. Представителям традиционного языкознания пришлось волей-неволей пересматривать свои слишком глобальные позиции в своей науке, не сводить языкознание на механицизм фактических обобщений и пытаться фиксировать уже и чисто смысловые соответствия в языке. Можно прямо сказать, весь этот крайний структурализм сыграл огромную роль в том смысле, что после него стало уже невозможным ограничиваться одними только глобальными наблюдениями в языке. Для каждого теоретически мыслящего языковеда стал возникать неотстранимый вопрос: если языковая структура не есть математическая, то какая же это структура в настоящем смысле слова? Вот постановку такого вопроса автор и считает огромным и полезным результатом первоначального, чисто асемантического структурализма. Языковая структура должна быть семантической структурой, а не математической; смысловой, а не слепо-фактической; выразительной, а не просто самостоятельно-предметной. Этой тенденцией и проникнуты теперешние искания не только самих структуралистов, давно осознавших свое былое математическое увлечение и уже давно перешедших на другие, более семантические пути, но эта семантическая тенденция пронизывает собою также и попытки автора формулировать языковую структуру.

Раздел IX этого издания, посвященный первичным типам структурной семасиологии, в своих отдельных частях читался во многих учебных и научных учреждениях Москвы, но в печати появляется впервые. На одном таком струткурно-семантическом анализе, а именно, на анализе приставки «про», автор пытается конкретно осуществить изучение такой языковой структуры, которую он считает живой, а не абстрактно-схематической, причем «живость» эта неожиданно для самого автора достигает какой-то даже фигурно-образной наглядности. Наглядно мыслимая структура вещи называется по-гречески «эйдос», картинное же изображение, или образ вещи, называется по-гречески «эйкон», или, в другом произношении, «икон». Поэтому автор склонен именовать максимально понятную и наглядно выраженную в коммуникативных целях структуру как структуру «эйдетически-иконическую». Такой метод автор считает полезным, но он абсолютно далек от того, чтобы признавать его наилучшим или единственным. Таких семасиологических методов существует много, и в своей реальной работе автор пользуется также и совсем другими методами. Предлагаемый автором в настоящей книге структурно-семантический анализ имеет единственной целью призвать читателя к самостоятельной работе в этой области с учетом современного состояния нашей науки. Данное учебное пособие как раз и предусматривает интересы преподавателей высшей школы и особенно тех, кто является слушателями Факультета повышения квалификации.

Нам хотелось бы кратчайшим образом характеризовать языковой и математический знаки именно с точки зрения их сравнительной значимости. Правда, такая сравнительная характеристика предполагает, что мы уже отдаем себе полный отчет в том, что такое языковой и что такое математический знак. Однако специфичность каждого из этих знаков настолько бросается в глаза с точки зрения непредубежденного подхода, что многое может быть здесь сформулировано еще и до полной характеристики каждого из этих знаков в отдельности. Надо постараться, хотя бы в краткой форме, точно установить это различие и формулировать его по возможности тщательнее. Обыкновенно это не делается ни теми, кто слишком сближает лингвистику с математикой, ни теми, кто слишком их разрывает. Логическая точность здесь необходима, и уже давно наступило время воплотить ее в формулах.

1. Математическое обозначение имеет своим предметом ту или иную систему бескачественных полаганий, т.е. их разнообразные комбинации и отношения. Такого рода бескачественное полагание, или количество, неопровержимо представляет собою сущность всякого математического предмета. В основе всякого бескачественного полагания лежит натуральный ряд чисел, который действительно не связан