немыслим язык. Поэтому мы бы сказали, что фонема есть: 1) генеративно, 2) конструктивная, 3) структурно-сущностная модель 4) глобально-текучего звука в потоке живой речи, имеющая своей целью вскрыть его, 5) коммуникативную интерпретацию. Легко убедиться, что хотя наша критика теории С.К. Шаумяна является вполне принципиальной, тем не менее все указанные нами пять моментов фонемы исследуются самим же С.К. Шаумяном в разных местах его сочинений. Но в тех местах своих сочинений, где он дает определение своей основной теории, он неизменно пользуется термином «
двухступенчатая теория». А т.к. исследования С.К. Шаумяна уже получили достаточную популярность у языковедов, то и многие языковеды, желая обозначить теорию С.К. Шаумяна, тоже пользуются этим же названием.
Мы думаем, что это название, фактически, не соответствует тому богатству оттенков, которыми обладает сама эта теория, и потому оно способно вводить, особенно людей неискушенных, в глубокое заблуждение. Говорят, напр., что язык вовсе не есть совокупность конструктов (это само по себе, конечно, вполне правильно), и на этом основании бракуют всю языковую теорию С.К. Шаумяна, хотя, фактически, она ни в каком случае не сводится на теорию только одних конструктов. Поэтому, мы и считаем необходимым помешать этому заблуждению и дать теории С.К. Шаумяна то название, которое она в полном смысле заслуживает, как теория не двухступенчатая, а пятиступенчатая.
В-шестых, наконец, языковая теория С.К. Шаумяна и, в частности, теория фонемы, называть ли ее двухступенчатой или пятиступенчатой, не содержит в себе ровно никаких математических выкладок, а наоборот, является прочной опорой для борьбы с квазиматематической лингвистикой. С.К. Шаумян в конце изложения каждого своего рассуждения употребляет, правда, нечто вроде того, что можно было бы назвать математической формулой. Однако, мы изучили все формулы, употребленные С.К. Шаумяном в двух его больших книгах, «Проблемы теоретической фонологии» и «Структурная лингвистика». Эти формулы получаются так. Изложив и доказав какое-нибудь положение, С.К. Шаумян обозначает латинскими буквами каждый термин, употребленный им в этой теории, а также разными знаками и все логические операции, которые понадобились для этой теории. В результате все данное рассуждение резюмируется при помощи краткой формулы, которая с виду отличается вполне математическим характером, но которая по существу своему является только краткой записью данного рассуждения. Назвать такие формулы математическими невозможно потому, что их нельзя преобразовать для получения каких-нибудь новых выводов, а если они являются уравнениями, то их нельзя решить, чтобы получить искомое неизвестное. Это не математические формулы, но стенографическая запись, которая вполне излишня и неудобна хотя бы потому, что она уже дана раньше не условными знаками, но обыкновенными русскими фразами, а также потому, что она мешает правильному течению мыслей, требуя запоминания рассмотренных понятий в виде буквенных обозначений, так что самому С.К. Шаумяну часто приходится тут же добавлять: «Эту формулу можно прочитать так…» И это прочтение формулы есть та самая краткая запись всего рассуждения, которая уже была дана перед формулой. Чему же тогда служит эта формула? Можно сказать, что С.К. Шаумян раз и навсегда отучил нас от этой «математической» лингвистики, много раз доказав, что тут дело не в математической лингвистике, но в стенографической лингвистике. Стенография же относится к области внешней фиксации научной мысли, но не к ее логическим методам. Математика должна быть образцом науки, но не образцом письменного или печатного шрифта. И если С.К. Шаумян часто пользуется математикой как образцом науки, то он коренным образом отучил нас от пользования математическими буквенными обозначениями, создавая тем самым прочную базу для борьбы с мешающими делу буквенно-математическими обозначениями.
Во избежание всяких недоразумений мы, однако, должны сказать, что широкая публика напрасно продолжает думать о математическом мышлении, как только о количественных операциях. С такой устаревшей точки зрения математическое исследование языка, сводя язык на чисто количественные операции, конечно, является искажением науки о языке, и всякие математические формулы могут производить здесь только смехотворное впечатление. Все это является, однако, недоразумением. Математика уже давно перестала быть наукой только о числовых операциях. Когда, напр., в теории множеств используется идея порядка и упорядоченности, то тут мыслятся не только количественные, а в значительной мере также и качественные операции. При таком новом понимании математического предмета приходится уже заново решать вопрос о применимости математики к изучению языка и решение это часто должно являться положительным.
Как мы сейчас сказали, С.К. Шаумян иной раз пользуется действительными средствами математики для изучения языка; и в таких случаях математическая формулировка уже вовсе не является только стенографией. В качестве примера такого подлинно математического изучения языка у С.К. Шаумяна мы привели бы объяснение им порождающей модели с помощью теории рекурсивных функций [31]. Весьма плодотворным является применение к языкознанию математической теории окрестностей и семейств, что мы и пытаемся предпринять ниже в специальном исследовании. Однако, при таком понимании математики приложение ее к языкознанию является делом не только новым, но и чрезвычайно трудным. И у самого С.К. Шаумяна такое подлинно математическое изучение языка встречается крайне редко. Подавляющее же большинство его «формул» является, как мы сказали, не математическим, но стенографическим; и можно заранее сказать, что сам С.К. Шаумян тоже считает это не математикой, но стенографией. Впрочем, даже и при указанном новейшем понимании математики формулы отнюдь не являются необходимыми, т.к. для языкознания важна определенная структурная организация языкового материала, а не самые формулы математики. Структурное же изучение языкознания должно совершаться все равно без всякой математики, и в математике оно находит для себя только образец или метод, которые могут быть достигнуты достаточно глубоко мыслящим языковедом и без всякой математики.
В заключение скажем, что наши замечания о двухступенчатой теории С.К. Шаумяна мыслятся нами только еще в качестве предварительных. Окончательное же решение всех вопросов, относящихся к данному предмету, означало бы построение уже новой системы общего языкознания, для которой указанная теория С.К. Шаумяна была бы только исходным началом и только необходимым основанием.
Теперь мы можем подвести итог тому, что мы выше назвали основным принципом фонемы. Фонема есть звук речи, взятый в тождестве с самим собой и в том или другом сходстве или различии с другими звуками, когда она является его непрерывно-текучей конструктивной сущностью, не зависимой от бесчисленного множества своих вариаций в сплошном речевом потоке. Кроме того, получив такое абстрактное понятие фонемы, мы на нем не остановились, а попробовали применить его для осознания того непосредственного и неразличимого, живого потока речи, исходя из которого мы и пришли к нашему абстрактному пониманию фонемы. Последняя только тогда получает свое полноценное значение, когда показано ее обратное возвращение к непосредственности, ее порождающие
