Джон Лайонз - Введение в теоретическую лингвистику

Очевидно существует определенный класс предложений, семантическая допустимость или недопустимость которых может быть объяснена в терминах этого пропорционального равенства: That woman is the mother of this child «Та женщина — мать этого ребенка', That hen is the mother of this chicken «Та курица — мать этого цыпленка' и т. д. vs. That man is the mother of this child 'Тот мужчина — мать этого ребенка', That woman is the father of this child 'Та женщина — отец этого ребенка', That woman is the mother of this calf «Та женщина — мать этого теленка' и т. д. Грамматическое явление рода в английском языке тоже отчасти определяется полом референта. Но это не означает, что компоненты (мужской пол) и (женский пол) являются единственными семантическими признаками, дифференцирующими взаимодополнительные слова man 'мужчина' vs. woman 'женщина', bull «бык' vs. cow 'корова' и т. д. Статус таких компонентов, как (взрослый) vs. (не-взрослый), еще более сомнителен: и здесь мы сталкиваемся с множествами семантически допустимых и семантически недопустимых комбинаций, которые могут быть рассмотрены в терминах этого противопоставления, но существуют и другие комбинации, которые подобному объяснению не поддаются.

Эта проблема, несомненно, связана с антропологической проблемой «когнитивной реальности». Рассмотрим, например, общество, в котором роль мужчин и женщин столь различна, что существует очень мало видов деятельности, в которых участвуют представители обоих полов. Допустим теперь, что в словаре этого языка имеется две лексические единицы, которые могут быть переведены на английский язык как man 'мужчина' и woman 'женщина' на основе их соотнесенности со взрослыми человеческими существами мужского пола и со взрослыми человеческими существами женского пола, соответственно. Зная, какова референция этих двух лексических единиц, лингвист мог бы применять эти термины в подходящих случаях к мужчинам и к женщинам. Он был бы совершенно уверен, что перевод таких английских предложений, как 'Мужчина родил ребенка' (при допущении, что в языке существует термин, который может переводиться удовлетворительным образом как 'рожать'), будет семантически недопустимым. Но вполне может существовать огромное число других предложений, включая 'Мужчина готовит еду', 'Женщина разожгла огонь' и т. д., которые будут столь же недопустимыми. Наши собственные культурные предрассудки и наша собственная таксономическая классификация физического мира не должны считаться априорно справедливыми для анализа культуры или языка других обществ, тем более для анализа какой-либо постулируемой «когнитивной системы, составляющей часть познавательной структуры человеческого ума».

Следует указать еще на один момент. Одна из опасностей, сопутствующих компонентному анализу, заключается в том, что_он обычно игнорирует различие в частоте лексических единиц (и, следовательно, их более или менее «центральное» место в словаре) и различие между лексическими единицами и семантическими компонентами. Например, часто считают, что слова brother 'брат' и sister 'сестра' могут быть заменены их «синонимами» male sibling 'отпрыск мужского пола' и female sibling 'отпрыск женского пола'. Но это верно лишь в контексте антропологического или квазиантропологического рассмотрения. Слова brother и sister — весьма употребительные слова, известные, видимо, всем носителям английского языка, тогда как sibling—это специальный термин, созданный для удобства антропологов, и большинство говорящих по-английски, вероятно, не знают его. Тот факт, что не существует обычного подчиняющего термина для двух взаимодополнительных слов brother и sister, является свидетельством prima facie в пользу того, что оппозиция этих двух терминов в семантическом плане важнее, чем то общее, что их объединяет. Аналогичным образом факт существования слова horse 'лошадь', в качестве гипонимов которого выступают взаимодополнительные слова stallion 'жеребец' и mare 'кобыла', релевантен для анализа структуры английской лексики. Любая теория семантики, которая заставляла бы нас считать, что словосочетание adult male elephant 'взрослый слон мужского пола' находится в точно таком же семантическом отношении со словом elephant, как stallion 'жеребец' с horse 'лошадь', была бы неудовлетворительной.

Компонентные теории семантики не всегда являются жертвой неадекватностей такого рода. Но до сих пор уделялось удивительно мало внимания обсуждению отношений между лексическими единицами типа male 'мужской; мужчина, самец' или adult 'взрослый' и семантическими компонентами типа (male) - (мужской пол) или (adult) — (взрослый). Невозможно избежать подозрения, что семантические компоненты интерпретируются на основе интуитивного понимания лингвистом тех лексических единиц, которые он использует для их наименования.

Из-за недостатка места мы не можем более подробно проанализировать последние работы в области компонентной семантики. Если наше рассмотрение этого предмета носило несколько негативный характер, то следует подчеркнуть, что это делалось сознательно. Я старался привлечь внимание к некоторым из допущений, на которых часто основываются компонентные теории семантики, — в частности, к допущению, что семантические компоненты универсальны. Мы видели, что понятие компонентного анализа покоится на установлении пропорциональных равенств применительно к смыслу лексических единиц. Важный вопрос, который не всегда принимается во внимание, — это проблема степени «когнитивной истинности» этих пропорций. Слишком часто считают, что эти пропорции могут быть установлены просто на основе интроспекции.

Компонентный анализ внес, однако, значительный вклад в развитие семантики. Не говоря уже о других его достоинствах, он сблизил формализацию синтаксиса и формализацию семантики (или некоторых аспектов в семантике) больше, чем это было раньше. То, что лингвисты снова серьезно занялись отношениями между синтаксисом и семантикой, во многом объясняется влиянием работы Катца и Фодора, продолженной в более систематизированном виде Катцем и Посталом в рамках «единой теории лингвистических описаний» [69] и развитой далее Катцем в ряде последующих публикаций. Хотя Катц и Постал во многом сводят к минимуму ценность предшествующих работ в области компонентного анализа, они правы в том, что настаивают на важности уточнения формы «проекционных правил» и характера их действия «в контексте эксплицитных порождающих лингвистических описаний». Такой попытки раньше не предпринималось.

В одной из предыдущих глав мы подняли вопрос о возможности rapprochement (сближения) между «формальной» и «понятийной» грамматикой (ср. § 4.3.4); большая часть нашего последующего рассмотрения «грамматических категорий» и «грамматических функций» (в главах 7 и 8) была пронизана мыслью, что дальнейший прогресс в области формализации синтаксиса зависит от этого rapprochement. Мы можем, заключая данную работу, выразить твердую уверенность в том, что в ближайшие несколько лет будет опубликован целый ряд книг и статей, направленных к этой цели.

Не исключено также, что бо́льшая концентрация интересов в области теории семантики вернет лингвистов к традиционному взгляду, согласно которому синтаксическая структура языков очень сильно детерминируется их семантической структурой, более конкретно — «способами обозначения», характерными для грамматических категорий, семантических в своей основе (ср. § 7.6.10). Если развитие науки действительно пойдет в этом направлении, не следует считать, что лингвистическая теория просто отступила на позицию, которую занимали традиционные грамматисты. Все будущие грамматические и семантические теории, как бы ни были традиционны их цели, должны отвечать строгим требованиям лингвистики двадцатого века — «структурной лингвистики». За революциями в науке могут следовать контрреволюции; нов этом случае не может произойти простой реставрации прошлого.

1.1.4. Цитата из Блумфилда: Вlооmfiеld, Language, p. 3.

1.2. Традиционная грамматика: многие стандартные учебники по лингвистике пронизаны антипатией по отношению к традиционной грамматике и не могут служить надежным источником соответствующих сведений (например: Bloomfield, Language; Jespersen, Language; F. de Saussure, Cours). Для углубленного ознакомительного чтения можно рекомендовать следующие работы: Robins, Short History; Dinnееn, Introduction; Arens, Sprachwissenschaft; Kukenheim, Esquisse; Leroy, Grands Courants; Mоunin, Histoire; Sandys, Short History.