Ознакомительная версия.
Таким образом, принципиальный поворот в развитии фантастики в СССР был совершён в 1966 г. и непосредственное влияние на него оказала «Записка» А. Яковлева. Причем удар по творчеству Стругацких был нанесен тогда, когда ими не было создано еще ни одного произведения, в которых можно было бы усмотреть пессимизм и идеологическую двусмысленность. То есть группа Яковлева наносила удар именно по явно выраженной коммунистической и популярной фантастике.
Уже в последующие годы произошло ещё два столкновения Стругацких с партийным аппаратом, в 1968 г. в связи с публикацией повести «Сказка о Тройке» в альманахе «Ангара» и в 1972 г. в связи с публикацией в эмигрантском издании «Грани», хотя они не имели поворотного значения и явились скорее локальными конфликтами.
Разработка проекта постановления сопровождалась бурными дискуссиями относительно сущности фантастики.
В защиту Стругацких выступает А. Громова со статьёй «Молнии будут служить добру»: она оспаривает обвинение в антинаучности повести «Трудно быть богом». Стругацкие и их сторонники декларируют уже названные принципы философской фантастики в статьях «Главное – на земле», «О чём пишут фантасты?», «От фантастики научной к фантастике художественной» (И. Соловьёв), «Художественная «душа» и научные «рефлексы» (В. Ревич), «Почти такие же…» (К. Андреев).
Достаточно объективным выглядит анализ тенденций развития фантастики, который дают А. Урбан и В. Коптилов[314]. В ответ Емцов и Парнов публикуют статью «Наука и фантастика» в журнале «Коммунист»[315].
В № 10 журнала «О литературе для детей» публикуется подборка статей о фантастике, включившая в себя материалы представителей различных направлений: Е. Брандиса, М. Лазарева, В. Журавлёвой, Стругацких, Г. Гора, Е. Званцевой, И. Майзеля, А. Шалимова[316]. Подборка оказывается достаточно представительной. Можно предположить, что таким образом ВЛКСМ производит своеобразное «зондирование», пытаясь определить положение вещей внутри писательского и читательского сообщества.
В конце 1965 г. выходит ещё несколько статей о фантастике: О. Битова, В. Травинского, М. Ляшенко, И. Соловьёва, Е. Брандиса и В. Дмитриевского[317]. В целом в 1965 г. издания ещё открыты для публикации различных литературных позиций.
Надо отметить, что полемика в статьях зачастую обращена к спорам относительно литературных качеств произведения – язык, научность повествования, достоверность использованных фактов и возможность использовать фантастические допущения. Вокруг последнего вопроса, в частности, дискуссии разворачиваются на протяжении всей первой половины 60-х гг. Не отходит он в сторону и после принятия постановления 1966 г., однако ряд исследователей считает, что литературоведческие споры имеют политический подтекст.
Ситуация в критике меняется в январе 1966 г. 12 января «Известия» публикуют статью Д. Еремина «Перевертыши» с критикой деятельности А. Синявского и Ю. Даниэля, и в следующем номере – статью В. И. Немцова «Для кого пишут фантасты», в которой автор критикует образ будущего человечества, созданный Стругацкими в повести «Попытка к бегству». Кроме того, он считает негативные стороны человеческой натуры, показанные писателями в повести «Хищные вещи века» излишне привлекательными, а «Трудно быть богом» критикует за наличие натуралистично изложенных интимных сцен. Подводя итоги, он констатирует отсутствие идейного и художественного роста Стругацких в течение десятилетия.
Климат в издательствах резко меняется.
В ответ на выступление В. И. Немцова в «Известия» направляется поток статей (Володин «Фантастика не пророчество», Р. Нудельман «Фантастика и современность») и писем (Н. Галь, В. Ревич, Ю. Манин) в защиту Стругацких и их соратников, однако ни одно из них не публикуется.
В поддержку Стругацких выступает «Комсомольская правда» и ряд других изданий, публикующих научную фантастику. «Комсомольская правда» планирует провести дискуссию между фантастами, однако идея так и не осуществляется. В защиту Стругацких в январе 1966 г. в «Комсомольской правде» выступает И. Ефремов. Ещё одна его статья выходит в газете «Литературная Россия» в начале февраля. И. Ефремов опровергает обвинения в адрес ранней повести Стругацких «Далёкая радуга», которая на общем фоне переосмысления отношения к философской фантастике упрекалась в «антигуманизме». Кроме того он вступает в прямую полемику с В. Немцовым, оспаривая каждый из пунктов его обвинений в адрес повести «Трудно быть богом».
«Комсомольская правда» и другие молодёжные издания стараются обходить стороной идейно-политическое содержание работ Стругацких. Поддержка, которую они оказывают писателям, опосредована – так, например, несколькими месяцами позже, в мае 1966 г. издательство «Комсомольской правды» предлагает Стругацким опубликовать крупную статью о Жюль Верне в ситуации, когда их произведения отказываются публиковать многие издательства, и даже настаивают на публикации этой статьи.
Е. Брандису и В. Дмитриевскому удаётся опубликовать статью в «Литературной газете», в которой они пытаются раскрыть сатирический смысл повести «Хищные вещи века». Ранее В. Немцов высказал обвинение в преклонении Стругацких перед материальными благами в этом же произведении.
За статьёй Е. Брандиса и В. Дмитриевского тут же следует разгромная статья М. Федоровича, где творчество Стругацких критикуется с позиций экономики и идеологии[318]. Автор считает недостаточно проработанным социальное устройство антиутопического общества, смоделированного Стругацкими в повести «Хищные вещи века». Впрочем, эта статья уже не производит должного эффекта, как и последующая статья Ю. Францева в газете «Известия», автор которой упрекает Стругацких в противоречии основам исторического материализма – он считает неприемлемым при моделировании антиутопического общества из повести «Трудно быть богом» объединять в нём элементы феодализма и фашизма[319].
Стругацким предлагается возможность реабилитироваться, которую они отчасти и используют, публикуя или подготавливая ряд лишённых политической и идеологической проблематики статей[320].
К маю 1966 г. курс партийных изданий в отношении фантастики снова меняется. Опала полностью снимается. Публикуется ряд статей в поддержку философской фантастики (А. Громовой, Ю. Кагарлицкого), подписана в печать повесть Стругацких «Улитка на склоне».
Равновесие сохраняется до 1968 г. когда наступает новый переломный момент в диалоге власти и интеллектуальной элиты – Чехословацкий кризис.
Первым следствием этих событий лично для Стругацких стала приостановка съёмок фильма «Трудно быть богом»[321]. Вскоре после этого был остановлен выпуск двух номеров альманаха «Байкал», 1 и 2 за 1968 г. В обоих номерах по частям должна была публиковаться «Улитка на склоне». Хотя причиной остановки номеров была статья А. Белинкова «Сдача и гибель советского интеллигента», публиковавшаяся в том же номере, «Правда Бурятии» отозвалась на инцидент критикой «Улитки на склоне».
Вслед за этим произошёл более масштабный скандал с альманахом «Ангара», в четвёртом и пятом номере публиковавшим «Сказку о Тройке» Стругацких. Главный редактор «Ангары» Самсонов был уволен, сменили редколлегию, сняли главного редактора Восточно-Сибирского книжного издательства Фридмана[322]. Номера альманаха практически исчезли с прилавков и из библиотек.
Начиная с 1968 г. произведения Стругацких переходят на уровень неподцензурной литературы. Широко тиражируются три непубликуемых в государственных издательствах произведения Стругацких – «Сказка о Тройке», «Улитка на склоне», «Гадкие лебеди». Как пишет Б. Стругацкий в письме брату, к сентябрю 1968 г. их можно найти по пять рублей за машинописную копию на одесском «толчке»[323].
Технику распространения таких копий подробно описывает А. Скаландис, биограф и старый поклонник творчества Стругацких: «… копировали их всеми доступными средствами. Множительная техника в то время была весьма громоздкой… сделать, например, синьки (светокопии) со страниц их книг или оттиски на ротапринте (малотиражной офсетной машине). <…> В конце 1970-х, когда уже широко пошёл в массовое использование ксерокс (это я сам помню), люди, за него отвечавшие, очень чётко разделяли: есть зарубежные издания или машинопись (тут хоть Брежнева перепечатай и всё пойдёт по ведомству КГБ); а есть книги-журналы, вышедшие в СССР в последние двадцать лет и даже не изъятые из библиотек (копирование таких считалось не более чем использование служебного оборудования в личных целях). А в «доксероксную» эпоху, разумеется, основным средством размножения являлась пишущая машинка, и это, как мы уже говорили, было опасно: распространение рукописей, не прошедших Главлит, есть явная идеологическая диверсия. Безобидным, но не всеми освоенным, был фотоспособ; появлялись уже печатающие устройства на больших вычислительных машинах; ну и, конечно, существовал самый древний и надежный метод – переписывание руками.
Ознакомительная версия.
