музыкантов, которые играли нам задорные молдавские мелодии, а потом остались послушать наши песни у костра. Не уверена, что мое описание точно в деталях, но мне хотелось передать сам дух этого лагеря – абсолютно неформального, дружеского, свободного общения совершенно разных людей, разных национальностей и профессий, которые в обычной жизни даже не подумали бы, что могут быть интересны друг другу и что так здорово можно проводить вместе время!
Дополнение
Гарни – античный храм, а Гегард – монастырь, высеченный в скале. Во время экскурсии один из ереванских эсперантистов, обладатель оперного голоса, специально для нас исполнил в Гарни несколько церковных песен-молитв, которые, благодаря удивительной акустике в храме, вознеслись прямо к небу. Мы тогда ощутили настоящий катарсис!
BET (Balta Espeanto-tendaroj)
Кроме ОКСЭЙТов и ОРСЕЙТов, большой популярностью у эсперантистов пользовались БЭТы – балтийские эсперанто-лагеря. В один из прибалтийских лагерей, который проходил под Таллином, я решила взять свою подругу, пытаясь приобщить ее к эсперанто. По пути в Таллин мы заехали на пару дней в Ригу, т.к. никто из нас раньше в Риге не был. Затем мы на несколько дней остановились в гостинице в Таллине, походили по городу. И только потом отправились в лагерь.
Программа лагеря была обширной: курсы языка эсперанто – для начинающих и для повышения уровня знаний, различные лекции по интересам, игры и, конечно же, концерты. Одесский клуб «Белая акация» привез свою программу, в том числе постановку «Одесский трамвай». Я выступала в роли кондуктора-ведущей, объявляла в шуточной форме остановки, после чего следовала юмористическая сценка с музыкой, песней и танцами (например, «На Одесском пляже» или «На привозе»). Наше выступление было принято зрителями очень горячо! Обычно запоминаются те события, в которых ты сам принимаешь активное участие, поэтому мне запомнилось это выступление как наиболее яркое событие лагеря. А ещё мне удалось на день съездить в Тарту и побывать в Тартуском университете.
Такие поездки и общение с интересными, разносторонними, неординарными людьми не только позволяли хорошо провести отпуск или каникулы, но и очень расширяли кругозор. Что и говорить, прекрасное было время!
Как мы работали над путеводителем по Одессе.
Приблизительно в 1989 году в МЦТ (молодежном творческом центре Суворовского р-на) был организован молодежный эсперанто-клуб «Амика рондо» (Круг друзей), учредителями которого были Любовь Великая, Евгений Перепeлица и я. Этот клуб, которым руководила Л. Великая, вел активную эсперанто-деятельность в Суворовском районе Одессы. Велись курсы языка эсперанто, члены клуба принимали участие в международных встречах, организованных другими одесскими э-клубами (Бланка акацио и Вердажо), – с испанцами, французами, американцами, поляками, австралийцами, англичанами, финнами. Молодежь активно переписывалась с эсперантистами других стран.
Вдохновлённые встречами с эсперантистами разных стран, мы решили создать путеводитель по Одессе на языке эсперанто. Я, Нина Солоид и Татьяна Аудерская с большим энтузиазмом взялись за эту работу. Благодаря председателю клуба «Бланка акацио» Т. М. Поповой, одно из одесских издательств подготовило к изданию макет путеводителя, которому так и не суждено было увидеть свет из-за финансовых проблем. Но я до сих пор помню, с каким интересом мы работали над этим путеводителем.
В процессе работы Т. Попова подключила к нашей творческой группе для художественного оформления книги Клавдию Гросс. Этот человек заслуживает отдельных слов благодарности. Клавдия – художница, которая с детства была прикована к инвалидному креслу. Работа над оформлением путеводителя ей стоила больших физических усилий, но ее творческий дух моментально откликнулся на нашу идею.
Она предложила к каждой главе сделать маленькие заставочки в виде забавного Земного шарика, который встречает гостей из разных стран и сопровождает их во время экскурсий по городу. Эти графические иллюстрации очень оживили книгу.
К сожалению, Клавдии уже нет с нами, но мне захотелось рассказать об этом светлом человеке в моих воспоминаниях о лучших годах, проведенных в сказочной стране под названием Эсперанто.
Иллюстрации в Альманахе принадлежащие Клавдии Гросс, переданы автору этой статьи, Т. Дроздовой, при жизни художницы.
Мой первый лагерь
Кестерциемс, 1973
Ехала наудачу, никого и ничего не зная. Словарный запас-то у меня, разумеется, был – но только пассивный. Я много читала (журналы, который давал мне Учитель), но говорить не говорила и не очень понимала долгую связную речь.
Чтоб не было страшно, взяла с собой двух девочек-однокурсниц, вообще ничего не слышавших и не знавших об эсперанто, – но разве это важно? Мы просто едем в летний лагерь, в Прибалтику, где ещё не были – вот это интересно!
Первое, что увидели по прибытию – объятия и поцелуи тех, кто снова встретился здесь после прошлого лагеря. Как ни странно, это не умилило меня (мол, вот какая дружба завязывается здесь), а наоборот, оттолкнуло: мы попадаем в закрытую группу, где все знают друг друга, все тесно связаны – а мы чужие, здесь на нас никто не обращает внимания, мы никому не нужны.
И хотя сразу же мы познакомились с хорошим мальчиком из Латвии, нашли общие интересы и как-то разобрались в окружающей жизни, но чувство отъединённости не проходило. Вокруг кипела жизнь, люди бегали на какие-то заседания, конференции, семинары – всё, разумеется, на свежем воздухе, под высокими балтийскими соснами, на толстой подстилке из опавших игл, разогретых солнцем, запах которых я помню до сих пор. Вот этот запах, наслаждение чужой природой, наблюдение чужой активной жизни – воспоминания первых трёх дней.
Когда ощущение новизны прошло, эта отъединённость стала невыносимой: я начала принципиально громко говорить по-русски (в лагере, являвшемся, по сути, лагерем «языкового погружения», вся жизнь проходила только на языке эсперанто, и использование любого родного языка было запрещено правилами и просто высмеивалось окружающими).
Ничто не действует так оскорбительно на юного человека, как насмешка. За что смеяться надо мной, если я училась читать и писать, а не говорить, и ничего не знала о принципах организации молодёжного движения, т.к. мне это было совершенно неинтересно? Я чувствовала себя чужой; сообщество отвергало меня (т.е. было закрыто в себе и не стремилось привлечь новых членов). Тогда и я обозлилась на всё вокруг и решила, что здесь мне не место, и скорей бы это всё кончилось, и ноги моей в этом эсперанто больше не будет…
А на четвёртый день случилось Чудо.
Меня заметил один старый эсперантист, который часто приезжал в Одессу и запомнил меня как «лучшую ученицу» нашего школьного кружка. Он узнал меня, заговорил со мной. Его (как оказалось, и многих других) интересовала эсперанто-жизнь в Одессе, которая была тогда представлена только в клубе стариков; поэтому привлекло внимание появление именно молодого человека из Одессы.
Как известно, Одесса была «колыбелью Эсперанто-движения»: первый эсперанто-клуб был здесь основан в 1894—96 гг.; многие выдающиеся деятели эсперанто-движения были родом из Одессы: например, В. А. Гернет в 1895—97 гг., живя в Одессе, спонсировал и редактировал издающийся в Швеции единственный на то время эсперантский журнал «Международный язык», и т.д., и т. д. За 100 прошедших лет возникало и распадалось много клубов; но история эсперанто-движения в Одессе, пусть с перерывами, но продолжалась.
И вот, на смену очередному состарившемуся клубу, появился новый, молодой человек, который, возможно, продолжит это движение. Не удивительно, что мною заинтересовались. Меня представили тогдашнему президенту SEJM – Sovetunia Esperantista Junulara Movado (Молодёжного движения Эсперантистов Советского Союза), который тоже оказался одесситом (точнее, здесь он выучил эсперанто!) и я попала в круговорот событий: «Меня призвали всеблагие / Как собеседника на пир».
С тех пор все мои дни проходили в компании интереснейших людей, которые были идейным и организационным центром лагеря. Я бы не сказала, что они уделяли мне особое внимание; просто они впустили меня в свой круг, т.е. разбилась та замкнутая стена, что отделяла меня от сплочённой группы единомышленников. Они разрешали мне ходить с ними на все конференции, обсуждения и семинары – и мне уже было интересно, потому что я видела, что этим занимаются хорошие и умные люди.
Я стала прислушиваться – и оказалось, что понимаю почти всё, о чём говорилось. Пассивный запас слов перешёл в активный, и я начала говорить… Если я не знала какого-то слова, то просто называла его по-русски, вставляя в эсперантскую речь, и мне тут же сообщали перевод этого слова, и я старалась запомнить. Это были дни очень интенсивной умственной деятельности – и в сфере овладения языком, и просто узнавания и понимания множества новых вещей.
