Но вообще-то сведения его отрывочны, случайны и не очень точны. Он утверждал, например, что рассказ «Убийства на улице Морг» был сначала напечатан во французской газете «Шаривари», но поиски исследователей не подтвердили этого. Конечно, рассказ мог появиться не в переводе, а в так называемой переделке, что было в большой моде по обе стороны Атлантического океана, когда то или иное произведение переделывалось, иногда до полной неузнаваемости, и нередко печаталось без ссылки на оригинал или вообще выдавалось автором переделки за собственное сочинение. (Однако По не мог бы тогда с такой уверенностью утверждать, будто переведен именно рассказ «Убийства на улице Морг»). А главное, эта склонность журналов и газет к литературным переделкам некоторое время оставляла открытым вопрос, кто же первый, Франция или Россия, узнал о По и познакомил с ним читателя, пусть даже в искаженном и анонимном виде. Тот же Маттисен в «Литературной истории США» (этот трехтомник переведен и издан у нас)[1] утверждал, что первенство принадлежит России. Он основывался на статье «Русский взгляд на американскую словесность», напечатанной в 1916 году в журнале «Букмен» американским русистом А. Ярмолинским, где тот замечал: «Случайные переводы из По начали появляться в ведущих русских журналах еще в конце тридцатых годов прошлого века». Позднее Ярмолинский разъяснил, что сведения о первых публикациях По в России он почерпнул энциклопедии Брокгауза и Ефрона, где говорилось, что впервые переводы рассказов По были напечатаны в журнале «Современник» за 1838 и 1839 годы.
Дорожный сундук Э. По
Было бы, конечно, очень приятно, окажись данное сообщение достоверно, но это, к сожалению, не так. Дело в том, что первое собрание рассказов По «Гротески и арабески» вышло в 1840 году, а до этого По печатался в провинциальных журналах, том же «Южном литературном вестнике» или журнале «Субботний гость», и очень сомнительно, чтобы эти журналы доходили до тогдашней России. Конечно, можно предположить, что тогда появились переводы с переводов, — в русских журналах нередко печатались произведения английских и американских писателей в переводе с французского. Однако публикация в «Современнике» все же кажется очень маловероятной, тем более что советское литературоведение установило: один из рассказов, приписывавшихся По, «Мертвец», опубликованный в «Современнике», принадлежит украинскому писателю Квитке-Основьяненко и теперь входит в собрание его сочинений.
Правда, остается еще утверждение французского исследователя и знатока творчества По Эмиля Ловриера: «По сути дела, Россия в 1842 или даже в 1840 годах уже несомненно переводила Эдгара По», и почему бы не предположить, что «Гротески и арабески» с оказией попали в Россию и кое-что, без указания авторства, было «переделано» применительно ко вкусам читающей публики? Такая версия имеет под собой основания, чего нельзя, и тоже к сожалению, сказать, о легендарном пребывании По в Петербурге. Кстати говоря, в Петербурге мог быть брат По, моряк, и потом рассказать об этом Эдгару, а его романтическое воображение «освоило» и этот рассказ так же, как предание о дедушке-генерале. Однако столь заманчива сама мысль о возможности пребывания По в Петербурге, что писательское воображение не смогло остаться к нему безучастным, и так появился, уже в наше время, рассказ о том, как По очутился на берегах Невы. Рассказывает об этом замечательном «событии» один из персонажей романа В. Катаева «Время, вперед!», утверждая, что По встречался с Пушкиным и подарил ему сюжет «Медного всадника»[2]. Вот так же, очевидно, и Александр Дюма-отец в свое время измыслил, что По бывал в Париже, а именно в 1832 году, и в самом деле: если По посетил Европу, как он сам утверждал, так отчего бы ему не побывать и в Париже?
Первое издание По в России — очень несовершенный перевод «Золотого жука». Он был сделан с французского и опубликован в книге «Новая библиотека для воспитания, издаваемая Петром Редкиным» (М., 1847), вызвав нелестный отзыв Белинского.
Во Франции По впервые явился читателю в переделке рассказа «Вильям Вильсон», опубликованной под названием «Джеймс Диксон, или Роковое сходство» (1844). Под переделкой, напечатанной газетой «Ла Котидьен», стояли инициалы «Г.Б.», и она очень отличались от оригинала. Достаточно сказать, что герои выступали в противоположных ролях по сравнению с источником. В ноябре 1845 года в «Ла Ревю Британник» появился перевод «Золотого жука» (с него, очевидно, и сделан перевод в книге Редкина). Публикация была подписана «А.Б.» (Альфонс Боргер), и, к чести переводчика, он не утаил имени автора.
Спустя полгода, в июне 1846 года, «Ла Котидьен» предприняла публикацию очень свободного переложения рассказа «Убийства на улице Морг». Этот перевод-переделка под названием «Смерть, беспримерная в анналах юриспруденции», существенно отличавшийся от оригинала уже тем, что вместо Дюпена в рассказе фигурировал сыщик Бернье, тоже подписан инициалами «Г.Б.» и напечатан без указания авторства По. В октябре 1846 года газета «Ла Коммерс» опубликовала рассказ «Убийства на улице Морг» под заглавием «Кровавая загадка». Вместо подписи стояли буквы «О.Н.» — то есть «Олд Ник» — псевдоним журналиста Э. Д. Форга. Ссылки на По не было. Тут же другая парижская газета, «Ла Пресс», имевшая основания считать себя обиженной Форгом, обвинила его в плагиате из «Ла Котидьен» и в «дурном обращении» с настоящим автором, американцем Эдгаром По. Форг сразу же послал письмо в «Ла Пресс» с признанием авторства По, но мстительная «Ла Пресс» письма не напечатала. Форг подал на нее в суд, в декабре 1846 года слушалось дело, но Форг его проиграл. Однако таким образом французские читатели узнали об Эдгаре По. О том, что автору «Улицы Морг» эти скандальные перипетии не остались неизвестны, свидетельствует письмо По к издателю и редактору Эверту Дайкинку от 30 декабря 1846 года: «Сегодня утром миссис Клемм сказала мне, что парижские газеты спорят о моем рассказе «Убийства на улице Морг»».
Может быть, во искупление своей вины перед Э. По Форг написал и первую рецензию на его рассказы, опубликованную в «Ревю де дёмонд», где, в частности, упоминается и «Золотой жук».
В 1847 году Изабелла Менье сделала новый перевод рассказа «Убийства на улице Морг», а в 1853 уже упоминавшийся Боргер выпустил «Избранные новеллы» По. К 1897 году произведения По издавались во Франции 34 раза.
А кто же был таинственный «Г.Б.», испытавший столь сильное влияние По, что посягнул и на его авторские лавры? Американский исследователь Уильям Бэнди установил, что им был Гюстав Брюне, неутомимый журналист и «передельщик», очевидно, стяжавший себе немалую известность как специалист по американской словесности, если именно ему предложили написать статью об Эдгаре По в готовящееся тогда издание Литературной Французской энциклопедии. Статью Брюне написал, но, наверное, из скромности умолчал о своей роли в более ранней «популяризации» По.
Самым значительным и знаменитым переводчиком По во Франции был, конечно, Шарль Бодлер, который решил посвятить жизнь «восстановлению справедливости», то есть воздать По ту великую славу, какой он был лишен на родине. Бодлер же первым написал и биографию «Жизнь и труды Эдгара По» (1852), и нельзя не отметить, что в том же 1852 году два русских журнала откликнулись на это сочинение Бодлера: «Пантеон», напечатавший из него значительный по объему фрагмент, и «Москвитянин», опубликовавший рецензию Аполлона Григорьева: «Эдгар Оллен-Поэ, его жизнь и сочинения, статья г. Шарля Бодлера». Переработав эссе, Бодлер использовал его как предисловие к первому тому своих переводов По (а всего было пять томов), и в этом виде, утверждает Бэнди, работа издавалась больше, чем любое другое исследование. Перевод Бодлера был настолько хорош, что придирчивый судья Т. С. Элиот утверждал даже, будто он лучше самого оригинала. Во всяком случае, Бодлер относился к делу с таким тщанием, словно переводил Новый завет. Иногда, правда, Бодлер позволял себе несколько «облагородить» По. Например, по воле переводчика негр Юпитер из «Золотого жука», желая подчеркнуть, как бледен его хозяин, говорит: «масса бел, как призрак», вместо «белый, как гусь».
Бодлер слово «goose»[3] [4] заменил на созвучное «ghost»2, но тем самым был утрачен юмористический смысл фразы.
Часто утверждают, что французский поэт находился под исключительным и определяющим влиянием «безумного Эдгара», — так нередко называют своего соотечественника американские критики. А как относился к этому утверждению сам Бодлер? Вот что он пишет художнику Эдуарду Мане: «Люди обвиняют меня в подражании По, а знаешь ли, почему я так старательно его переводил? Потому, что это он похож на меня».
