Затем идет сам текст, но весьма мелко, так что я его даю в увеличенном виде. Мелкий текст можно прочитать как ВЪТАЙНЕ ТЫ, рис. 29-4; затем идет средний текст, который я тоже несколько увеличиваю: СЬХОДИ СЬ РАНЕЧА, ЗАГЪНИ ЛЫЖИ; далее мелкими буквами написано Е, а чуть правее, в лигатуре, еще одна буква Е, что образует слово ЕЕ, рис. 29-5; низ лигатуры, начинающейся с Е, продолжается вниз, образуя слово РОГОВЕ и ВЬ, затем идет лигатура со знаками ЛО и ЖИ, рис. 29-6. Здесь можно считать, что данная фраза кончилась и пошла другая, к которой относится новая лигатура, которую я читаю ВЪ РУКАВИЦЫ, рис. 29-7. Правее и выше расположена лигатура из более крупных знаков, которую я читаю СЬВИНЕЦЬ, рис. 32-8. Еще правее и ниже размещена в рамочке лигатура из букв и слоговых знаков, которую я читаю АИДА, рис. 29-9. Над ней находится два знака, которые я читаю как ГОНИ, рис. 29–10, а две буквы ЯТЬ правее и ниже я читаю как ЕЕ, рис. 29–11. Полумесяц вверху можно прочитать как предлог ИЗЬ, рис. 29–12, а большой слоговой знак РЕ слова БОРЕ имеет ряд выступов, которые в сумме можно понять как слово НОРЬКИ, рис. 29–13.
Правая часть грамоты содержит 4 относительно крупных знака, которые образуют композицию ПОКА, СЕ — Я, рис. 29–14, и слева и внизу от Я расположена лигатура, которую можно прочитать как БОРЬКА, рис. 29–15.
Собственно говоря, здесь завершается основная часть послания. Однако затем можно прочитать постскриптум, написанный более мелким и совсем мелким шрифтом. Вначале можно прочитать слово НОЧЬ, рис. 29–16 (между ПО и КА и на вершине КА), далее — слова ПЪРО НАСЬ, рис. 29–17 (начертанные на знаке КА и между КА и СЕ), выше и более мелко написанные лигатуры можно прочитать и как НОВАЯ, ГОРЯЧА и как НОВА И ГОРЯЧА, рис. 29–18.
Очевидно, этого Полине показалось мало, и она добавила внутри основания знака СЕ перевернутый вверх ногами знак ШЕ и чуть правее — ЛИ, то есть ШЬЛИ, рис. 29–19, а затем лигатуру правее Я и прямо на СЕ — НЪ НОЧЬ, рис. 29–20. Правее расположен столбик из двух знаков, читаемый ПОЛЕ, слева от ЛЕ находится лигатура из двух знаков, читаемая НОВУ, и, наконец, в самом низу — еще одна лигатура, читаемая НОЧЬ, рис. 29–21. Теперь можно синтезировать весь текст, который гласит:
БОРЕ — ПОЛЯ. ВЪТАЙНЕ ТЫ СЬХОДИ СЬ РАНЕЧА, ЗАГЪНИ ЛЫЖИ РОГОВЕ, ВЬЛОЖИ ВЪ РУКАВИЦЫ СЬВИНЕЦЬ АИДА, ГОНИ ЕЕ ИЗЬ НОРЬКИ. ПОКА, СЕ Я, БОРЬКА!
НОЧЬ ПЪРО НАСЬ, НОВА И ГОРЯЧА! ШЬЛИ НЪ НОЧЬ! ПОЛЕ — НОВУ НОЧЬ. Это означает БОРЕ — ПОЛЯ. ВТАЙНЕ ТЫ СХОДИ СПОЗАРАНОК, ПРИГОТОВЬ РОГОВЫЕ ЛЫЖИ, ВЛОЖИ В РУКАВИЦЫ СВИНЕЦ АДА И ГОНИ ЕЕ ИЗ НОРКИ! — ПОКА! ЭТО Я, БОРЬКА! НОЧЬ — ДЛЯ НАС, НОВАЯ И ГОРЯЧАЯ! (А ЕЕ, ЭТУ ЖЕНЩИНУ) ПОШЛИ ПОД НОЧЬ, (ЧТОБЫ) ПОЛИНЕ (ДАТЬ) НОВУЮ НОЧЬ.
Таким образом, перед нами — записка любовницы, направленная Борису для того, чтобы он отослал, видимо, законную жену из дому под ночь на лыжах (возможно, за город, например, к родителям), причем сделал бы тяжелыми ее рукавицы, чтобы она утомилась дорогой (и, следовательно, устала бы и долго спала), так что ночью Полина смогла бы навестить Бориса для “новой и жаркой ночи”. Перед нами — самый длинный текст из всех, написанных слоговым письмом, он содержит 35 слов. Он очень сложен для чтения. Берестяной поддон из Старой Ладоги. Многие сосуды были сшиты из бересты и имели берестяные стенки, пришитые к поддону. Качества шва было таково, что вода не просачивалась, но, видимо, не всегда. На данном поддоне, рис. 30-1 [20, с. 49, рис. 36], имеется надпись, о которой первоиздатель, однако, ничего не сообщает. Я читаю ее ЗАЛЕ(Й), рис. 30-2, что означает, что нормальное состояние бересты в сосуде — мокрое (иначе она рассохнется и начнет пропускать воду). Здесь перед нами традиционная надпись.
Берестяной поддон из Киева. От него сохранилась лишь пара фрагментов, рис. 30-3 [21, с. 76, рис. 23]. О нем первоиздатели сообщают следующее: «Впервые за всю историю раскопок удалось обнаружить и киевскую бересту: цилиндрический стаканчик, донценебольшого короба с прочерченными на нем крестами, фрагментами других изделий и просто заготовками березовой коры. К сожалению, найти грамоту нам не посчастливилось» [21, с. 34]. — Меня эта ремарка удивила, ибо на донце были начертаны не кресты, а вполне читаемые знаки, так что данный поддон и является берестяной грамотой в полном смысле слова. Правда, надпись очень короткая: буква N в слоговом чтении как НА (что нам уже встречалось) и слоговой знак ЛЕ, так что вместе получается текст НАЛЕ(Й), рис. 30-4.
Надпись традиционная.
Новгородская грамота № 396, рис. 30-5 [3, с. 98]. А.В. Арциховский о ней пишет: «Это кусок бересты, на котором нанесены 19 буквообразных знаков в строчку и пять маленьких знаков по дуге. Среди 12 знаков — варианты И и Н. Транскрибировать невозможно… Стратиграфическая дата — рубеж XII–XIII веков» [3, с. 100]. Грамота читаема, но в ней несколько лигатур чисто слоговых знаков. Я читаю ее СЬ НОВЪГОРОДА — ЧЕНЪТЬСУ, рис. 30-6, что означает ОТ НОВГОРОДА — ЧЕРНЕЦУ (МОНАХУ). Очевидно, речь шла о каких-то пожертвованиях со стороны Новгорода монаху. Причиной тайнописи является, возможно, незаконность получения денежных средств от новгородцев.
Смоленская грамота № 6, рис. 30-7 [22, с. 189, рис. 3]. Грамота плохо датируется стратиграфически в силу неясности залегания слоев в месте находки, а также палеографически — из-за малочисленности знаков. Я читаю ТЕ МУЖИ, рис. 30-8. На мой взгляд, речь идет о бирке, сопровождающей деньги; кто такие ТЕ МУЖИ — знает и отправитель, и адресат. Однако об этих деньгах должны знать только отправитель и получатель.
Новгородская грамота № 401. Я помещаю только нижний фрагмент, рис. 31-1 [3, с. 100], перевернув его предварительно на 180°. Это — днище бывшего глиняного сосуда. Первоиздатель отмечает: «На берестяном днище сосуда нанесены буквы ЮМРИ. Затем — росчерк и отдельно стоящая буква И… Палеография не противоречит стратиграфической датировке, а это вторая половина XIV века» [3, с. 100]. Разумеется, надпись сделана слоговыми знаками, которые я читаю так: наверху — ЛОЖИ, рис. 31-2, а внизу — РЕЖЬ КУЛИЧЬ НА РАВЪНЪ/Ы ШЕСТЪНА…, рис. 31-3, то есть КЛАДИ, РЕЖЬ КУЛИЧ НА РАВНЫЕ ШЕСТНАДЦАТЬ ДОЛЕЙ. Стало быть, сосуд предназначался для хранения и транспортировки кулича. В надписи я вижу не тайнопись, а традиционное хозяйственное распоряжение.
Старорусская грамота № 1. Найдена в 1989 году в раскопках в Старой Русе под руководством В.Г. Митрофанова, все попытки ее чтения первоиздателем не дали никакого результата, рис. 31-4 [23, с. 8]. Я посвятил этой грамоте отдельную заметку, где читал НЕ РОДИЛА ТАТА К СЪРОКУ-ТА, то есть НЕ РОДИЛА ТАНЯ К СРОКУ-ТО, рис. 31-5 [24, с. 107]. Это же чтение я сохраняю и теперь. Перед нами — донос (возможно, одной женщины на другую, например, свекрови на сноху).
Донце туеса Рюрикова городища. Первоиздатель пишет о нем:
«Особый интерес представляет овальное днище размерами 14 х 23 см из слоя середины Х века, на котором процарапаны знаки в виде двух расположенных рядом “ёлочек”» [25, с. 70], рис. 32-1.
При ближайшем рассмотрении видно, что ёлочки представляют собой какие-то растения, возможно, злаковые. Слева видна большая царапина, которую можно прочитать как НЕ, на левом растении справа видна однак ветвь, которую можно принять за слоговой знак ТО, внизу первого знака расположен знак НО. Другая группа знаков расположена в корнях правого растения, где можно прочитать большой знак НЕ. Остальные знаки образуют лигатуру, которая читается как ЗАРЫТЬ. Тем самым, весь текст имеет чтение, НЕ ТО, НО ТЕ — ЗАРЫТЬ, рис. 32-2.
Береста со знаками из Минска. Первоиздатель упоминает о процарапанных знаках, рис. 32-3 [26, с. 69, рис. 27], но не называет их. Я читаю НЕ ЛЕЙ, рис. 32-4, что означает, что в стенках берестяного стаканчика образовались какие-то проколы, потому что до этого была надпись ЛЕЙ.
Боковина туеса из Переяславля Рязанского. Береста найдена в августе 1978 года в отвале траншеи Переяславского кремля и датирована XIII–XIV веками, рис. 32-5 [27, с. 101, рис. 1]. Сообщается об отверстиях в ней для крепления дна, а также о рисунке всадника на коне, держащего в руках поводья, с усатым лицом, и волокуша, на которой стоит или сидит человек в остроконечном головном уборе, возможно, что — женщина. В левой части рисунка — поясное изображение третьего человека, вероятно, ребенка. В левой части рисунка отмечен также восьмиконечный крест в руке (очевидно, кривая линия понимается как рука, зубцы — как костяшки кисти). В качестве аналога названы рисунки мальчика Онфима из Новгорода. О существовании каких-либо надписей речи нет.
На мой взгляд, надписью является, прежде всего, “крест в руке”, но читать данную лигатуру надо так, чтобы крест был иногда горизонтально, иногда вертикально. Тогда “ крест с рукой ” читается как ЗИМЪНИ, а вертикальная черточка ниже “ кисти руки” как Е, два знака вокруг детского поясного портрета и сам портрет как ИГЪРЫ СЪ КО, тогда как продолжение “руки”, пересекающееся с продолжением перекладины креста, образуют окончание НЯКОЙ. На всаднике слева — один знак ВО/ВА, тогда как справа их два, что позволяет читать их как ВОВА. На волокуше написан знак И; второй знак я принимаю за РУ с несколько незавершенной верхней петлей, хвост волокуши можно прочитать как НЯ, что образует слово ИРУНЯ. Полный текст я читаю ЗИМЪНИЕ ИГЪРЫ СЪ КОНЯКОЙ. ВОВА, ИРУНЯ, рис. 32-6.
