С гипотезой о татарском происхождении урумов связаны также представления об особенностях их внешнего облика. В интервью румеи приписывают членам другой группы те или иные признаки, объединенные вокруг понятия «черный» – смуглая кожа и темные волосы. «Чернота» часто связывается со значительным отличием от окружающего негреческого населения: информанты считают урумов «более черными», тогда как румеи похожи на русских или украинцев. «Вот они темней. Вы знаете, они темнее, чем мы, греки. Мы уже… больше на русских [похожи], вот, а они – на турок» (AAA, румейка, год рождения неизвестен, Бугас). Иноэтничность, негреческое происхождение, иногда прямо упоминается при описании внешности урумов.
Информант 1. Они черные, татары.
Информант 2. Они как азиаты, понимаете?
Информант 1. Ну, скулы вот тут вот, азиаты, понимаете? Греко-татары.
(Сведения об информантах: (1) ЕИК, румейка, 1949; (2) ИКК, румей, 1944, Бугае.)
Многие информанты не описывают, как именно выглядят урумы, а апеллируют к стереотипному татарскому антропологическому типу, распространяя его на урумов и предполагая, что собеседник также владеет этими представлениями. Вопрос «Как выглядят урумы?» вызвал следующий диалог:
Информант. Ну вот татары от русских отличаются?
Собеседник. Чем?
Информант. Ну вот ты татар видела, они же отличаются? Ну, там, разрез глаз…
(Сведения об информанте: МАА, румей, 1970, Ялта.)
Урумы, как и румеи, исповедуют православие, однако некоторые румеи считают урумов мусульманами. Подобные утверждения встречаются в интервью реже, чем упоминания отличий характера и внешности урумов, мотивируются они татарским происхождением группы и не совпадают с наблюдениями информанта: «Здесь они христиане, а вообще мусульмане» (ВВТ, румеи, 1942, Малый Янисоль). Или: «Ну не знаю, тут нету вот в этих греко-татарских селах мусульманских церквей, но как они молятся… не знаю, я не была, не могу сказать. Теперь, когда они тут, уже отдельно от татар, они вроде бы христианства придерживаются» (ДПМ, румейка, 1941, Бугас). Или: «Татары – они мусульмане, а эти оказались христианами, как это получилось?…» (ВПК, румей, 1941, Красная Поляна).
В приведенных выше отрывках информанты стремятся примирить противоречие между собственным опытом взаимодействия с соседями, свидетельствующим о совпадении религиозных практик двух групп, и убеждением «татары – мусульмане», приводя возможные ограничения или уточнения данного положения. Среди информантов лишь единицы полностью игнорировали собственные впечатления от контактов с урумами в угоду совпадения этнонима и конфессиональной принадлежности татар/греко-татар.
Поддержание границы между группами в интервью основано на описании частичного сходства урумов и румеев и указании языковых, внешних, поведенческих и конфессиональных различий; еще одна стратегия румеев состоит в отрицании любых контактов с урумами и информации о привычках другой группы. По-видимому, группы действительно достаточно слабо информированы друг о друге, особенно о жителях далеких поселков, однако достаточно часто приходилось сталкиваться с отказом обсуждать вопросы о совпадении или, напротив, несходстве обычаев урумов и румеев. Некоторые категорически не желали сравнивать собственные практики и традиции урумов, и одним из распространенных объяснений отказа была ссылка на неосведомленность о жизни другой группы. Как правило, за подобными отказами обсуждать урумов стоит нежелание признавать представителей другой группы «своими», а знать «чужие», негреческие, обычаи они не должны. «Есть греко-татарцы, и все. Ну, где живут татары [интонационно выделено информантом. – В. Б.], а мы – здесь, наша земля. А там это у них земля, греко-татар» (ПКС, румейка, 1930, Малый Янисоль).
Вопросы собирателя об урумах содержали или подразумевали возможность сравнения двух групп, и некоторые информанты возражали против предполагающегося наличия основы для соположения. В тот или иной момент интервью интерес собирателя к другой группе казался информанту, вероятно, слишком пристальным, и указание на татарскую природу урумов позволяло восстановить этническую границу. На вопрос о месте или обстоятельствах жизни другой группы информанты иногда отвечали, интерпретируя этническую принадлежность урумов, акцентируя смену номинаций.
Информант. Греко-татары – другие люди, мы с ними не общаемся.
Собиратель. А язык родители знали греко-татарский? Информант. Нет. Наши не могли знать. С татарами они вообще не связывались.
(Сведения об информанте: ИКК, румейка, 1944, Бугас.)
Использование разных номинаций позволяет информанту показать перспективу отношений урумов и румеев как греков и татар.
Категоризация урумов как татар отменяет саму границу между сообществами и приводит к отказу обсуждать группу, у которой нет ничего общего с греками. Другая крайность, практически не отличающаяся от позиции греческой публицистики, встречается у сотрудников греческих обществ: румеи и урумы – единое сообщество, и отличие состоит только в смене языка. «У нас тоже такое понятие ходит: вот греки-эллинцы и греки-татары. Ну, нету такого понятия. Есть греки. Это во времена татарского ига греки не хотели, естественно, принять веру, и они были вынуждены принять язык. У нас все обычаи одинаковые с ними, вера одинаковая, все одинаковое. Только говор» (ИЮЗ, румей, ок. 1945, председатель греческого общества в одном из поселков). Румеи, представляющие греческое движение, во главу угла ставят этнические категории, а не свойства сообщества. Их определения урумов базируются не на повседневном взаимодействии с другой группой, а на знании, которое они считают историческим, научным и доступным представителям элиты: в приведенном выше отрывке информант ИЮЗ противопоставляет собственное знание истории ошибочным, народным, понятиям «греко-эллинцы» и «греко-татары».
Греки и татары – воображаемые сообщества или национальности, привлекаемые время от времени информантами для интерпретации отношений с урумами. Этническая номинация, как видно из анализа представлений о татарских свойствах сообщества, в таких случаях предопределяет признаки другой группы. Большинство сообщества, однако, не придерживается однозначной категоризации урумов в терминах «греки» или «татары», и в интервью преобладает инструментальный подход в определении другой группы: информанты сравнивают известные им свойства урумов с собственными, показывая сходство и отличия сообществ. В глазах простых информантов урумы – это греко-татары, похожие на румеев и отличающиеся от них, а двойной этноним позволяет подчеркнуть как объединяющее, так и разделяющее начала.
Трактовка отношений с урумами находится в контексте создания иных границ сообщества. Взаимоотношения с русскими включают урумов в группу «греки», а контакты с греками из Греции – эллинами – противопоставляют урумов и румеев: «Мы – греки-эллинцы, а они греко-татары. Мы эллинцы. Мы ближе к Греции. И языки у нас не подходят» (ЕДП, румейка, 1951, Малый Янисоль). Язык румеев сближает их с новой группой и отделяет от урумов.
Греки из Греции. Наиболее распространенный русскоязычный этноним («греки») и самоназвание («эллины») новой для румеев группы совпадают с их собственными номинациями. Вероятно, поэтому в сообществе пока нет общепризнанного этнонима для этой группы, и в интервью встречаются следующие варианты: «греки из Греции», «настоящие греки»/«чистые греки»/«истинные греки», «эллины»; их язык может определяться как эллинский, греческий, настоящий греческий. Часто информанты используют дейктические средства для обозначения другой группы («те греки, оттуда»). Сложившиеся на сегодняшний день номинации группы отражают ее положение в глазах сообщества: такие атрибуты греков, как «чистые», «настоящие», «истинные», свидетельствуют об их высоком статусе.
Поддержание этнической границы с греками из Греции, не являющимися непосредственными соседями румеев, отличается от взаимодействия с русскими и урумами. Такие контакты начались сравнительно недавно, в конце 1980 – начале 1990-х гг., когда у жителей Приазовья появилась возможность поехать в Грецию, и происходят в основном в Греции. (Греки, приезжающие в Приазовье в качестве дипломатов, представителей различных фондов или приглашенных преподавателей Мариупольского гуманитарного университета, почти не встречаются с румеями, живущими в сельской местности.)
Греческие благотворительные фонды и ФГОУ оплачивают туристические поездки в Грецию для школьников и пенсионеров из Приазовья, однако подобные контакты не оказывают значительного влияния на самоидентификацию сообщества. Массовыми являются контакты, в первую очередь, полулегальных трудовых временных мигрантов-румеев в Грецию, преимущественно женщин. Человек, представивший документальное подтверждение своего греческого происхождения, пользуется упрощенным визовым режимом; как правило, румеи получают визу на шесть месяцев, не дающую права на работу, а в Греции они могут начать процедуру получения гражданства.
