Необходимый фактический материал русская диалектология получила. Благодаря активному сбору новых данных для Общеславянского лингвистического атласа и диалектных словарей, благодаря работе над сводом накопленных словарных фактов в «Словаре русских народных говоров» в 50 – 60-х годах был выявлен обширный круг наречных и адъективных образований типа вокрасно, вокрасный и т. п., распространенных в говорах Сибири и Среднего Урала.[40] Они не могли теперь не привлечь внимания исследователей, и за сравнительно короткий срок им были посвящены две специальные статьи – Л. В. Сахарного (1960) и Ф. П. Филина (1972).
Работа Л. В. Сахарного «Наречия и прилагательные с префиксом во– в говорах Свердловской области» [Сахарный 1960: 146–162] представляет первый в нашей науке опыт обобщения всего известного автору предшествующего материала и анализа его на основе новых данных, собранных им в говорах Свердловской и ряда соседних областей. Впервые образования с во– были объединены здесь в таком мощном корпусе фактов (их список включает производные более чем от 70 корней), и не случайно, что именно на этой фактической основе построены соответствующие статьи «Словаря русских говоров Среднего Урала», а затем и «Словаря русских народных говоров».
В то же время здесь впервые был поставлен ряд важных теоретических вопросов, связанных с особенностями семантики, словообразования и употребления форм на во-, и предложены некоторые возможные их решения.
Появившаяся позднее, но независимая от предшествующей небольшая заметка Ф. П. Филина «Вокрасно, вокрасный» [Филин 1972: 268–271] основана на материалах «Словаря русских народных говоров». Она несколько расширяет объем анализируемых фактов (в частности, за счет не выделяемых специально Л. В. Сахарным образований типа восырь, вохолодь), содержит ряд важных заключений лингвогеографического характера и выдвигает некоторые новые вопросы, связанные с семантическими и акцентными признаками рассматриваемых форм. Работу эту, однако, отличает преимущественная этимологическая направленность.
Не исчерпывая, естественно, ни материал, ни те проблемы, которые встают в связи с его анализом, обе эти работы создают надежную основу и стимулы для дальнейшего изучения форм на во-.
* * *
1. Формы с во– распространены сейчас в обширном ареале северо-восточных говоров русского языка, центром которого являются говоры Среднего Урала. На восток от Урала формы с во-функционируют во многих говорах северновеликорусского типа вплоть до побережья Тихого океана. На запад от Урала, с постепенным сокращением продуктивности этой словообразовательной модели, они известны пермским, кировским и челябинским говорам [Сахарный 1960: 147, 157, 160; Филин 1972: 268–269].
Отмечая, что в картотеке «Словаря русских народных говоров» нет ни одного примера из говоров северо-западных и центральных областей, поволжских земель и южновеликорусской территории, Ф. П. Филин включает в ареал форм с во– архангельские, вологодские и костромские говоры [Филин 1972: 268–269]. Следует заметить, однако, что материалы СРНГ располагают для этих трех диалектных территорий лишь отдельными, единичными и к тому же не самыми показательными фактами. Так, вологодские говоры представлены в этом собрании всего двумя формами. Одна из них – возвднко (1887) – извлечена из песенного текста («Седоки песни поют, Колокольчики возвонко Звенят вунывно под дугой» [СРНГ 1970: 5, 16]), и, может быть, именно этим и объясняется ее уникальное ударение на основе; при характерном для подобных образований и достаточно последовательно проведенном энантиосемическом совмещении полярных значений «ослабления» и «усиления» степени качества (ср.: вогорячо ‘не очень горячо’ и ‘слишком горячо’) имеет нейтральное значение ‘звонко’ и потому кажется не вполне надежной (ср. здесь же являющееся, по-видимому, испорченным вунувно ‘заунывно’ <?>). Вторая же – восырь (1897) – реализует другую словообразовательную модель, представленную в говорах значительно меньшим числом образований, но имеющую зато более широкое распространение.
Учитывая, что формы типа восырь известны единично владимирским и соседним ивановским говорам (основываемся на материалах собственных наблюдений), можно было бы высказать предположение, что еще в недавнем прошлом они были свойственны всем северно-русским говорам, всему северно-русскому наречию в целом или по крайней мере значительной его части.
Во всяком случае, именно в пользу этого предположения говорит тот факт, что большинство костромских материалов, содержащихся в СРНГ, представлено образованиями именно этого типа. Ср. здесь: воблизь (Буйск., 1897), вокись (Ветл., 1922), восырь (там же), вохолодь (Ветл., 1913) и – лишь один пример – вобел (Ветл., 1922).[41]
Таким образом, для вологодских и костромских говоров формы на во-…-о, судя по материалам СРНГ, не характерны и если все же и наличествуют в них, то, по-видимому, либо как наносное явление, либо – что более вероятно – как последние осколки уходящего прошлого.
Можно предполагать, что в прошлом образования типа вокрасно были известны и владимирским говорам. Об этом могло бы свидетельствовать отмеченное Далем и подкрепленное на более широком материале СРНГ влад. пенз. сарат. воскорица «оструха, бойкая девка, бабенка» (Даль. Т. 1. С. 248); «бойкая, живая, быстрая девушка, женщина» [СРНГ 1970: 5, 135], если возводить это старое, вышедшее из употребления слово (все его записи относятся к первой половине XIX в.) не к острый, как думал Даль, а к воскоро, вострый ‘слишком скорый, слишком быстрый’.
Значительно сложнее решается тот же вопрос в отношении архангельских говоров. СРНГ содержит одиннадцать архангельских форм – вокоротко, вомало, вомелко, вопестро, вопрытко, ворано, вотемно, вотепло, вотесно, вотолсто и вотонко, однако все они засвидетельствованы исключительно данными Даля[42] и не подтверждены более поздними материалами из иных источников. Форм этого типа нет ни в «Словаре областного архангельского наречия» А. Подвысоцкого (СПб., 1885), ни в известных диалектологических описаниях архангельских говоров,[43] ни – за редчайшими и не вполне типичными случаями – в опубликованных фольклорных текстах,[44] ни в других источниках.[45] Положение еще более усугубляется тем, что указания Даля о распространении наречий с во-являются, как это отмечалось уже в литературе, довольно противоречивыми.[46]Тем не менее трудно подозревать Даля в ошибке.
Скорее можно было бы думать, что описанная ситуация объясняется тем, что образования с во– в архангельских говорах и в прошлом уже были (или стали) малопродуктивными и впоследствии, продолжая сокращать свою частотность, все более выходили из употребления.
Возможно, что именно этим было обусловлено отмеченное выше на примере вологод. возвонко изменение семантики во-образований с переходом от двух энантиосемически связанных значений (‘не-сколько’ и ‘слишком’) к «нейтральному» значению степени качества. Ср. в этом отношении полное тождество значений формовые и во-резвые в приводимом ниже фрагменте свадебной песни из Шенкурского уезда: «Скована и связана сижу я в брусовой во лавице, Не могу стати, не поднятися на резвыя ноженьки, У меня-то на во-резвых ногах да колоды дубовыя» [Ефименко 1877: 1, 103]. То же в одной из прионежских былин: «Щобы росту была она высокова, Станом была да востановитая» и рядом: «Станом она да становитая» [Астахова 1951: 2, 93–94]. Ср. также прозвище одного из былинных персонажей, соратника Василия Буслаева и Василия Казимировича, борца с Кострюком-Мастрюком, – Потанюшки Хроменького, который в одной из печорских былин именуется Потанюшка Вахрдмый (Вахроменъкий) [Ончуков 1904: 265, 267].
Причиной того, что формы степени качества с приставкой во-не стали здесь употребительными, должно было быть наличие иных средств выражения тех же значений, конкурировавших с во-образованиями и препятствовавших увеличению их продуктивности. Действительно, как свидетельствует указанный выше круг источников, эта роль может быть приписана, в частности, образованиям с приставками под– (ср. подчернь[47]), при– (ср. приглубь и приглубый[48]), су– (ср. сукраснь и сукрасный[49]) и др. Что особенно важно и показательно, в этом ряду обнаруживаются также образования с приставкой у– (ср.: грубый – угрубый,[50] белый – наубел-белый[51]), которая в соответствии с этимологией, выдвинутой А. Преображенским, может генетически связываться с рассматриваемой здесь приставкой во– [Преображенский 1959: 1, 101; 2, 36].
