«Звучная лира» Языкова вызывала неизменное восхищение Пушкина. После выхода в 1833 году сборника стихотворений Языкова он восторженно писал: «Человек с обыкновенными силами ничего не сделает подобного, тут потребно буйство сил». Наивысшим признанием поэтического таланта Языкова звучат пушкинские строки:
Клянусь Овидиевой тенью:
Языков, близок я тебе.
В последующем (в 1834 году Языков тяжело заболел) они часто встречаются и переписываются. По пути в Оренбург Пушкин побывал в симбирском имении братьев Языковых и провел с ними вечер. В 1836 году Пушкин приглашает Николая Михайловича к сотрудничеству в «Современнике», но больной поэт уже не смог принять это предложение. Известие о смерти Пушкина Языкову передали А. Н. Вульф и А. С. Хомяков. 12 июля 1837 года Языков пишет Вульфу о глубокой печали, овладевшей им в связи с гибелью Пушкина.
Известие о смерти Пушкина застало Н. В. Гоголя в Париже, когда он гостил у А. О. Смирновой-Россет и ее мужа. Александра Осиповна свидетельствует, что Гоголь рыдал, получив это известие. За что же так ценил Гоголь своего великого друга? Николай Васильевич понимал, какую важную роль сыграл Пушкин в его судьбе. Познакомились они в Петербурге 20 мая 1831 года у П. А. Плетнева. А с июня того же года, когда Гоголь поселяется в Павловске, где он давал уроки сыну княгини А. И. Васильчиковой, их встречи становятся частыми. «Все лето я прожил в Павловске и Царском Селе… – писал Гоголь А. С. Данилевскому от 2 ноября 1831 года. – Почти каждый вечер собирались мы: Жуковский, Пушкин и я. О, если бы ты знал, сколько прелестей вышло из-под пера сих мужей». Писателя и поэта соединяла не только взаимная личная симпатия, но и деловые и творческие связи. В 1833 году они вместе с В. Ф. Одоевским замышляли издавать альманах «Тройчатка». Пушкин помогал Гоголю занять кафедру истории в Киевском университете. Правда, после блестящего прочтения нескольких лекций Николай Васильевич убедился, что профессорство – не его призвание, и оставил кафедру. Александр Сергеевич передал ему сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ», а в январе 1836 года привлек его к сотрудничеству в «Современнике». В свою очередь Гоголь делился со своим старшим другом литературными планами, присылал на предварительный просмотр рукописи повестей и комедий. И все прочитанное, начиная с «Вечеров на хуторе близ Диканьки», получило благожелательный прием Пушкина. Восторг и уважение вызвали у поэта гоголевские «Арабески», «Миргород», «Нос», «Коляска», первые главы «Мертвых душ» и другие произведения.
В 1835 году, еще при жизни поэта, Гоголь охарактеризовал его в «Арабесках» как русского национального поэта. А в письмах, написанных уже после гибели Пушкина, находим глубокие и восторженные характеристики его бессмертных творений. Так благодарил Гоголь за искреннюю дружбу и сердечное к себе отношение нашего великого русского поэта.
В заключение хотелось бы высказать надежду, что в Донском монастыре будет установлен памятный знак его знакомым: Д. Н. Бегичеву, Н. С. Всеволожскому, С. Д. Нечаеву, Н. В. Путяте, С. А. Тучкову, Е. А. Тимашевой, Г. И. Спасскому, Н. И. Пашкову, И. С. Мальцову, П. А. Муханову, А. А. Эйлер и родственникам великого поэта – Н. А. и С. Н. Гончаровым.
Ваганьково
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были.
В. А. Жуковский
На Ваганьковском кладбище находится 71 захоронение друзей, знакомых, родных и потомков А. С. Пушкина. Из них пока найдено только 27.
Многие из тех, кто знал Пушкина, отмечали в нем редкостный дар общительности, искренность, прямоту и дружелюбие в отношениях с людьми, любовь и преданность друзьям. Об этом хорошо сказал он сам:
О, где б судьба ни назначала
Мне безымянный уголок,
Где б ни был я, куда б ни мчала
Она смиренный мой челнок,
Где поздний мир мне б ни сулила,
Где б ни ждала меня могила,
Везде, везде в душе моей
Благословлю моих друзей.
На Ваганькове нашли свое упокоение многие близкие друзья и приятели поэта – Павел Воинович Нащокин (1801–1854), Алексей Николаевич Верстовский (1799–1862), Владимир Иванович Даль (1801–1872), Федор Иванович Толстой («Американец») (1782–1846), Сергей Дмитриевич Киселев (1793–1851), Степан Петрович Шевырев (1806–1864), Александр Александрович Башилов-сын (1807–1854) и др.
«Скажи Нащокину, чтоб он непременно был жив, во-первых, потому что он мне должен; 2) потому, что я надеюсь быть ему должен; 3) что если он умрет, не с кем будет в Москве молвить слова живого, то есть умного и дружеского», – писал А. С. Пушкин композитору А. Н. Верстовскому. Эти шутливые строки выражают нежную сердечную привязанность поэта к одному из самых близких и преданных друзей – Павлу Воиновичу Нащокину.
Пушкин познакомился с ним еще в лицейские годы, когда Нащокин учился в Благородном пансионе при Лицее вместе с его братом Львом Сергеевичем. В 1815 году Нащокин вышел из пансиона, не окончив его. С 1819 года служил в лейб-гвардии Измайловском полку, и до высылки Пушкина на юг они часто виделись в Петербурге. В 1823 году Павел Воинович был уволен из армии «по домашним обстоятельствам» в чине поручика. Так он на всю жизнь и остался официально «отставным поручиком» и более никогда и нигде не служил.
В 1826 году после возвращения поэта из ссылки их встречи, но уже в Москве, возобновились и стали особенно дружескими с 1830 года. Нащокин много играл в карты, нередко проигрывал, в случае же большого выигрыша жил по широкой натуре и, где только требовалось, делал добро – помогал бедным и давал взаймы, часто без отдачи. У него чуть ли не ежедневно собиралось разнообразное общество: литераторы, актеры, купцы и цыгане. Иногда являлись заезжие петербургские друзья, в том числе и Пушкин.
Александр Сергеевич, когда принимал решение жениться, советовался с «Воинычем» как с человеком «больше него опытном в житейском деле». Вера Александровна, жена Нащокина, вспоминала, что для таких советов, чтобы им никто не мешал, друзья уходили в… баню, забирались в парной на полок и обсуждали там свои интимные дела. Нащокин горячо одобрил выбор друга, помог заплатить долги (Пушкин незадолго до этого проиграл крупную сумму помещику, профессиональному игроку В. С. Огонь-Догановскому). Он же принимал самое деятельное участие в предсвадебных хлопотах друга. Был он и на «мальчишнике», устроенном Пушкиным для ближайших друзей. Пушкин крестил дочь Павла Воиновича Катю; в свою очередь Нащокин был крестным отцом старшего сына Пушкина – Александра.
Приезжая в Москву, Пушкин, начиная с декабря 1831 года, останавливался у Нащокиных. К 1831 году относится знаменитая затея Нащокина соорудить нечто с необыкновенной точностью копирующее в миниатюре обстановку его дома. Пушкин был в восторге от «нащокинского домика». Кукольный каприз, обошедшийся Нащокину почти в 40 тысяч рублей (громадная сумма по тому времени), был им, однако, заложен и не выкуплен. И только в нашем веке исследователи и музейные работники разыскали рассеянные по белу свету предметы этого миниатюрного домика, собрали их, и теперь это рукотворное чудо можно увидеть в Музее поэта в городе Пушкине (Царское Село).
Все предметы обстановки миниатюрного домика (клавесин, мебель, столовая и чайная посуда и проч.) были изготовлены на тех же фабриках и заводах, что и настоящие. На мини-клавесине можно сыграть незатейливую мелодию, только на фарфоровом блюде (блюдечке!) вместо румяного поросенка лежал зажаренный «мышонок». Нельзя не согласиться с А. И. Куприным, сказавшим: «Эта вещь драгоценна как памятник старины и кропотливого искусства, но она несравненно более дорога нам как почти живое свидетельство той обстановки… той среды, в которой попросту и так охотно жил Пушкин».
