Анализируя стихотворение К.Н. Батюшкова, Ю.М. Лотман составляет «словарь» на звуковом (фонологическом) уровне. При этом обнаруживаются значимые повторы. Схема распределения ударных гласных в этом тексте выглядит следующим образом:
Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы
При появлении Аврориных лучей,
Но не отдаст тебе багряная денница
Сияния протекших дней,
Не возвратит убежищей прохлады,
Где нежились рои красот,
И никогда твои порфирны колоннады
Со дна не встанут синих вод.
а__________а__________и
е__________о__________е
а__________а__________и
а__________е__________е
и__________е__________а
е__________и__________о
а__________и__________а
а__________а__________и__________о
Видно, что «возвращаются», «повторяются» и вступают в конфликт «четыре фонемы, которые легко обобщаются в две группы а/о и е/и». В дальнейшем этот анализ дополняется наблюдениями над «консонантными противопоставлениями», а также последовательным описанием ритмических структур. В результате Ю.М. Лотман приходит к выводу, что семантика пробуждения жизни закрепляется за фонемой «а», значение же гробницы, смерти – за «и»[227]. Эти соотношения единиц разных уровней имеют значение лишь в контексте данного стихотворного текста, где они выступают как окказиональные синонимы-адекваты.
Ю.М. Лотман подчеркивает, что в принципе между различными уровнями текста существует «двусторонняя» зависимость. В стихотворении К.Н. Батюшкова «семантические единицы» интерпретируют значения низших уровней. Однако существует и «обратная» связь: соотнесенность фонем порождает семантические сближения и антитезы на высших уровнях. При этом «фонологическая структура» интерпретирует семантическую. Тем самым Ю.М. Лотман отмечает действие прямых и обратных связей в структуре произведения. Представляется, что эта закономерность действует во всей художественной коммуникативной цепи, обеспечивая ее системный характер.
Заключая анализ стихотворения К.Н. Батюшкова, Ю.М. Лотман делает вывод, что «вся структура текста создает трагический образ разрушения красоты и невозможности ее воскрешения. Однако эта, выраженная всем строем стихотворения, идея вступает в противоречие с возникающим из того же текста ощущением вечности и неистребимости красоты. Это ощущение возникает из богатства звуковой организации и достигается исключительно фонологическими средствами». Очевидно, что для ученого интуиция, «гармония» все же первичны. И только на этом фоне высшая математика анализа обретает глубокий смысл.
Развивая принципы формального метода, структурализм делает следующий шаг: от анализа «искусства как приема» – к выявлению структурных принципов, где материал и форма неразделимы. Заключая этот раздел, отметим, что при всей близости понятий «система» и «структура», структурный метод и системный подход не синонимы.
1. Определите понятия «отношения», «уровень», «оппозиция», «синтагма», «парадигма» в книге Ю.М. Лотмана «Структура художественного текста».
2. Что означают в работах структуралистов термины «парадигматика» и «синтагматика» и чем обусловлена потребность в понятиях парадигматики и синтагматики?
3. Прочитайте стихотворение А.А. Ахматовой и покажите на тексте принципы структурного анализа: выделите уровни, систему оппозиций, композиционный круг. Докажите, что композиционный круг неполон.
Ты письмо мое, милый, не комкай,
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я.
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
4. Определите отношения между понятиями «парадигма» и «парадигматическая ось», «синтагма» и «синтагматическая ось» в стихотворении Ахматовой.
5. Проверьте свой вывод, сопоставив синонимичные понятию «парадигматическая ось» понятия «ось выбора» и «вертикальная ось» с понятием «парадигматика», а синонимичные понятию «синтагматическая ось» понятия «ось сочетания» и «горизонтальная ось» с понятием «синтагматика».
1. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. – М., 1970.
2. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. – Л., 1972.
3. Успенский Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы // Семиотика искусства. – М., 1995.
4. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Сост. Г.К. Косикова. – М., 1994.
Тема 12 Рецептивная эстетика. Эстетика воздействия
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: рецепция, воздействие, рецептивная эстетика, эстетика воздействия, диалог, текст, произведение, чтение, читатель, реципиент, адресат, эксплицитный, имплицитный читатель, горизонт ожидания, точки неопределенности, незаполненная позиция
«Рецептивная эстетика» (Rezeptionsasthetik) и «эстетика воздействия» (Wirkimgsasthetik) – эстетика диалога между текстом и читателем, обусловившая смену парадигмы в теории литературы второй половины 60-х годов XX века. В основе – взаимодействие условного, вымышленного текста с реальным читателем[228]. В. Изер писал, что лишь прочтение литературного произведения приводит к «ключевому взаимодействию между его структурой и получателем»[229].
С точки зрения системного подхода к литературе рецептивная эстетика подключает подсистему «произведение читатель», фокусируя внимание на механизме работы прямых и обратных связей. Тем самым утрачивает значимость подсистема «автор произведение». История возникновения произведения, его генезис выпадают из поля зрения.
Взаимоотношение «автор традиция», столь значимое для культурно-исторического подхода и герменевтики, в определенной мере утрачивает значение. Рецептивная эстетика отказывается и от пристального изучения соотношения «автор – реальность», оставляя эту проблематику для социологического метода.
Анализ подсистемы «произведение читатель» находится на пересечении герменевтики, формального, социологического и психологического подходов. Симпатии и антипатии читателей – это читательские психологические установки, выведенные вовне и явленные в серии отрицательных и положительных реакций на произведение литературы.
Разрабатывая подсистему «произведение читатель», В. Изер опирается на концепции Ю.М. Лотмана и теорию систем немецкого философа и социолога Н. Лумана (Luhmann Niklas, 1927–1998), автора монографии «Социальные системы»[230]. У Ю.М. Лотмана В. Изер выделяет мысль о произведении как «живом организме», связанном с читателем механизмом обратной связи. Следуя Луману, Изер указывает на «саморегуляцию систем» как основу взаимодействия автора и читателя (110). Формулируя этот пункт, В. Изер вплотную приближается к системно-синергетическому подходу в гуманитарном знании.
Прямая связь в подсистеме «произведение читатель» порождает «эстетику воздействия» (Wirkungsasthetik). В этом случае речь идет о воздействии текста на читателя. Основные положения «эстетики воздействия» разработал В. Изер. Если акцент ставится на обратной связи, то запускаются механизмы «рецептивной эстетики». Ее основные положения были разработаны Х.Р. Яуссом.
«Рецептивная эстетика» и «эстетика воздействия» противостоят имманентной теории литературы. В Германии на рубеже 60—70-х годов XX века сложилась «констанцская школа» (Konstanzer Schule) рецептивной эстетики. С немецкой традицией связана и американская рецептивная критика, изучающая реакции читателя (receptive criticism, reader-response school)[231]. Констанцская школа включала в себя группу теоретиков литературы, историков и философов, объединенных вокруг университета в городе Констанц (Германия). Междисциплинарность – отличительная черта школы. Среди ее представителей литературоведы Х.Р. Яусс (Jauß, H.R., 1921–1977) и В. Изер (Iser, Wolfgang, 1926–2007), философ X. Блюменберг (Blumenberg, Hans, 1920–1996) и др. В рамках школы была подготовлена серия публикаций «Поэтика и герменевтика» (Poetik und Hermeneutik), получившая международную известность.
Идеи рецептивной эстетики возникают в англо-американском и немецком литературоведении в конце 60-х годов XX века. Рецептивная эстетика отталкивается от царивших тогда «эпохальных систем объяснения» литературы» (В. Изер). Представители «констанцской школы» отказывались видеть в произведении словесного искусства «документированное свидетельство» «духа эпохи», отражение социальных условий или выражение авторского невроза[232].
