Глава 11
«Ложные друзья» в словаре
В предыдущей главе мы говорили о «прозрачных» словах как о подлинных друзьях начинающего. Однако в составе словаря скрывается немало и его (или ее) так называемых «ложных друзей». По-английски они называются «false friends», по-немецки – «falsche Freunde», по-французски – «faux amis». Именно они несут ответственность за бессчетное количество сбоев, а то и ошибок при переводе.
«Ложные друзья» в английском словаре
В словаре английского языка есть немало «ложных друзей». Но их число увеличивается еще и за счет так называемых «ненадежных друзей» – unreliable friends.
Возьмем хотя бы слово «argument». На первый взгляд, его смысл вполне ясен. Ведь и по-русски, и по-шведски есть слово «аргумент», «argument», то есть довод в дискуссии. Однако когда англичанин или американец скажет «They had an argument», то это значит, что «у них была ссора». Иначе говоря, никаких рациональных аргументов скорее всего не приводилось!
Довольно легко также спутать английские слова «composers» (композиторы) и «compositors» (наборщики), хотя люди этих профессий занимаются совсем не одним делом.
Рискованную пару составляют английские слова «sensible» и «sensitive». Последнее переводится как «чувствительный», зато первое означает «умный, сообразительный». Разница есть, и весьма существенная.
Слово «conscious» означает «сознательный», «self-conscious» – «смущенный», a «self-confident» – уже «самоуверенный».
Носителей большинства европейских языков на первых порах сбивает с толку и то, что по-английски не существует одного-единственного слова для понятия «человек». Обычно употребляется слово «person» (например, «5,000 persons» означает «5000 человек»). Но можно сказать и «human being» (дословно «человеческое существо»), а чаще всего употребляется, пожалуй, слово «man» (хотя, строго говоря, это слово должно было бы переводиться только как «мужчина»).
«Ложные друзья» в эстонском и финском
Интересно, что даже в близкородственных языках можно найти целый ряд слов, которые могут ввести в заблуждение начинающего изучать язык. Приведем всего лишь несколько примеров, сопоставляя эстонский и финский языки, сохранившие такую близость между собой, что взаимное понимание возможно без предварительной подготовки.
По-эстонски «hoon» означает «здание», однако финское «huone» – просто «комнату». Эстонское «ilm» значит «погода», но финское «ilma» означает «воздух». Эстонское «linn» значит «город», «linna» по-фински означает «крепость».
«Piim» по-эстонски значит «молоко», «piimä» по-фински означает «кефир». «Raamat» по-эстонски значит «книга», но «raamattu» по-фински – это «библия». Наконец, «siunama» по-эстонски значит «проклинать», зато «siunata» по-фински значит «благословлять»… Вот и скажите теперь, легко ли приходится носителям этих близкородственных языков?
«Ложные друзья» в датском и шведском
В скандинавских языках, особенно в датском, норвежском и шведском, при всей их близости обнаруживается масса «ложных друзей», и они могут в ряде случаев существенно затруднить понимание.
Приведем всего несколько примеров, взятых почти наугад. «By» по-шведски значит «деревня», зато по-датски «by» – это «город». «Höst» в шведском значит «осень», а по-датски – «урожай». «Krog» по-шведски означает «кабачок», по-датски «угол». По-шведски «rolig» значит «веселый», по-датски (а кстати, и по-норвежски) – «спокойный», «тихий», и так далее. Игра слов, напрашивающаяся здесь сама собой, постоянно используется в анекдотах и юморесках, публикующихся в обеих скандинавских странах и пользующихся неизменным успехом у носителей как датского, так и шведского языка.
Глава 12
Интернационализмы и «пуризмы»
Научно-технический прогресс распространяется все шире, и вместе с ним в языки разных стран приходят международные слова – «интернационализмы». В языках западных стран эти слова чаще всего заимствуются с неизбежными изменениями из словарного фонда греческого и латинского языков, а также из присоединившихся к ним позднее французского и английского.
Для того чтобы слово считалось международным, оно должно, как правило, встречаться в следующих современных языках:
– во-первых, в большинстве так называемых романских языков – французском, испанском, итальянском и прочих;
– далее – в большинстве германских, особенно в английском, но желательно также в немецком, нидерландском (голландском), шведском и других;
– кроме того, хотя бы в некоторых славянских языках – например, в русском и сербском.
В языках, где укоренилась тенденция к отказу от интернациональной лексики в пользу отечественных слов – мы будем для краткости называть их «пуристскими» (например, в исландском или финском), таких слов почти нет.
Интернационализмы и шведский язык
Если взять две тысячи слов основного словарного запаса шведского языка, то среди них более 300 слов – то есть не менее 15 процентов – представляют собой интернационализмы – «международные слова».
Выписав эти 300 слов, я постарался сравнить их со словами, обозначающими примерно то же самое в шести других языках, среди которых финский и новогреческий являются безусловно «пуристскими». В результате такого сопоставления я обнаружил, что в этих случаях к интернационализмам прибегают:
– английский и французский – тоже примерно по 300 раз;
– русский и сербский – по 200 раз;
– новогреческий язык – всего около 100 раз;
– и, наконец, финский язык – менее 50 раз.
Получается, что из основного словарного запаса в 2000 слов в русском языке примерно 10 процентов слов являются международными, в новогреческом таких слов – приблизительно 5 процентов, а в финском – менее 3 процентов.
Конечно меня заинтересовало, какие же слова моего родного, шведского языка стали международными. Ответ был совсем нетривиальным.
Отмечу слово «омбудсман», то есть «уполномоченный по правам человека». Как строгий термин он был, по-видимому, впервые заимствован в Новой Зеландии, причем через посредство датского языка. В Великобритании первый «ombudsman» – омбудсман появился в августе 1966 года. Официальное его название пишется по-английски как Parliamentary commissioner («Уполномоченный парламента»). С течением времени это слово достигло и многих других языков, не исключая и русского.
Другое шведское слово – «gyttja», отнюдь не самое легкое для иностранца (по-шведски оно произносится примерно как «гюттья»). Это слово приобрело популярность и постепенно стало международным как термин, обозначающий полезную для человека «лечебную грязь». По-английски оно так и пишется – «gyttja», по-немецки – «Gyttja», по-польски – «gytia», по-чешски – «gyttja» и все большему числу людей становится понятным без перевода.
Разумеется, что этим перечень шведских слов, ставших интернационализмами, отнюдь не исчерпан.
Интернационализмы подлинные и кажущиеся
Международное слово для электронно-вычислительной машины звучит как «компьютер». Соответственно в английском языке имеем «computer», в итальянском – тоже «computer». В немецком, в соответствии с правилами орфографии этого языка, принято писать существительные с большой буквы, отсюда немецкое Computer.
Прекрасно зная об этой тенденции, шведы решили называть ЭВМ не «компьютер», a «dator», что легко путает иностранца.
Французы избрали для компьютера слово «ordinateur». Вероятно, это решение восходит еще к генералу де Голлю, который его и принял. С недавнего времени испанцы также приняли это слово, в форме «ordenador».
Другой пример – железнодорожный вокзал. По-шведски он называется «järnvägsstation», сокращенно «station» (произносится «йернвэгссташун», или просто «сташун»). Зато по-немецки вокзал – это «Bahnhof», по-французски – «gare». В русском языке может употребляться слово «станция», но гораздо чаще пользуются словом «вокзал». Так называлась одна из станций железной дороги, построенной в XIX веке в окрестностях Санкт-Петербурга. В свою очередь, сама она была названа по Vauxhall Gardens – увеселительному заведению в южном Лондоне.
Контора называется по-шведски «kontor», по-голландски – «kantoor», а вот немцы в этом значении употребят скорее слово «Büro», французы – «bureau», англичане – «office», итальянцы – «ufficio», испанцы – «oficina», а португальцы скажут «escritório».
Ученики будут называться по-шведски «elever», по-французски – «élèves». Однако немцы скажут «Schüler», голландцы – «leerlingen», а испанцы скажут просто «alumnos». Что же касается носителей английского языка, то учеников младших классов они скорее всего назовут просто «boys» или «girls», однако могут употребить и порядком уже устаревшее слово «pupils». В старших классах это будут уже «students». В Соединенных Штатах слово «students» употребляется для обозначения учащихся практически на любой стадии обучения, так что при переводе проходится это помнить, чтобы не производить школьников в студенты и наоборот.
