Мне бы хотелось не только рассказать о героях – сиротах в литературе, но и понять, почему (и зачем) их такое множество. Эту особенность детской литературы подмечают и сами дети. Один мальчик спросил: «Почему в сказках так много сирот? У Золушки умерла мама, у Буратино ее вовсе не было, Гретель и Гензель – их предали родные, Серая Шейка – ее вообще вся стая покинула. Пеппи Длинныйчулок растет одна, мамы нет, отец далеко»[17]. И он еще долго перечислял. А действительно, почему? Какую функцию выполняет сирота, отчего читатель – ребенок так охотно выбирает эти книги? Что видится маленькому читателю, когда он держит в руках книгу о сироте, читает и перечитывает грустную историю? Образ сироты может оказаться ценной лакмусовой бумажкой, выявляющей не только тайные мечты читателя (современника или потомка), но и ценности, характерные для того общества, в котором сирота живет. Сирота как литературный персонаж – это превосходная проекция разнообразных чаяний и страхов, присущих детям.
Сирота в книге – тот, кто достигает дна и вместе с тем часто поднимается на самый верх. Гадкий утенок становится лебедем, Золушка выходит замуж за принца, а вместе с ними маленький читатель обретает веру в себя, учится противостоять жизненным невзгодам и надеяться на победу. Сирота – олицетворение Добра, которое побеждает Зло. Слабый одерживает блистательную победу над сильным. Нет ничего притягательнее этого образа. «Победитель мал и слаб с виду – как мал Давид по сравнению с Голиафом. Но он побеждает, потому что не подвержен массовому гипнозу страха»[18]. Тем не менее сирота побеждает совсем не во всех историях; мы увидим в дальнейшем, что сироте удается или не удается добиться победы в зависимости от культуры и эпохи.
Беззащитность маленького ребенка еще одна причина, по которой образ сироты обладает такой притягательностью. Кто может быть беззащитнее сироты? Потребность в защищенности, потребность в родителях, обеспечивающих стабильность мира маленького ребенка, является одной из базовых потребностей. Безопасность существования, комфорт, постоянство условий жизни, согласно психологу Абрахаму Маслоу, составляют суть того, что нам нужно от жизни[19]. Лишенный родительской заботы сирота «открыт всем ветрам», и маленькому читателю, чьи страхи чаще всего воображаемые, этот образ как раз и помогает избавиться от переполняющей его тревоги.
Сирота – это то зеркало, в котором ребенок видит самого себя, свои проблемы и страхи; зеркало, способное вести с ребенком диалог. Эмоциональное воздействие книг о сиротах можно суммировать следующим упрощенным образом: у сироты получилось, получится и у меня. По словам другого знаменитого психолога, Бруно Беттельгейма, «когда история соответствует тому, что ребенок чувствует в самой глубине своего существа – как это часто происходит в случае нереалистического повествования, – она на уровне эмоций воспринимается ребенком как “сущая правда”»[20]. Реальность, конечно, значительно сложнее, но детская книга – это тот полигон, на котором маленький человек отрабатывает свои взаимоотношения с миром.
«Дети олицетворяют собой тех, кто принадлежит семье, а сироты олицетворяют собой тех, кто исключен из этой социальной структуры»[21]. Сироты выкинуты из системы самых существенных человеческих взаимоотношений и посему невероятно уязвимы. Оставшийся без родителей герой детской книги является отражением одной из важнейших потребностей маленького читателя – потребности в защите и покровительстве. Именно знакомое каждому ребенку чувство беззащитности приводит к тому, что читатель легко идентифицирует себя с маленьким сиротой в литературном произведении. Иначе говоря, этот образ в книге обращается непосредственно к «внутреннему ребенку», существующему, согласно психологу Эрику Берну, в психической реальности и детей, и взрослых[22]. Именно благодаря сиротам в детских книгах мы можем немало узнать о самих себе.
Какой ребенок в детстве не мечтает о других родителях, лучше, умнее, богаче, успешнее? Какой ребенок не представляет себя сиротой, случайно попавшим в чужую семью, ожидающим, пока его отыщут настоящие родители? И если отношения с родителями, слишком увлеченными своей, непонятной, взрослой жизнью, не складываются, ужасно хочется оказаться сиротой. Книжные герои тоже могут оказаться в таком положении. Скажем, мать – партийный работник и полностью занята этой самой партийной работой, а не сыном. И даже калейдоскоп у него отобрала. «Опасная игрушка. Осколок попадет в глаз, и можно ослепнуть. Матери некогда со слепыми возиться». У литературного героя – ребенка в голове возникает странная, но психологически невероятно достоверная картинка: «В “Снежной королеве” Каю попала в глаз ледышка. Но он не ослеп, а просто всех перестал любить. Зато он был сирота и путешествовал. А если осколок цветной, из калейдоскопа, то вдруг наоборот – всех станешь любить? Всех, кого полагается любить: и маму, и папу, и великую родину. Или, еще лучше, можно осиротеть и убежать из дому»[23].
Такое желание «осиротеть и убежать из дому» возникает даже у ребенка, живущего в полной и благополучной семье, трансформируясь во внутренней психологической реальности в фантазию о новых, по – настоящему любящих и заботливых родителях. «У меня самая злая мама в мире!.. Меня она вообще больше не любит. Ни капельки. Может, я ей не родной сын? Может, меня подбросили к ним под дверь в корзинке? А моя настоящая мама – какая – нибудь прекрасная принцесса? Она – то уж точно будет рада, если я к ней вернусь. А здесь я никому не нужен. Никомушеньки!»[24] Вот так в книге.
А вот так в жизни: «Из – за того, что родители были очень хорошие и всегда вместе, мне приходилось внутренне отстаивать себя, свой мир, свое существование, свою значимость»[25]. Это слова режиссера Павла Лунгина, выросшего в прекрасной семье с невероятно талантливыми родителями. Ребенку приходится бороться с родителями, даже если они самые замечательные. Даже если он с ними не борется, ему все равно необходимо «осиротеть», чтобы обрести право на самостоятельность, получить шанс оказаться в неожиданной, требующей всех его сил и умений ситуации. Сиротство становится метафорой свободы, возможностью справиться с трудностями самостоятельно, что совершенно необходимо ребенку, а особенно подростку.
Но при всей самостоятельности каждому нужен помощник – и им становится книжный герой – сирота. Психологическая реальность подпитывает реальность литературную, а та в свою очередь, закрепляя литературный канон, оказывает немаловажное влияние на психологическую потребность ребенка в идентификации себя с героем – сиротой.
Это присказка, а вот —
Сказка чередом пойдет.
Петр Ершов. Конек – Горбунок
Бруно Беттельгейм подробно останавливается на различии между мифом и сказкой. Хотя между ними много общего, миф рассказывает о явлениях уникальных, которые могут произойти только с особым героем, а в сказке самое чудесное и необычное происходит с обычными людьми, такими как «ты, да я, да ближайший сосед, если мы отправляемся на прогулку в лес»[26]. Это свойство сказки чрезвычайно важно для идентификации читателя с тем, что в этой сказке происходит. Другое важное отличие сказки от мифа, как подчеркивает Беттельгейм, заключается в том, что сказка оптимистична, тогда как миф – пессимистичен. Таким образом, сказка действительно может помочь ребенку в трудную минуту, о чем мы еще не раз поговорим. Ребенку, по словам Беттельгейма, необходима магия сказки, она позволяет ему верить и надеяться на то, что, несмотря на все трудности и все происки братьев и сестер, он, когда вырастет и повзрослеет, в один прекрасный день окажется победителем[27].
Многочисленные мифы не обходят сирот своим вниманием, практически в каждой культуре есть легенды, в которых действуют сироты. Многие боги и герои были сиротами и добились успеха благодаря либо своему божественному происхождению, либо собственным дарованиям. Например, в самодийской мифологии наиболее архаичные черты мифа о боге – сироте «сохранились в мифологии нганасан. Культурный герой одинок, он сирота, воспитанный “бабушкой” (мать – земля). Он отправляется осваивать мир». В основе всего лежит «исходный вариант мифа о боге – сироте, покровителе народа и одновременно трикстере»[28]. В ряде якутских и бурятских эпосов одинокий, не знающий родителей богатырь (сирота) является прародителем человеческого рода.
Более знакомые современному читателю примеры можно найти в Ветхом Завете. Это в первую очередь истории Моисея и Иосифа. Оба становятся фактическими сиротами, несмотря на то что их родители, или по крайней мере отцы, живы. В случае Моисея его мать сама «организует» временное сиротство и усыновление ребенка дочерью фараона, чем не только сохраняет ему жизнь, но и обеспечивает великое будущее. Благодаря влиянию возникающего в его жизни помощника, Рагуила – Иофора, священника Мадиамского, Моисей обретает свое истинное предназначение и подлинного отца – Бога Израилева[29]. О роли помощников в истории сироты мы поговорим еще не раз.
