и коммуникативные функции. Только на этой стадии мы получили полноценную теорию фонемы, поскольку речь идет об ее формальной структуре, без вникания в ее содержание. Модель предмета есть то, в чем предмет дается максимально абстрактно, но одинаково и то, откуда начинается возврат к его расчлененному и закономерному оформлению. Модель предмета есть то, в чем смысловым образом отражается предмет, и то, откуда начинается возврат к предмету, но теперь уже в расчлененном и закономерном виде. Модель есть диалектический узел максимальной абстракции и принципа ее возвращения к исходной, но теперь уже закономерной непосредственности. Когда мы сооружаем модель солнечной системы, то эта модель в точности, хотя и совершенно абстрактно, воспроизводит реальные движения, происходящие в солнечной системе. Но наш планетарий, который есть модель определенного оригинала, именно солнечной системы, потому и является важным инструментом для познания солнечной системы, что мы уже сами можем привести его в движение и, в результате этого движения, видеть всю солнечную систему не в том раздробленном и слепо эмпирическом виде, в каком она представляется нашему невооруженному или пусть хотя бы даже вооруженному глазу, но в виде точной схемы, для которой вовсе не нужно летать по планетам и каждый раз измерять их движения, их изменчивое расстояние от солнца, но которая видна и понятна даже близорукому человеку, помещаясь на каком-нибудь небольшом столе, в одной небольшой комнате или в каком-нибудь специальном архитектурном сооружении. Это-то и есть настоящая модель. И этой модели мы как раз и достигли после обследования всех абстрактных моментов, заключенных в ее оригинале, и после поворота в обратную сторону, опять к этому же глобальному оригиналу, предстоящему, однако, теперь перед нами уже не в глобальном виде, а в виде расчлененного и закономерного целого.
Впрочем, сейчас, после данного нами определения фонемы, мы должны сказать, что и это определение все еще не является окончательным. Ведь всякому бросается в глаза, что подобного рода определение все же является слишком формальным. Однако это есть, как сказано выше, пока еще только основной принцип фонемы, а не раскрытие фонемы в ее полном виде, включая также и ее смысловое содержание. Основной же принцип всякого предмета или явления, конечно, всегда более или менее формален и является только началом раскрытия предмета. Нам предстоит обследование фонемы также и с точки зрения содержащегося в ней смысла, или значения.
Чтобы не сбиться с толку, надо припомнить, что этой содержательной стороны фонемы мы уже касались выше; и тогда – о каком же еще содержании фонемы мы теперь должны говорить? Здесь необходимо отдавать себе полный отчет в том, что мы могли бы назвать уровнем содержания. То содержание фонемы, о котором мы говорили выше, относится к фонеме только с той ее стороны, в которой она оказывается абстракцией только самого звучания как такового. А ведь человеческая речь вовсе не есть только одно звучание. Каждый звук, входящий в человеческую речь или в человеческий язык, обязательно нечто обозначает. Этот звук используется языком лишь постольку, поскольку он входит в человеческое слово, не бессмысленное (иначе оно не было бы словом), но осмысленное. Следовательно, и сам звук несет на себе печать этого смысла, как и соответствующая ему фонема.
Но дело в том, что каждый звук и каждая фонема имеют еще значение сами по себе, независимо от своего вхождения в какую-нибудь самостоятельно значущую словесную структуру. Звук, обозначаемый русской буквой «и», есть, во-первых, соединительный союз; и в этом отношении смысл такого звука не имеет ничего общего с этим звуком «и». Соединительный союз может выражаться и в разных языках выражается совершенно другими звуками, иначе говоря, звук «и», обозначая соединительный союз, в то же самое время имеет и вполне внезвуковое значение, и для этого внезвукового значения этот звук «и» имеет также и самое настоящее звуковое значение. Звук «и» есть не что иное, как именно звук «и», а не что-нибудь другое. В этом отношении звук «и» обозначает именно «и», имеет значение «и», осмысливается как именно «и». А если так, то в этом отношении ему свойственна и своя собственная коммуникация, свое собственное содержание и именно смысловое содержание. Может ли основной принцип фонемы не содержать этого чисто звукового смысла и этой чисто смысловой сущности? Звук «и», взятый как таковой, т.е. без всякого внезвукового значения, тоже имеет свою фонему, и эта фонема тоже есть конструктивная сущность звука «и». А это значит, что ему свойственна также и определенная структура. Он, в своем чисто звуковом качестве, есть тоже модель и притом как конструктивная, так и генеративная. Он тоже возможен только в качестве определенного рода коммуникативного акта.
Вот об этой-то чисто звуковой фонеме у нас и шла речь в предыдущем. Если мы касались коммуникативных функций фонемы, то до сих пор мы имели в виду только само же звучание, без всякой внезвуковой значимости. Могло ли обойтись без такого содержательного подхода изображение основного принципа фонемы? Никак не могло. Однако, вместе с тем ясно также и то, что подобного рода чисто звуковое содержание фонемы, лишенное всякой внезвуковой значимости, в сравнении с языком и речью, все же остается только формальной стороной этих последних. Язык и речь существуют для того, чтобы люди могли разумно общаться между собою и чтобы один человек мог делать любые сообщения другому человеку, не только сообщения о звуках как таковых, но и о чем угодно. Таким образом, то чисто звуковое содержание фонемы, о котором мы говорили выше, вовсе не есть настоящее и всеохватывающее содержание человеческой речи и человеческого языка. Это является только формальной стороной содержания, как является формальной и вся та структура модельных обобщений и модельных порождений, о которой мы говорили выше.
Итак, необходимо изучить фонему и с точки зрения не просто формального, но и всеохватывающего ее содержания.
2. Содержание понятия фонемы
Переходя теперь к раскрытию нашего предмета по его языковому содержанию, мы должны отвлечься от простого формального фиксирования звука как звука в фонеме. Тут мы должны вспомнить, что нас нисколько не интересует звук в отрыве от его языковых функций (т.к. это вообще был бы звук природы, а не специально человеческого языка). Нас сейчас интересуют звуки только в меру их осмысленно-языкового значения. Раскрытие этого осмысленно-языкового значения фонемы и есть раскрытие содержания ее понятия.
Дистинктивная, или смыслоразличительная функция
Установим прежде всего тот непреложный факт, что фонема есть смыслоразличительный акт. Если мы имеем две звуковых последовательности, которые отличаются между собою только
