Исходя из сказанного, мы можем утверждать, что:
1. Не всякое действие, которое осуществляется с удовольствием и / или с радостью, может быть охарактеризовано как осуществляемое охотно.
2. Осуществляя какое-либо действие охотно, мы не обязательно должны испытывать при этом удовольствие и / или радость.
Это значит, что охотно в современном русском литературном языке, хотя и связано некоторым образом с назначенными ему в эквиваленты определителями с удовольствием и с радостью, тем не менее отнюдь не тождественно им по значению.
Дополнительным доказательством этого могут служить обороты, в которых охотно и его эквиваленты соединены выделительно-усилительной частицей даже: «Офицеры охотно и даже с удовольствием поддавались этому соблазну» (В. Золотарев. В горах Кавказа); «Человек весьма охотно и даже с радостью освобождается от всяких человеческих уз, – только будь оправдание…» (И. А. Бунин. Конец, II). Ср. также: «Все страдания, как бы тяжелы они ни были, вплоть до позорнейшей смерти, я приму на себя не только охотно, но и с радостью… (Н. Соколов. Перевод с нем. [И. Кант. Религия в пределах только разума]) и др.
Обороты с охотно в такого рода высказываниях являются не градуальностепенными единствами (ср.: «…когда-то она была очень красивой, говорили даже, что красавицей» – Л. Авилова. Воспоминания; «…событие знаменательное, даже историческое» – С. Довлатов. Марш одиночек; «Мне было неприятно, даже противно. – М. Осоргин. Повесть о сестре), как это может показаться на первый взгляд, а единствами градуально-количественного типа (ср.: «Будет тебе книжка, и даже с картинками…» – С. Прокофьев. Мальчики; «– А там ты заработаешь себе на кусок хлеба, и даже с маслом….» – А. И. Левитов. Приехали…), поскольку – вопреки категорически высказанному утверждению авторов «Словаря синонимов русского языка» [Евгеньева 1971: II, 110] – означаемые их составляющих обнаруживают не степенные, а сущностные различия: за наречием охотно стоит волевая, а за оборотами с удовольствием / с радостью – чувственная сфера. То, что у них является общим, то, что объединяет их пара-дигматически, что делает возможным – при некоторых условиях – их синтагматическое соединение и совмещение их семанти-ческих комплексов, – может быть интерпретировано как ‘положи-тельная реакция на что-либо’. При этом охотно, как волевая реак-ция, предшествует действию, тогда как удовольствие и радость, как чувственные реакции, сопутствуют действию на протяжении всей его длительности.
* * *
Отметим прежде всего, что Удовольствие (ср. словарное толкование удовольствия как «чувства радости, довольства» – MAC: IV, 469) – это не просто чувство. Это – чувственная реакция. Удовольствие всегда – удовольствие от чего-либо, и этим, в частности, оно отличается от Радости, которая может быть и «ни от чего» (ср. беспричинная радость, но не *беспричинное удовольствие). При этом Удовольствие – прежде всего чувственно-физиологическая реакция, тогда как Радость имеет более высокую чувственно-психическую природу. Определяя удовольствие как «чувство радости», а радость – как «чувство удовольствия» (MAC: III, 581), лексикографы должны были бы уточнить, что удовольствие – это радость тела, а радость – удовольствие духа. Радость, с категориально-сущностной точки зрения, это и «чувственная реакция» (радость, как и удовольствие, испытывают: Я с радостью узнал, что… / Узнав, что…, я испытал радость), и «чувство» (радость, в отличие от удовольствия, переживают, и сама она, как и другие чувства, живет в человеке), и «чувственное состояние», в котором пребывают: «Не в радости ли просыпался я всякое утро?…» (Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника); «…чтобы художник, если бы удалось ему заглянуть в душу своего слушателя и читателя, сказал бы в радости…» (Н. А. Ильин. О чтении и критике, 1). Ср. также радостный настрой, радостное настроение, радостное расположение духа. Радость причастна почти ко всем сторонам и проявлениям человеческой жизни, и ничто человеческое, кроме разве чистой физиологии, ей не чуждо. Удовольствие же располагает относительно ограниченным диапазоном. Оно может быть одухотворено, но возвыситься до верхней границы радости (небесная, святая радость) оно все-таки не может.
Не исчерпывая всей глубины и сложности проблемы (см. об этом специальную работу автора [Пеньковский 1991, 148–154] и в наст. изд. с. 61–72), сказанное позволяет понять то исходное противопоставление «телесного – духовного», на котором основано соотношение между определителями с удовольствием – с радостью.
Первый естественно и понятно тяготеет к глаголам «низких», физиологически-телесных и бытовых физических действий: с удовольствием зевнуть, потянуться, чихнуть, откашляться, вдохнуть, выдохнуть, высморкаться, почесаться, выпить, съесть, закусить, закурить, затянуться, взять вруш, сесть, лечь, встать, походить, побегать и т. п. Ср.: «Утонченный сибарит и эпикуреец впоследствии, долго не находивший сигар по вкусу, Боткин с удовольствием тянул тогда из коротенького чубука “Жуков” табак…» (Д. В. Григорович. Литературные воспоминания, X); «Она ровно дышала, улыбалась и, по-видимому, спала с удовольствием» (А. П. Чехов. Учитель словесности); «Те, что уже запаслись кипятком, бодро бегут с вокзала назад, с удовольствием зябнут, с ернической веселостью торгуются на бегу с бабами» (И. А. Бунин. Жизнь Арсеньева).
Второй нормально ориентирован на глаголы «высоких», ментальных действий: с радостью осознать, понять, решить, убедиться, угадать, узнать и т. п. Ср.: «Сегодня я с радостью освободился от мучавших меня сомнений» (Я. Колбасин – И. С. Тургеневу, 25 августа 1868); «…то и дело сжималось сердце при взгляде на мать и Баскакова; но сей-час же я с радостью говорил себе: все это еще не скоро!» (И. А. Бунин. Жизнь Арсеньева).
Понятно, однако, что никакой стены между телесным и духовным, физическим и ментальным, физиологией и психикой нет и быть не может. Сферы эти естественно взаимосвязаны и взаимодействуют, и границы между ними диффузно размыты. Самые высокие ментальные действия могут обнаруживать свою физиологическую и физическую подкладку. Самые грубые физические действия подконтрольны сознанию и могут быть одухотворены. Одно и то же действие человек может осуществлять по-разному: как телесное существо, как психический субъект и как целостная личность, причастная миру и включенная в те или иные межличностные связи.
Поэтому писать роман, решать шахматную задачу, философствовать, вспоминать о встрече, слушать музыку, смотреть на что-либо (на кого-либо), рассказывать о чем-либо, копать грядки, обрезать деревья, колоть дрова, мыть полы, варить обед и т. п. можно и с удовольствием, и с радостью. Ср.: «В это утро проснулся я рано и с удовольствием встал, с удовольствием умылся…» (В. Голявкин. Кеша); – «Я ушел спать в третьем часу, но многие остались пировать. С радостью встал я на другой день, зная, что это последний день нашей праздности» (И. С. Аксаков – родным, 3 сентября 1844). Во всех таких случаях определитель с удовольствием не только обозначает определенный тип положительной эмоциональной реакции на некоторое действие, но и характеризует само это действие как ее прямой и непосредственный стимул. Именно действие, действие как процесс, может доставить нам удовольствие. Только действуя, мы можем получить удовольствие. Это совершенно очевидно, когда речь идет о физиологически-телесных и физических действиях, но это справедливо и в отношении любых других, в том числе и высоких ментальных действий, если они имеют доступную ощущениям физическую подоснову. Именно о таких действиях (слушать музыку, смотреть картины Тарковского, беседовать с умным человеком, решать математические задачи и т. п.) говорят, что они доставляют чисто физическое удовольствие. При этом важно одно: такое действие должно быть активным, намеренным, целенаправленным действием самого субъекта чувственной реакции. Ее стимулом может быть, естественно, и отрицательное действие, т. е. активное недействие (то, что называется dolce far niente – сладкое ничего неделание), ж активное пребывание в том или ином состоянии (сидеть, стоять, лежать, валяться).
