То есть, если бы вдруг какой-нибудь чудак пожелал, как, скажем, Владимир Набоков со своей «Аней в стране чудес», при переводе гашековского романа полностью русифицировать имя главного героя, то самым верным был бы вариант – бравый солдат Осип Шульга. Впрочем, с общеславянской левизной не все согласны.
Исследователи, склонные к домашней, менее научной и, соответственно, идеологически выдержанной лингвистике, например автор швейковской энциклопедии Милан Годик (HL 1998), вполне допускают и немецкое происхождение от слова schweig (schweigen) – молчи, молчать. Как это молчание увязывается с ногами в случае куда более популярной, чем Швейк, фамилии Швейнога, при этом не говорится ничего. А равно и о том, как пристраивается к целому набору явно однокоренных, перечисляемых Антонином Котиком – Švejnožka, Švejnoch, Švejnar, Švejla, Švejch, Švejkar и Švejda.
Так или иначе, в своем творчестве к образу Швейка Гашек обращался трижды. Впервые в 1911 году, когда были написаны и опубликованы в нескольких номерах популярного пражского журнальчика «Карикатуры» один за другим пять антимилитаристских рассказов:
«Švejk stojí proti Itálii» (Karikatury, 22.05.1911);
«Dobrý voják Švejk opatřuje mešní víno» (Karikatury, 19.06. 1911);
«Superarbitrační řízení s dobrým vojákem Švejkem» (Karikatury, 17.07.1911);
«Dobrý voják Švejk učí se zacházet se střelnou bavlnou» (Dobrá kopa, 21.07.1911);
«Dobrý voják Švejk působí u aeroplánů» (Dobrá kopa, 28.07. 1911);
В русском переводе впервые в книге ГИ 1955, с. 67–85.
Бравый солдат Швейк перед войной:
«Поход Швейка против Италии».
«Швейк закупает церковное вино».
«Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке».
«Бравый солдат Швейк учится обращаться с пироксилином».
«Бравый солдат Швейк в воздушном флоте».
Вновь вспомнил Гашек о своем бравом солдате спустя шесть лет, в феврале 1917-го, уже в Киеве, где, оказавшись в русском плену, стал сотрудником еженедельника «Čechoslovan» – официального органа «Союза чехословацких обществ на Руси» (Svaz československých spolků na Rusi), антиавстрийского объединения чешских колонистов, занятого прежде всего формированием чехословацких вооруженных дружин для войны на стороне русских, ядра будущего чешского легиона (см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 153). Новая, на сей раз уже не столько антимилитаристская, сколько антиавстрийская история о Швейке была размером с небольшую повесть и вышла в виде отдельной книги с названием «Бравый солдат Швейк в плену» («Dobrý voják Švejk v zajetí». Kyjev: Slovanské vydavatelství, 1917). В русском переводе впервые в книге МГ 1959, с. 9-102.
Рассказы и повесть на языке оригинала входили в состав собрания сочинений Гашека; кроме того, отдельную книжку, включающую помимо упомянутых и иные тексты, связанные с событиями или персонажами романа, составил чешский гашковед Радко Пытлик – NE 1983.
Во всех случаях неизменно волнующим гашковедов всего мира остается вопрос о том, кто из современников Гашека и при каких обстоятельствах если и не стал прообразом, то подарил будущему романисту сочетание имени и фамилии Йозеф Швейк. Существует красивая гипотеза, выдвинутая чешским журналистом Ярославом Весели (Jaroslav Veselý) и позднее развитая советским славистом Сергеем Никольским (СН 1997), о том, что сочетание Йозеф Швейк – результат случайной встречи в мае 1911 года 28-летнего Гашека с 18-летним юношей, носившим именно такие имя и фамилию, а проживавшим, еще одно совпадение, рядом с пивной «У чаши» На Бойишти, дом 463. Неувязка лишь в том, что в соответствии с записью в книге учета полиции (policejná přihláška), которую нашел и опубликовал у себя на сайте Ярда Шерак (JŠ 2010), отметка о вселении семьи Швейков (мама Катержина, год рождения 1853, и два брата Йозеф (1892) и Индржих (1896)) в дом номер 463 по улице На Бойишти сделана 3 июня 1912 года, ровно через год после публикации первого рассказа Гашека о бравом солдате Йозефе Швейке. Впрочем, нехорошо для гипотезы и то, что мама Катержина никогда не была замужем, согласно метрике из города Жижелице (Žiželice), местечка, где Катержина счастливо родилась – Швейк (Швейкова) ее девичья фамилия, а значит папа Йозеф Швейк-старший, главное лицо изначальной истории Весели, если не очевидное недоразумение, то явная выдумка. И тем не менее. Все могло, конечно, быть. Еще один вполне правдоподобный вариант выдвинул Милана Годик (HL 1998), предположивший, что имя и фамилию Гашек попросту занял у известного своей глупостью депутата-агрария Рейхстрата, также пражанина Йозефа Швейка. О нелепых речах этого политика и выходках немало писали в довоенных газетах, которые будущий автор романа всегда жадно читал. Странность здесь лишь в том, что у самого Годика в HL 1998 ссылка делается лишь на публикации в газете «Право отчизны» (Právo domova) за февраль 1913 года. Что также поздновато. Иными словами, вопрос об источнике по-прежнему открыт. Отличный кандидат, на мой взгляд, и Йозеф Швейк – владелец дровяного склада и торговли в Краловских Виноградах (obchodník s dřívím), рядом с лавкой которого с адресом улица Будечская (Budečské) на соседней Челаковского (Čelakovského), современной Яна Масарика (Jana Masaryka), какое-то время (1901–1902) жил будущий романист. Мог и запомнить вывеску лесоторгового заведения. В этой связи на память сразу приходит и то, что в первых рассказах Швейк – плотник. В любом случае, неутомимый Ярда Шерак нашел только в старых полицейских реестрах Праги времен империи десяток носителей если не полного комплекта Йозеф Швейк, то уж точно самого славного родового имени. А ведь можно еще поискать в Кладно, Кутна Горе, Будейовицах и т. д. и т. п., список большой. В общем, было, было кем и как вдохновиться Гашеку.
Великой эпохе нужны великие люди. На свете существуют непризнанные скромные герои, не завоевавшие себе славы Наполеона. История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского…
Я искренне люблю бравого солдата Швейка и, представляя вниманию читателей его похождения во время мировой войны, уверен, что все они будут симпатизировать этому непризнанному герою. Он не поджег храма богини в Эфесе, как это сделал глупец Герострат для того, чтобы попасть в газеты и школьные хрестоматии.
И этого вполне достаточно.
Обращение к событиям и героям древней истории для придания значения и веса героям и событиям текущих дней – один из любимых приемов публицистов и писателей эпохи; не чуждался его и Гашек. Во многих его рассказах можно встретить отсылки к римским, греческим или библейским сюжетам. Немало таких и в первой части романа, но какого-то дополнительного смыслообразующего значения они не имеют и новых художественных связей не порождают до середины книги второй. Здесь наконец-то в главе второй «Будейовицкий анабазис» само сюжетное движение начинает диктоваться переосмыслением древней поговорки «Все дороги ведут в Рим», а в главе пятой той же книги «Из Моста-на-Литве в Сокаль» уже сам главный герой, бравый солдат Швейк, объявляется, ни больше и ни меньше, императорским и королевским воплощением Гермеса, греческого бога плутовства и воровства.
ГЛАВА 1. ВТОРЖЕНИЕ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА В МИРОВУЮ ВОЙНУ
С. 25
Убили, значит, Фердинанда-то нашего, — сказала Швейку его служанка.
Франц Фердинанд (Карел Людвиг Йозеф Мария) д’Эсте (1863–1914) – наследник габсбургского престола, племянник императора Франца Иосифа.
Швейк несколько лет тому назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушел с военной службы
Как рассказала первая и единственная законная жена Ярослава Гашека Ярмила, как-то весной 1911 года, в полном изнеможении очень поздно заявившись домой, ее муж, прежде чем отправиться спать, что-то быстро записал на клочке бумаги и тут же смял. Аккуратная Ярмила Гашкова комочек выбросила в мусор. Каково же было ее изумление, когда, едва проснувшись, Ярослав стал жаловаться, что вчера его посетил гениальный замысел, он его даже где-то записал, а теперь не помнит, но главное – не видит ту бумажку с памяткой. По счастью, мусор еще не вынесли, смятую бумажку извлекли, Гашек развернул, перечитал вчерашнюю записку, подумал, снова смял осьмушку и уже сам отправил в мусор. Любопытство охватило Ярмилу. Теперь она достала смятый обрывок бумаги, развернула и увидела то, что выглядело, как написанный и подчеркнутый заголовок рассказа «Pitomec и kompanie» («Идиот на службе»). Ниже была фраза, которую, видимо, и хотел вспомнить Гашек.
Dal se sám vyzkoušet, že jest schopen, aby vystupoval jako pořádný vojín.
Добровольно пошел на медосвидетельствование, чтобы доказать, что годен к строевой.
И после еще пара слов совсем неразборчиво. (RP 1998)
К этому можно добавить, что сюжет с медкомиссией и комиссованием по идиотизму во всех его вариациях можно найти как в рассказах, так и в повести.
