В этом разговоре обращают на себя внимание две вещи. Во-первых, Фарамир (что явно отличает его от Эомера) знает о Кветлориэне куда больше, чем даже сам Фродо, и это он поправляет его рассказ о царстве эльфов, а не наоборот (как можно было бы ожидать). Во-вторых, он не торопится с расспросами и намеренно не использует преимущество своего положения, когда понимает, что Фродо что-то недоговаривает о «проклятье Исилдура». Эта стратегия оказывается верной, потому что в итоге Сэм проговаривается и случайно выпаливает правду, но и тут Фарамир проявляет себя как человек гораздо более дальновидный, чем, например, Боромир или Эомер. Если Эомер — это просто славный молодой воин, как уже говорилось выше, то Фарамира Толкин описывает как «сурового юношу». Он не верит в то, что все проблемы можно решить при помощи оружия, и не считает, что только воины и предводители достойны восхищения и уважения, и это лишь подтверждает его слова о том, что народ Гондора в большей степени склонен к рефлексии и имеет более долгую и богатую историю, чем ристанийцы. В пользу этого утверждения косвенно говорят и дипломатичность Фарамира, и его умение сдержанно выражать свои мысли, и его трепетное и в то же время своеобразное отношение к правде — все это указывает на то, что он является гораздо более сложной и многогранной личностью, чем напористый и прямолинейный Эомер.
Парадоксальные переплетения
Первые три книги «Властелина колец» можно рассматривать как своего рода сложную карту, на которой размечены разные культуры, расы, языки и история народов, и именно это придает миру, по которому путешествуют персонажи, особую правдоподобность и глубину. Такая карта неизменно производит сильное впечатление на читателя и наделяет происходящее известным очарованием, даже если герои просто следуют по проложенному писателем маршруту (в первых главах книги по большей части происходит именно это). В то же время по мере развития сюжета в нем появляется все больше противопоставлений и параллелей, и это выражается в том числе и в манере повествования. Особенно ярко эта черта проявляется в «Двух твердынях» и в первой части «Возвращения короля», структура которых в значительной степени напоминает главу «Совет». Эту структуру можно описать словом «переплетение» (interlace).
Толкин, безусловно, был хорошо знаком с этим термином, который часто фигурировал в критике в адрес «Беовульфа», но вряд ли он ему нравился, поскольку рождал ассоциации с не слишком привлекавшими его французскими романами. Разумеется, Толкину было также хорошо известно, что у исландцев короткие рассказы называются Þáttr, что дословно переводится как «нить». Можно сказать, что несколько таких Þættir, то есть переплетенных между собой нитей, образуют сагу; нечто подобное говорил и сам Гэндальф, обращаясь к Теодену: «Многие ристанийские дети, припомнив волшебные сказки и чудесные были [и все их хитросплетения][51], шутя отыскали бы ответ на твой вопрос» (курсив мой). Толкин вполне мог отдавать себе отчет в том, что все это время использовал в работе английскую версию французского литературного метода под названием entrelacement (чередование), пусть даже в английском языке нет специального обозначения для этого термина. Но как бы эта техника ни называлась, именно ею он был намерен воспользоваться.
Это становится очевидным из структуры повествования с начала «Двух твердынь» и до главы 4 «На Кормалленском поле» книги VI в томе «Возвращение короля». Я попытался изобразить это в виде схемы, которую, правда, пришлось несколько упростить. Так, на ней не изображено непродолжительное расставание Леголаса и Гимли в главе 7 книги IV; для полного описания перемещений всех персонажей 15 марта потребовалась бы отдельная схема; и, разумеется, на ней присутствуют лишь Хранители, но не фигурируют другие герои трилогии. В то же время схема может служить иллюстрацией того, как выглядели различные сюжетные линии этих частей и как они «переплетались» между собой.
Схема охватывает период с начала «Двух твердынь» (26 февраля) до главы 4 книги VI тома «Возвращение короля» (25 марта). За это время, эквивалентное одному месяцу по хоббитанскому календарю, восемь из девяти Хранителей вынуждены разделиться (Боромир гибнет в самом начале «Двух твердынь»). Толкин рассказывает нам об их приключениях не в хронологическом порядке, а то и дело «перескакивая» от одних персонажей к другим.
Так, в первых двух главах «Двух твердынь» мы в течение пяти дней (с 26 по 30 февраля[52]) следуем за Арагорном, Леголасом и Гимли. В главах 3 и 4 узнаем о судьбе Пина и Мерри и вместе с ними выбираемся из плена урукхайцев и знакомимся с Древнем. Впрочем, если эти главы начинаются примерно в те же даты, что и первые две, то заканчиваются уже немного позже, 2 марта. С 5-й по 8-ю главу мы снова путешествуем с Арагорном и его спутниками, к которым вскоре присоединяется Гэндальф (общая продолжительность истории — с 1 по 5 марта). В главе 5 есть и ретроспективная сцена — рассказ Гэндальфа о том, как ему удалось восстать из мертвых (отсчет тут ведется от 15 января). Обе группы в конечном счете встречаются в Изенгарде, где Гэндальф, Арагорн, Теоден и их спутники обнаруживают «двух малышей», которые мирно отдыхают возле выломанных ворот: один спит, а второй развлекается, пуская колечки табачного дыма. Это наши старые друзья Пин и Мерри, но встреча с ними обескураживает всех присутствующих, включая читателей. Вернее, всех, кроме Гэндальфа, который уже встречал Пина во время своего визита к Древню в главе 7. Затем хоббиты сами рассказывают о том, что с ними происходило со 2 марта, то есть момента окончания главы 4, и до момента встречи с товарищами, которая состоялась 5 марта (это изложение событий по структуре во многом напоминает главу «Совет»). Шесть Хранителей остаются вместе на протяжении глав 10 и 11, но затем их пути снова расходятся. Мы снова встречаемся с ними только через сто с лишним страниц, в начале тома «Возвращение короля», где сперва видим Гэндальфа и Пина (главы 1 и 4, 9–15 марта), затем оказываемся вместе с Арагорном, Леголасом и Гимли, которые расстаются с Мерри 8 марта, в главе 2. С этого момента, на протяжении глав 3 и 5, Мерри будет путешествовать с ристанийцами, и все три группы вновь воссоединятся лишь 15 марта, во время или после битвы на Пеленнорской равнине, и вновь никто, включая читателей, не будет иметь ни малейшего представления о том, как туда добрался Арагорн. Об этом мы тоже узнаем в ретроспективе, из рассказа Гимли и Леголаса Пину и Мерри в главе 9 книги V, точно так же, как до этого хоббиты повествовали им о своих приключениях в главе 9 книги III. Как и в конце книги III, ближе к завершению книги V Хранители снова собираются вместе и дальше, вплоть до конца книги (25 марта), путешествуют единым отрядом, в котором на сей раз отсутствует лишь Мерри.
В то же время нельзя, разумеется, не упомянуть еще одну нить повествования, которая тесно переплетается со всеми остальными, а именно историю Фродо и Сэма в книгах IV и VI. В ней нет почти никаких отклонений и поворотов, разве что следует обратить внимание на то, что окончание книги IV, где Фродо попадает в плен, не совпадает по времени с книгой III, хотя хронологически они должны соответствовать друг другу. События, которые описываются в первой части тома «Две твердыни», заканчиваются 5 марта, когда Пин и Гэндальф отправляются в Гондор, а вторая часть завершается 13 марта, в то время как для героев «параллельной» истории эта дата наступает лишь в главе 4 книги V, и Пин к этому моменту проводит в Гондоре уже несколько дней. Можно утверждать, что в большинстве случаев ни одна из пяти или шести основных линий в центральной части «Властелина колец» не слишком совпадает с остальными по хронологии: где-то повествование всегда «забегает вперед», а где-то, наоборот, отстает.
