Причиной непонятности ключевой фразы называют афористичность и лаконизм поэмы, а также то обстоятельство, что значения слов в современном русском языке изменились. По мнению Гребневой Э.Я. (22, с. 97–98), главную трудность здесь представляет понимание значения предлога на. Большинство переводчиков принимают его в значении «против», отчего возникают довольно странные переводы типа «Борьба князей против поганых прекратилась», хотя текст Слова повествует как раз об обратном. В этом нельзя не согласится с Гребневой. Далее филолог пытается решить проблему непонятного предлога через сопоставление со славянскими языками. В итоге она выводит значение предлога на как «из-за», что на мой взгляд нисколько не проясняет смысл отрывка, а наоборот, запутывает его еще больше. Ее перевод «княжеские усобицы — от половцев погибель» страдает той же мутностью, что и предыдущие. Эта фраза непонятна ни в прямом прочтении, ни в объяснении ее автора.
Вначале разберемся с усобицами, чтобы у некоторых не возникало желания заместить это слово словом борьба или война. При сопоставлении с арабскими корнями выясняем, что усобица происходит от арабского حساب х#иса: б «сведение счетов». Усобица или междоусобица — это сведение счетов князей друг с другом. Именно об этом ведется речь в тексте оригинала: «рекоста бо брат брату: «Се мое, а то мое же»", «Ибо говорит брат брату это мое, а то мое же» (31, с. 295)
А вот о чем говорится чуть ниже в оригинале и в переводе Наровчатской (43, с. 298):
Оригинал: «А князи — Сами — По себе! — Крамолу — Коваху! — А погании — Сами — Победами! — Нарищуще — На Русскую — Землю: — Емляху — Дань! — По беле — От двора»
Перевод: «А князи — Сами — По себе! — Крамолу — Куют! — А от поганных — Сами — Их победами! — Наманивают — Нарыскивают — На русскую землю — И берут уже дань! — По беле — деньге — От двора».
С одной стороны — усобица, а с другой — тяжкие поборы со стороны поганых. И в то время как русские князья сводят счеты Друг с другом, половцы сами приходят на русские земли и берут дань. С белыми деньгами мы разберемся попозже. А сейчас, на фоне контекста, вернемся к исходной спорной фразе о погибели. Обращает на себя внимание то, что все без исключения переводчики считают, что в слове погибе по какой-то причине недописаны буквы ель, т. е. берут на себя смелость править рукопись.
Надо сказать, что я и сам к подобной уловке прибегаю, когда нет иного выхода. А что, если все-таки предположить, что в рукописи написано то, что автор хотел написать, и никакой ошибки нет? В таком случае закономерно встает вопрос, что означает слово погиба? Коль скоро в русских словарях это слово не отмечено, обратимся к арабскому словарю, уточнив предварительно, что в этом слове по- есть приставка со значением имени места или времени, как, например в слове покос. Оказывается, по-арабски جابي габи — это сборщик налогов или податей. Отсюда арабское جبابة гиба: я «сбор податей» и русское погиба «сбор дани». Но разве не об этом открытым текстом повествует оригинал? Следовательно, на поганые погибе, как на покосе, следует перевести «во время сбора налогов погаными». То есть в то время, как половцы грабили русскую землю, князья сводили счеты друг с другом. Выходит, дело не в приставке. Она употреблена здесь в полном соответствии с законами русского языка. Ну, а то, что значение слова погиба мы выяснили с помощью арабского словаря, так ведь это общее правило. Не знаешь, что значит русское слово, бери арабский словарь. Как нам станет ясно позже, исключений из этого правила нет.
Что же собирали сборщики налогов? Историки считают, что бела — это серебряная монета. Отсюда разъясняющий перевод Наровчатской «по беле деньге». Следует не упускать из виду, что речь идет действительно о грабеже. Трудно судить, по серебряной монетке со двора — это много или мало? Если в каждом доме была серебряная монета, то, на мой взгляд, о грабеже не приходится и говорить. Отдал себе и живи спокойно, не украдут. Во всяком случае, это гораздо меньшее зло, чем экспроприация личных счетов граждан, проведенная поголовно в одночасье родным правительством. Половецкие злодеи — малые безобидные дети по сравнению с нашими министрами.
Бела хоть и созвучна с русским словом белый, только не белизна здесь имеется ввиду, как и в выражении белая горячка или белый гриб. В тексте «Слова», как и в случае с грибом или горячкой, имеется в виду голова, а не цвет. Дело в том, что половцами дань собиралась поголовно, как и нашими министрами.
Как можно было убедиться, чтобы понять «Слово», надо читать это произведение русскими глазами.
А самое главное, «Слово» не нуждается в переводе. Ведь оно написано на русском языке. Другое дело — комментарии. Прошло столько веков, некоторые слова вышли из употребления из-за ненадобности по причине смерти понятий, другие — вытеснены иностранными.
«Слово о полку Игореве» написано на русском языке. Но так же раскрывается содержание и других книг в тех местах, где смысл не вполне ясен. Речь идет, в первую очередь, о Библии и Коране. Как уже указывалось, подозрительные слова Корана надо читать по-русски, библейские темные места раскрываются через арабский. И все тайное становится явным.
Как рождается слово
Явным становится и механизм рождения слов-абракадабр. Мысль рождается в подсознании на арабском языке, в Господних знаках. Когда эта мысль в виде ли отдельного слова или словосочетания выходит в сознание, она не может осмысливаться иначе, как в среде родного этнического языка, или греческого и латинского, если речь идет об ученом люде. Ясно, что новое Господнее слово не опознается в этой чуждой ему среде. Автор вынужден сблизить его с каким-нибудь словом из родного языка (также греческого или латинского). Так, например, английский суперсовременный термин фрейм «совокупность знаний об опознаваемом объекте» сближен с английским словом frame «рамка». Можно, разумеется, эти знания, сформулированные в виде отдельных предикатов, для пущей важности поместить в рамку, только дело не в рамках, а в том, что прочитав эту «рамку» наоборот, мы получим арабское معارف маъа: риф «знания». Точно таким же путем понятие «давать знание» вырождается в «кормление» (альма матер). Точно таким же путем вешается «лапша на уши».
Господни знаки на пути в сознание проходят зону русского языка. Там по созвучию иногда происходят замещения. Место пахарей (Х#РТ حـرث) в тексте замещается кроткими (блаженны кроткие ибо они наследуют землю). Текст, понятное дело, от этого обессмысливается, но для некоторых верующих это даже хорошо. Они каждую глупость готовы приписать Богу. Более того, раз смысла нет, то от Бога. Как раз наоборот. Если смысл где затемнился, то затемнили его люди в силу своей неразумности. В текстах Господних глупостей нет.
К какому выводу подводит нас сказанное в этой главе?
Внимательный читатель обратил внимание на простоту восстановления смысла слов, словосочетаний и даже текстов. Процедура весьма напоминает ту, к которой приходиться прибегать, когда на экране компьютера вместо текста появляется абракадабра. Достаточно подобрать нужную раскладку клавиатуры, как осмысленный текст восстанавливается. Так и здесь. Но что интересно, человечество живет и здравствует, вроде бы не замечая абсурда. Пользуется замороченными словами, выражениями и даже текстами как ни в чем не бывало. Оказывается, чтобы есть еду и размножаться, совсем не обязательно задумываться над смыслом. Так чем же человек отличается от организмов? Неужели смыслы, стоящие за словами, которые он употребляет, не для него? А ведь можно полагать, хотя бы в некоторых случаях, что люди дававшие вещам названия, знали смысл названий. В случае Большой Медведицы, например, или Полярной.
Не говорит ли это о том, что человечество деградирует, оно скатывается с высот знания в мрак суеверий и невежества, постепенно приближаясь к животному состоянию. Оно все более и более привыкает к бессмыслице. К бессмыслице не только слов, но и поступков. Мозг, не находя смысла, все более усыхает. Этот процесс происходит автоматически, сам по себе, поскольку не требует усилий. И стоит лишь переступить невидимую грань, как окажешься там, откуда возврата уж нет. Камень не может превратиться в растение, растение — в животное, животное — в человека. Обратное — легко и даже естественно. Некоторые из нас стремятся сразу попасть в растительный мир, минуя даже животное состояние. Ясно, что если так будет продолжаться, человек превратится если не сразу в траву, то уж в обезьяну точно. Конечно, иногда случаются кратковременные взлеты интеллекта, которые мы принимаем за свидетельства прогресса. Тогда нам кажется, что поступательное движение совершалось всегда. Какой там всегда, если 200–300 лет достаточно, чтобы пройти путь от почти нулевой отметки до полетов в космос и компьютерной техники. Кто знает, сколько раз за долгую историю рода людского мы подымались к этой отметке и даже выше, чтобы через некоторое время вновь скатиться к нулю? И кто знает, не окажется ли очередное такое падение последним?
