Профессия переводчика сложна и темна. Темна — потому что о ней люди несведущие ничего не знают, и сложна, потому что по напряжению во время синхронного перевода врачи приравнивают переводчиков к летчикам-испытателям. От себя еще добавлю: хорошего переводчика найти в три раза сложней, чем обычного летчика.
Такое суждение я вынес, когда однажды просмотрел по телевизору пресс-конференцию из Шанхая с участием американского и российского президентов, соответственно Буша-младшего и Путина. Так получилось, что голос Путина заглушал английский субперевод и для российского телевидения переводчика английского переводил уже переводчик русский.
Но меня удивили не эти, словно в слоеном пироге, технические наслоения, но то, что достаточно простой английский текст американца, который хорошо прослушивался невооруженным ухом, россиянин переводил с многозначительными э-э-э и м-м-м-м, делая паузы и остановки почти в каждом слове. Странно, подумал я. И тут же вспомнил анекдотичный случай в аэропорту Лондона, когда переводчик Горбачева фразу мы симпатизируем англичанам перевел как мы сочувствуем англичанам. Так произошло потому, что переводчик (вроде бы профессионал высшего уровня) по аналогии с русским языком посчитал, что если слово симпатия на инглише будет “симпаси”, то симпатизировать по-английски — “симпасайз”. А ведь это и есть “сочувствовать”. Говорят, что тот переводчик позже был уволен за его “сочувствие”. Но и при Ельцине ситуация не изменилась в лучшую сторону. Однажды, во время встречи Клинтона и Ельцина, российский президент заявил, что встреча двух лидеров супердержав состоялась, а те, кто говорил, что, мол, встреча провалится, сами провалились. После перевода этого несложного спича на английский язык Клинтон вдруг рассмеялся и хохотал до слез. Ельцин стоял, не понимая, чем же он так рассмешил своего американского коллегу А рассмешил его не он, а переводчик, который вместо того, чтобы употребить простое слово fail (провалиться) сказал to get into truble (попасть в беду). В результате получилась непереводимая каша-малаша из намеков на амурные дела Клинтона с Моникой Левински.
Да где же они там, и Кремле, таких переводчиков находят? — думал я, наблюдая пресс-конференцию Путина с Бушем-младшим, вспоминая все приколы, связанные с переводчиками российский лидеров. Может, поэтому мы никак не можем порой договориться с американцами? Может, с переводом вся проблема? А может, и у Шекспира, того, Джульета выжила, а Ромео откачали в реанимации, ну а русские переводчики все перепутали? Вот что я посоветую — читайте классику в оригинале и учите английский сами.
УРОК ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ
Учись говорить по телефону
Когда я учился уже на четвертом курсе иняза, я вдруг обнаружил, что совершенно не умею общаться по телефону на английском языке. Нужно было позвонить в Англию и мой друг обратился ко мне как к спецу. Нет, поговорить с англичанином у меня получилось, но я в тот момент понял, что совершенно не знаю, как начать разговор, как закончить, как сказать такие банальные телефонные фразы: “перезвонить”, “передайте ему что…”, “алло” и некоторые другие. В самом деле. Как начинать и как заканчивать телефонные разговоры на английском языке?
С одной стороны, мы и по-русски не умеем общаться по телефону. Сколько раз, снимая трубку мы вместо приветствия и “позовите пожалуйста” слышим “а кто это?”. Ну а тому, как правильно говорить в английскую трубку, почему-то в школах и вузах тоже не учат. Поэтому сегодня поговорим именно об этом. Посмотрите, как правильно общается Быстрый Гонзалес с мамой своей подружки Джейн.
— Hallo, it’s Gonzales [хэллоу итс гонзалес], — Здравствуйте, это Гонзалес.
— Hallo, Gonzales, how are you [хэлоу гонзалес, хау а ю], — Привет, Гонзалес, как дела? — спрашивая, отвечает мама Джэйн.
— Fine, thanx [файн сэнкс], — Спасибо, хорошо, — Can I talk to Jane [кэн ай ток ту джэйн], — могу ли я поговорить с Джэйн?
— She’s out right now [шиз аут райт нау], — Ее сейчас нет, — You may leave a message for her [ю май лив в месидж фо хё], — Что ей передать?
— No, it’s OK [ноу, итс оукей], — Нет, спасибо, — отвечает Гонзалес, — I’ll call back [айл кол бэк], — я перезвоню, — но, подумав, добавил, — Or you may tell her to call me back [о ю май тел xё ту кол ми бэк], — Или передайте ей, чтобы она мне перезвонила.
Второй пример:
Гонзалес и Мик звонят своему преподавателю, чтобы договориться о переносе экзамена.
— Good morning, I’d like to talk to Mr. Jonesson [гуд монин, айд лайк ту ток ту миста джонсон], — Здравствуйте, я бы хотел поговорить с мистером Джонсоном, — говорит Мик, услышав в трубке “хэлоу”.
— Speaking [спикин], — Я слушаю, — отвечает голос в трубке, так как это и есть мистер Джонсон.
Тут не так уж много новых слов надо запомнить.
to call [ту кол] — звонить;
to call back [ту кол бэк] — перезванивать;
to leave a message [ту лив э мессидж] — передавать, оставлять информацию;
speaking [спикин] — говорите, я у телефона, у аппарата, я слушаю, зто я. Все это разнообразие в английском языке обозначается одним словом speaking. Краткость — сестра не только таланта, но и телефонного времени.
Если секретарша говорит вам hold on [холд он], что в миру переводится как держитесь, то в телефонном английском языке это будет переводиться как оставайтесь па линии, что значит — вас сейчас переключат и вам надо постоять (или посидеть) и подождать;
to dial [ту дайл] — набирать номер;
to redial [ридайл] — перенабрать номер;
signal [сигнл] — гудки или гудок.
Вот в принципе и все телефонные премудрости. Так что учитесь, студенты.
УРОК ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ
Учи художественный перевод
Не думайте, что художественной обработкой английского языка владеют только писатели или там специальные переводчики. Оно, конечно, правда: книги с английского на русский переводить не каждому дано. Тут и самому нужно быть в душе писателем. Но вот давайте возьмем простейшую английскую фразу Как тебя зовут? — What is your name? [уот из ё нэйм]. Видите, уже присутствует некий художественный перевод, так как дословно это предложение переводится как Какое твое имя?. А мы говорим все-таки Как тебя зовут?.
У Пола Маккартни есть очень красивая песня из альбома 1973 года Band On The Run с названием Let Me Roll It, что по-английски звучит поэтично, но дословно переводится как Разреши мне катить это. Правда, как-то коряво и непонятно? Куда катить? Что катить? Вот почему эта песня встречалась на наших пластинках под разными, совершенно непохожими друг на друга названиями. Тут, чтобы перевести это название, надо понять, о чем же этот хит. Ну а в нем такие слова в припеве: “Я не могу выразить все, что чувствую. Мое сердце, как колесо. Дай же мне его катить/крутить/вертеть”. Таким образом, самый подходящий перевод названия этой песни мог бы быть как Раскручу мое сердце, как колесо, или просто Заверчу мое сердце, или же Мое сердце как колесо.
Так что это правильно, когда русские варианты названий хитов, фильмов и книг часто не совпадают с английскими. Другое дело, что художественный перевод должен быть оправдан. Вот, к примеру, название американского фильма Polish Wedding [поулиш уэдин] — “Польская свадьба” — почему-то в русском варианте пошло как “Польская красавица”. Каков был смысл, чтобы менять слово? С другой стороны, когда и в самом деле нужно заменить слово или слова, этого почему-то никто не делает. Как в примере, о котором я уже упоминал, с фильмами “Красная жара”, “Жара в Лос-Анджелесе”, “Мертвая жара” и прочие “жары”. И какого черта некий грамотей-переводчик уперся в эту жару?! Слово heat, о чем я уже тоже упоминал, да, переводится как теплота. Но у него же еще пять значений есть! И одно из значений в разговорном английском означает патруль/обход. Тут даже не переводчик, а просто смышленый малый может догадаться, что что-то с “жарой” не так, А в московском кинопрокате продолжают штамповать с упорством дауна “жару” вместо полицейских. Кстати, черновое название фильма Red Heat [рэд хит] таково и было — “Красный полицейский”.
Похожая история произошла и с известной книгой “Над пропастью во ржи” американского классика Селенджера. В оригинале книга называется Catcher In The Rie и перевести ее можно как “Кэтчер во ржи”. Те, кто знаком с бейсболом, знают, что кэтчер — это что-то типа голкипера, человек, который хватает мяч. То catch [ту кэч] — хватать. Отсюда кэтчер. Я вспомнил бейсбол не просто так. Те, кто читал эту книгу, должны помнить, что главный герой расхаживает там в бейсбольной каскетке на голове. Не зря, полагаю, автор на это указал. Сам юноша, от лица которого книга и пишется, вечно чем-то недоволен, вечно брюзжит. Это его Селенджер именует кэтчером во ржи. Сами понимаете, что ловить мяч кэтчеру в ржаном поле сложно. Сия рожденная Селенджером идиома означает в переводе на русский корова па льду. Хотя тут, скорей, поговорка о плохом танцоре сразу вспоминается. Но и корова на льду, согласитесь, как-то тоже не совсем поэтично звучит. “Над пропастью во ржи” — красиво, пусть и не отражает первоначального замысла писателя. Ну а я бы перепел это название все-таки как “Кэтчер но ржи”. Но русскому человеку, не знакомому с бейсболом, такое название ничего не говорит. Поэтому нужно абстрагироваться от кэтчера и взять слово вратарь или стрелок. Видите, как сложно порой делать художественный перевод. Тут не просто переводишь название книги, фильма, песни, но все эти произведения надо вперед прочитать, просмотреть и послушать, а потом уж догадаться, что же автор имел в виду.
