«Холод, тело тайно ско́вывающий,
Холод, душу очаро́вывающий...
От луны лучи протя́гиваются,
К сердцу иглами притра́гиваются...»
и т. д. до конечных строк:
«Над последними привя́занностями,
Над святыми недоскза́нностями...»
Есть много русских слов с двойными ударениями, например, «заслу́женный» и «заслужённый», «высоко́» и «высо́ко», «далеко́» и «далёко», «и́наче» и «ина́че» и т. д.
Впрочем, если вслушаться, можно в первом примере заметить тонкую разницу: вместо «заслуженный отдых» нельзя сказать «заслужённый отдых»...
Немало споров вызывают слова «догово́р» и «пригово́р», которые многими произносятся, как «до́говор» и «при́говор». Думается, что «догово́р» и «пригово́р» всё же вернее: ведь мы говорим «разгово́р» и «угово́р».
Иногда ударение имеет свой смысловой оттенок: так, «за́говор» — это тайное общество или тайный умысел, а «заговор» — знахарское лечение болезни...
Как мы видим, вопрос об ударениях иногда бывает спорным. Бывают случаи, когда ударение меняется с течением времени: так, при Пушкине говорили не «музыка», а «музымка». Вспомним:
«Гремит музыка боевая...»
Это объясняется происхождением слова «музыка» от французского «musique» («мюзи́к»). Как только это слово «обрусело», оно потеряло французское ударение.
Иногда с течением времени меняется ударение и в чисто русских словах. Так, например, у Пушкина в «Борисе Годунове» читаем:
«Я ускори́л Феодора кончину...»
Едва ли великий поэт мог допустить такую «поэтическую вольность»; значит, во время Пушкина говорили не «ускорить», а «ускори́ть»...
Однако всё это разнообразие русских ударений и спорность некоторых из них совершенно не оправдывают те безусловно неверные ударения, которые встречаются в нашей разговорной речи, а также в выступлениях на собраниях, в докладах и даже в передачах по радио...
«Ква́ртал», «а́тлет», «про́цент», «по́ртфель», «а́мпер», «па́ртер», «мага́зин», «ро́ман», «медика́менты», «ко́клюш» — так и слышатся со всех сторон...
Мне могут возразить, что все приведенные слова — иностранного происхождения и потому их неправильное произношение может быть объяснено незнанием иностранного языка. Допустим. Но почему же тогда так часто коверкаются ударения в исконно русских словах? Ведь нередко говорят: «средства́», «свекла́», «искра́», «до́быча», «бу́тыль», «си́ роты», «мо́лодежь», «хозяева́», «хру́сталь», «винограда́рство», «сто́ляр», «танцовщи́ца», «тво́рить», «на́чать», «поло́жить», «тесно́» и многие другие? Этот «скорбный список» легко продолжить.
За последнее время почему-то стали говорить «индустри́я», «металлурги́я», «кулинари́ я», «кинематографи́я».
Это — неверно. Все приведенные слова — греческого и латинского происхождения, поэтому надо сохранять ударение первоисточника: «инду́стрия», «металлу́ргия», «кулина́ рия», «кинематогра́фия», а не произносить их на «французский манер». Ведь никто же не говорит «типографи́я», «биографи́я», «географи́я» пли «фотографи́я»? Откуда же «кинематографи́я»?
А вот слово «буржуази́я» правильно произносить с ударением на предпоследнем слоге: это слово французское, и следует сохранить «французское» ударение...
Часто говорят «километр», что также неверно. Ведь никто же не произносит «кило́ грамм», хотя сокращенно и говорят «кило́»! Здесь «французская» манера произношения вполне уместна: метрическая система была впервые введена во Франции.
Неправильно произношение «библио́тека»: надо произносить «библиоте́ка», так же как «пинакоте́ка» (собрание картин), «картоте́ка», «фильмоте́ка» и др., сохраняя ударение «тека» греческого первоисточника.
Неправильные ударения из бытовой речи перекочевали даже в высокий жанр поэзии.
Вот, например, стихи одной современной поэтессы, напечатанные в газете:
«Эту землю люблю издавна́,
Может быть, не за то, что красива,
А за то, что родная она...»
и сразу слух неприятно отмечает слово «издавна́»...
Открываю популярный журнал и читаю стихи другого современного поэта:
«Цвели у девушки глаза, Ее глаза, Ее краса,
Сияли синею игрой, Пронзали золотой искро́й...»
Почему «искро́й»?
Может быть, кто-нибудь скажет, что всё это «поэтические вольности»? А чем доказать, что это «вольности»?
Давайте вспомним, какое ударение было у слова «издавна» у наших классиков. Может быть, тоже перемещалось?
Да, перемещалось: по-русски говорят: «и́здавна» и «издавна», но не «издавна».
Доказательство? Пожалуйста:
«И в доме и́здавна знакомом
Ты совершил грабеж со взломом!...»
(И. А. Некрасов)
«Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил...»
(А. С. Пушкин)
А как обстоит дело со словом «искра»?
Вспомним у Пушкина:
«В вас и́скру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел...»
И у Полонского:
«И́скры гаснут на лету...»
Нет! Русская поэзия не терпит таких «вольностей»!
* * *
«Вам позво́нят»...
Эти слова может услыхать каждый, заказавший по телефону такси или телеграмму в кредит.
Откуда в глаголе «звони́ть» появилось ударение на первом слоге? Непонятно.
Приходится, однако, признать, что это ударение — увы! — весьма прочно вошло в нашу бытовую разговорную речь. Так говорят и школьники, следовательно ни дома, ни в школе их никто не поправляет. Печально...
Я предвижу такое возражение: а почему нельзя говорить: «они зво́нят», если можно сказать: «они трезво́нят»?
Отвечаю: глагол «звонить» требует формы «звоня́т», а глагол «трезво́нить» требует формы «трезво́нят».
* * *
Немного об ударениях в иностранных словах.
Мне приходилось слышать, как диктор по радио говорит: «газета Сю́исс», тогда как надо говорить «Сюи́сс»; так по-французски называется Швейцария, где, кстати, треть населения говорит на французском языке.
Приходилось мне слышать и «Дра́по руж», тогда как название бельгийской газеты «Драпо́ руж» («Красное знамя»).
Не лучше и с произношением названий некоторых немецких городов: все дикторы поголовно говорят, например, «Потсда́м», тогда как надо говорить «По́тсдам».
А ведь к произношению радиодикторов прислушиваются десятки миллионов людей, считая их речь образцом правильности. Так оно и должно бы быть.
В произношении иностранных слов иногда есть неправильности настолько укоренившиеся, что с ними за давностью невозможно бороться. Взять хотя бы известнейшие фамилии. Но выделим этот разговор в особый раздел.
О фамилиях
Фамилию великого английского писателя Вильяма Шекспира следовало бы произносить с ударением на первом слоге «Ше́кспир». Однако все мы говорим «Шекспи́р»: так повелось со времени появления Шекспира на русской сцене и в русских книжных переводах. Непонятно, почему, — ведь фамилию другого великого английского поэта Байрона мы произносим правильно. Достаточно вспомнить лермонтовские строки:
«Нет, я не Ба́йрон. Я другой,
Еще неведомый избранник...»
Заметим кстати, что и имя знаменитого шекспировского героя «Гамлет» долгое время произносилось у нас с неправильным ударением на последнем слоге — «Гамле́т», но за последнее время вошло в норму правильное произношение — «Га́млет»,
(Но «Макбе́т» надо произносить с ударением на последнем слоге: это, в сущности, «Мак — Бет» — то есть в старинной форме «сын Бета»...)
Из иностранных фамилий, несравненно более новых, чем Шекспир, удивляет неправильность произношения фамилии великого немецкого ученого Рентгена: ее следует произносить «Рёнтген», с ударением на первом слоге, но мы почему-то произносим ее на «французский» манер: «Рентге́н».
