Несомненно, что человек, изготовивший этот сосуд, был не только грамотен, но и хорошо знаком с русскими рукописными книгами» [15, с. 269–271]. — Насчет последнего я не уверен, поскольку, на мой взгляд, на бересте написан рецепт снадобья, рис. 25-1[15, с. 270, рис. 2], причем орнамент одновременно является и слоговой надписью, а надпись кирилловская обрамлена слоговыми знаками.
Первый слоговой знак С изображен под буквой Б в лежачем состоянии; а то, что первоиздатели посчитали “будто бы буквой Л и еще одной буквой” представляет собой слово КОРЫ в слоговом начертании. Так что заглавием последующей надписи является СЬ БЕРОЗОВОЙ КОРЫ; можно полагать, что на оторванной части написано слово ОТВАР. Под буквой Р процарапаны две косые черты, а ниже еще два знака, которые можно прочитать как слово ДЬНЕСЬ. Правее можно прочитать слово СЬВАРЕНО, где знаки частично размещены над изображениями листьев, а частично прямо на них. На оторванной части коры должно быть продолжение, о котором, однако, трудно что-либо сказать. Слева внизу по вертикали находятся два знака, из которых первый является лигатурой ЛО и ЖИ, а второй — просто ЛЪ, что образует слово ЛОЖИЛЪ. Рядом проходит характерный изгиб, напоминающий зеркальный нак З, то есть ЖЕ. Еще правее виден знак Л и большой знак Х, что можно прочитать как ЖЕЛЕЗО. Остальные знаки можно прочитать во втором орнаментальном ряду (нижнем). Верхний ряд читается СОЛИ, а чуть ниже и левее — ЛЪ, что означает СОЛИЛЪ; далее можно прочитать три знака как ЛИЛЪ ВО…, что можно понять, например, как ЛИЛЪ ВЪ ОТВАР (и далее должен быть назван компонент, например, сок березы или другого растения); наконец, на самой нижней строке можно прочитать СИЛЬНЪ, НО…, что может означать, например, НАГРЕВАЛ СИЛЬНО, НО ОСТОРОЖНО. Ниже всего можно прочитать надпись БЕЗЪ — она должна быть тоже продолжена вправо, указывая, какой ингредиент отвара сознательно не был добавлен.
Тем самым получается несколько рваный текст: СЬ БЕРОЗОВОЙ КОРЫ (ОТВАРЪ). ДЬНЕСЬ СЬВАРЕНО. ЛОЖИЛЪ ЖЕЛЕЗО. СОЛИЛЪ. ЛИЛЪ ВЪ (ОТВАРЪ СОК…). (НАГРЕВАЛЪ) СИЛЬНО, НО (ОСТОРОЖНО). БЕЗЪ (ДРУГИХЬ ДОБАВОКЪ), рис. 25-2. Это можно понять как (ОТВАР) ИЗ БЕРЁЗОВОЙ КОРЫ. НА ДНЯХ СВАРЕН. ПОЛОЖЕНО ЖЕЛЕЗО. СОЛИЛ. ЛИЛ (В ОТВАР СОК…). (НАГРЕВАЛ) СИЛЬНО, НО (ОСТОРОЖНО). БЕЗ (ДРУГИХ ДОБАВОК). Таким образом, перед нами действительно рецепт снадобья. Тайнопись применена для того, чтобы другие люди не смогли повторить то, что сварил лекарь.
Грамота из Торжка № 1. К сожалению, в данном случае представлен обрывок грамоты, однако из него можно понять суть документа, рис. 26-1 [16, с. 81]. По словам первоиздателя, «эта грамота — азбука (определение В.Л. Янина) состоит из строк, в которых писавший тренировался в начертаниях букв древнерусского алфавита. Наиболее получившаяся буква А заключена в прямоугольник. Грамота обнаружена внутри небольшого производственного сруба, датируемого второй четвертью XII века» [16, с. 80]. Разумеется, эта грамота — вовсе не азбука; нет не только начальной, но даже средней или концевой последовательности азбучных букв. Единственно, что можно предположить, так это то, что В.Л. Янин, увидев в изобилии слоговые знаки и их лигатуры, в которых невозможно было узнать что-то знакомое, решил, что перед ним некоторое упражнение в написании букв. Так в свое время поступал А.В. Арциховский, как мы видели несколько выше.
Вначале текста, как я полагаю, идут кирилловские знаки; разве что Л читается как ЛО. Первое слово, видимо, будет слово ПЛОХ, а второе, у которого не видно верхней части — Я. Дальше разобрать трудно, но можно догадаться, что три следующих слоговых знака, это ЛЕ, ЖИ в значении ЖУ, и И. Так что начало можно понять как ПЛОХ Я, ЛЕЖУ И… В конце строки виден вертикальный штрих, который можно принять за ножку Т, затем виден маленький слоговой знак ВО и, наконец, 4 косых параллельных черты. Эту часть можно понять как ТЪВО(Й) ДЯДЯ. Такова первая, наименее сохранившаяся строка.
Во второй строке можно прочитать ИНДА ПРОСТЫЛ, где в слове ИНДА последний знак — слоговой, а в слове ПРОСТЫЛ слоговыми будут РО и ТЫ.
Далее идут две слоговые лигатуры. Первую, что пониже, я читаю И НОЧЬЮ, а вторую, повыше — ПОТЕЛ. Затем идут две самых трудных лигатуры, начертанных нарочито прямоугольными знаками; я подозреваю в них два слова.
Первое я выделяю, разлагая лигатуру по вертикали на слоговой знак ДА наверху и букву В в слоговом чтении ВЯ; вторая лигатура мне представляется кирилловской, и я читаю слово ГНИД, то есть “личинок вшей”. Вероятно, это занятие было особенно неприличным, так что слово ГНИДЫ, и сопровождающее его слово ДАВЯ были написаны наиболее запутанно. Затем идет довольно легкий участок — И ТАК ПОТЕЛ…; на нем заканчивается вторая строка. Похоже, что вторая половина второй строки написана особенно тщательно, когда автор надписи чувствовал себя относительно неплохо; это, видимор, было утром после неприятной ночи. Зато третья строка начертана вкривь и вкось; сначала идет очень маленькая буква А, а вслед за ней — непомерно большая с волнообразным зигзагом. Если этот зигзаг поставить вертикально, получится буква ЗЕЛО, и тогда можно будет прочитать начало фразы А ЗАПИЛ. Теперь понятно, почему почерк стал таким невнятным: очевидно, третья строчка была написана через большой промежуток времени, после того, как ДЯДЯ принял большую дозу спиртного, возможно, через день, когда он еще не до конца протрезвел. Следующее слово написано уже слоговыми знаками, оно начинается с наложения знака ЗА на предыдущий не справа, а слева, потом идет очень кривой знак ПО, а у ж Е или МЬ едва понятны. Ясно, что в состоянии опьянения знаки получались не только кривыми, но и наползали друг на друга и весьма деформировали линию строки.
Итак, полный текст грамоты можно себе представить так: ПЛОХ Я, ЛЕЖУ И… ТВО(Й) ДЯДЯ. ИНДА ПРОСТЫЛ, И НОЧЬЮ ПОТЕЛ, ДАВЯ ГНИД. И ТАК ПОТЕЛ. А ЗАПИЛ ЗАПОЕМЬ, рис. 26-2. — На мой взгляд, “дядя” особенно не старался скрыть свое несчастье — и болезнь, и расправу с гнидами, и запой, — так что тайнопись у него вышла сама собой, от несоблюдения ни шрифта, ни нормального вида букв, ни линии строки. Понятно, что от простуды “дядя” лечился народными средствами, то есть употреблением горячительного, однако перебрал и вошел в запой. Так что его записку я бы квалифицировал как “труднопись с перепоя”.
Новгородская грамота № 199, внутренняя сторона. Крышка туеса новгородского мальчика Онфима — достаточно известная грамота, а надписи внутренней стороны представляют собой самостоятельный документ, почему я ее и выделяю в отдельный текст, рис. 27-1 [2, с. 18]. А.В. Арциховский писал об этой находке так: «Это первая из грамот Онфима, которым я уже посвятил особую статью [15]. В грамотах имеются детские рисунки. Перед нами овальное донышко берестяного туеса, использованное для школьных записей.
Донышко было оторвано от туеса, вероятно, отслужившего свой срок и дано ребенку для занятий. По краям пробиты дырочки для прикрепления к стенкам.
Снаружи на донце набиты были для прочтения крест-накрест две берестяные полосы; они заполнены записями» [2, с. 7]. Далее следует описание внешней части бересты, тогда как в данный момент более интересно описание ее внутренней части: «Всякий мальчик, когда ему надоедает писать, начинает рисовать. Так бывает теперь, так было и в средние века. Как выше говорилось, на обороте нарисован зверь. Техника рисунка та же, что и техника письма на бересте, то есть процарапывание. Рядом с рисунком имеются надписи, почерк которых совпадает с почерком лицевой стороны. Буквы, впрочем, небрежные, и это понятно, здесь уже не школьное задание. Зверь нарисован по возможности страшный. Морда к него квадратная, уши кошачьи, язык вытянут, и кончается оперением, вроде оперения стрел. Шея изображена одним штрихом, так же как и туловище и четыре ноги, при этом шея длиннее, чем туловище. Хвост загнут спиралью. Подпись к рисунку… в современной транскрипции… гласит: Я ЗВЕРЬ. Зверь сам себя рекомендует. Верхняя надпись оборотной стороны обведена четырехугольным контуром в знак того, что она не имеет отношения к зверю. Она гласит в современной транскрипции: ПОКЛОН ОТ ОНФИМА КО ДАНИЛЕ. Эта формула (поклон от кого-то к такому-то) типична для берестяных писем. Здесь дети подражают взрослым. Один мальчик передает поклон другому, сидевшему, может быть, рядом. Автора грамот № 199 и ряда следующих грамот звали Онфимом. Этот поклон позволяет угадать имя, ведь здесь, по существу, подпись. Грамоты № 200 и 203 подтверждают этот вывод. Имя Анфим имеется в православных святцах. Здесь оно написано через О в соответствии с новгородским произношением» [2, с. 20]. — На мой взгляд, изображенное животное имеет голову слева, действительно квадратную, которую оно склонило до земли, чем и осуществило поклон. В таком случае над надписью о поклоне возвышается его спина, весьма округлая и напоминающая горб верблюда-дромадера (одногорбого). Это согласуется с надписью о поклоне Анфима. Но, разумеется, наиболее интересный момент рисунка, — это составленность его из слоговых знаков, которые я читаю вслед за надписью Я ЗВЕРЬ, рис. 27-3 как ВЕЛЪБЬЛЮДЬ-ЗЬВЕРЬ, (ВЕЛЪБЬ начертано слева и сверху прямоугольной рамочки, обводящей кирилловскую надпись, а люди и ЗЬВЕРЬ — под ней) НОВО НАЧАЛЪ (надпись ярусом ниже) ЗЬВЕРРРРЕТЬ (здесь читается морда верблюда, четыре ноги и крестик на морде), рис. 27-4. Полный текст звучит так: ПОКЛОН ОТ ОНФИМА КО ДАНИЛЕ. Я — ЗВЕРЬ, ВЕЛЪБЛЮДЬ-ЗЬВЕРЬ, НОВО НАЧАЛЪ ЗЬВЕРРРРЕТЬ! Иными словами, ПОКЛОН ОТ ОНФИМА К ДАНИЛЕ. Я — ЗВЕРЬ, ВЕРБЛЮД-ЗВЕРЬ, СНОВА НАЧАЛ ЗВЕРРЕТЬ! Похоже, что живого верблюда ни Анфим, ни Данила не видели, так что верблюд для них был свирепым хищником, способным озвереть.
