Ознакомительная версия.
Заголовок книги недвусмысленно намекает на то, что перед нами – сага о вражде, детальное исследование едва ли не самого знаменитого идеологического и личностного противостояния в истории отечественной духовной мысли. Однако в действительности книга Басинского – это не столько хроника вендетты, сколько сравнительное (или, вернее, параллельное) жизнеописание двух титанов – писателя и священника, вольнодумца и консерватора, аристократа и разночинца, Льва Толстого и Иоанна Кронштадтского. Их взаимная неприязнь, если верить Басинскому, была предопределена изначально – они шли навстречу друг другу, подобно героям древнего эпоса, обреченные однажды столкнуться и вступить в битву, которой суждено было стать и кульминацией их собственных жизней, и важнейшим моментом всего духовного бытия тогдашнего общества. Для Басинского великий раскол, спровоцированный враждой Льва Толстого и отца Иоанна, звучит первым аккордом, предвещающим грядущие бури – революцию, гражданскую войну, коллективизацию…
Собственно, этому неуклонному сближению, накапливанию опыта, делающего конфликт неизбежным, и посвящена большая часть книги. Туповатый сын нищего дьячка с русского Севера и маленький плакса-барчук из-под Тулы; заурядный студент духовной академии и блестящий молодой офицер; священник из портового города, всецело посвятивший себя служению беднякам, и мятущийся молодой литератор; признанный чудотворец и литературная суперзвезда… Басинский виртуозно, будто с циркулем в руке, вычерчивает две кривые, по которым его герои приближаются к точке столкновения. Этой точкой становится, разумеется, вопрос веры – бесконечно важный и для Толстого, и для отца Иоанна, решать который они, тем не менее, пытаются диаметрально противоположными способами. Толстой силится спасти религиозное чувство, отвергая христианский культ и Церковь, в то время как Иоанн Кронштадтский стремится к той же цели, истово отстаивая церковную монополию на веру, «заражая верой в Церковь своей уникальной практикой священнослужителя». Разумеется, при том колоссальном удельном весе, которым обладали оба антагониста, и при не менее драматичной разнице в подходах их не могло не закоротить, и вот уже над всем русским обществом 1890–1900-х годов протянулась потрескивающая электрическая дуга огромного напряжения.
И вот тут-то, едва ли за сто (из пятисот с лишним) страниц до конца книги – и меньше чем за пятнадцать лет до смерти обоих протагонистов, Басинский выкидывает неожиданный кунштюк, заставляющий ретроспективно взглянуть на его книгу другими глазами. До этого момента честно сопровождавший своих героев во всех их жизненных изгибах и никак не выражавший собственных симпатий или предпочтений автор внезапно взмывает на высоту птичьего полета и, так сказать, показывает нам карту военной кампании сверху. И при взгляде оттуда, с горней вышины, мы видим, что различий между позициями его героев куда меньше, чем сходства, и что эпическое противостояние двух великих стариков – повод скорее для сожаления, чем для вынесения этических вердиктов. Такой ракурс полностью меняет восприятие самого текста и его центрального конфликта, развенчивает предпосланный книге эпиграф из Н.С.Лескова («Нельзя хромать на обе ноги. Нельзя одновременно любить Льва Толстого и Иоанна Кронштадтского») и раз и навсегда отвечает на измучивший уже читателя вопрос, на чьей же все-таки стороне Павел Басинский. Ни на чьей, конечно же.
[121]
Критик, прозаик и филолог Павел Басинский так плотно обжился в Ясной Поляне времен Льва Толстого, что, похоже, уже может претендовать на звание почетного тамошнего домочадца. Впрочем, нынешнее – третье по счету – его сочинение о Льве Толстом (за первое – «Лев Толстой: Бегство из рая» Басинский был удостоен премии «Большая книга») не похоже на предыдущие – и в первую очередь тем, что в центре его на сей раз оказывается не сам яснополянский старец, но его третий сын – Лев Львович.
Рассказы про «детей знаменитостей» всегда пользуются спросом у публики, но редко кто умеет говорить об этом, с одной стороны, не впадая в слащавый тон журнала «Караван историй», а с другой – удерживаясь от избыточной сухости и наукообразности. Басинский – как раз такой автор: в его книге много эмоций и жизни, но при всем том его «Лев в тени Льва» – не бульварный ширпотреб, но серьезное исследование, основанное на огромном количестве материалов.
«Младший из старших» детей Льва Николаевича и Софьи Андреевны, Лев Львович был внешне похож на мать, но на протяжении первой части своей жизни мучительно пытался походить на отца. Нежный, чувствительный, немного барчук, красивый и ловкий, подвижный физически и ментально, литературно одаренный, он, пожалуй, из всех толстовских детей более всего дорожил связью с родителями – и он же в результате горше всех в этом смысле пострадал и разочаровался. Басинский подробно и обстоятельно рассказывает о попытках Льва Львовича сначала процветать в тени отца (он первым из детей всерьез воспринял «толстовство», едва не испортив тем самым отношения с горячо любимой матерью), потом отделиться от него, а после – растоптать и ниспровергнуть.
Начав свою книгу как честную биографию Льва Толстого-младшего, Басинский понемногу меняет ракурс: за частным проступает общее, авторская камера поднимается выше, и история одного мальчика-юноши-мужчины превращается в историю семьи – одновременно предельно конкретную и предельно обобщенную для своей эпохи и социальной страты. Воспитание детей, отношения между супругами, хозяйство, распределение обязанностей в типичном дворянском доме конца XIX века, конфликты и способы их разрешения – всё это в какой-то момент становится куда важнее фигуры главного героя (к слову сказать, не особо симпатичной и располагающей). Словом, Басинский в точности реализует точку зрения, сформулированную Милошем в соответствующей статье его автобиографической «Азбуки»: «Ценность биографий лишь в том, что они позволяют хоть как-то воссоздать эпоху, на которую пришлась та или иная жизнь».
Сталин. Жизнь одного вождя
[122]
Количество Сталина в нашей общей (и моей персональной) жизни в последние годы кажется мне настолько избыточным, что, честно говоря, идея читать еще одну его биографию не вызвала у меня поначалу ни малейшего энтузиазма. Именно поэтому книга историка Олега Хлевнюка «Сталин. Жизнь одного вождя» пролежала на моем столе непростительно долго, прежде чем я, наконец, собралась с силами и приступила к чтению. И сразу же, буквально с первых страниц, пожалела, что не сделала этого раньше – например, в канун празднования Дня победы или шествия «Антимайдан». Потому что на фоне горячечных дискуссий о том, был ли товарищ Сталин спасителем отечества от фашизма и «эффективным менеджером» или всё же «усатой сволочью», книга Хлевнюка производит впечатление отрезвляющего глотка прохладной воды. В первую очередь, конечно, потому, что подобная постановка вопроса автору в принципе не интересна.
Важнейшее, на мой вкус, достоинство книги «Сталин. Жизнь одного вождя» – это интонация. Автор не любит своего героя, но и не ненавидит, а главное – ему в этой исторической точке не больно (ну, или он умеет профессионально скрывать свою боль). Из такого сочетания факторов произрастает текст глубокий, спокойный, компетентный (даже короткого описания архивной работы, проделанной автором, достаточно для самого живого восхищения) и удивительно объективный.
Ни в малой мере не стремясь обелить Сталина, Хлевнюк в то же время не видит смысла приписывать ему лишние грехи. Талантливый публицист – да. Яркий оратор – определенно нет. Человек безграничной жестокости, лично ответственный за Большой террор, – да, безусловно. Двойной агент и предатель – нет. Невротик – да. Психопат и безумец – нет. Автор не просто не следует ни одному из утвердившихся сталинистских (или антисталинистских) мифов – он словно бы живет в счастливом мире, где их попросту не существует и где разговор о прошлом можно начинать с чистого листа. Именно поэтому – в силу сугубой авторской непредвзятости – выводы Хлевнюка о катастрофической роли Сталина в российской истории выглядят особенно убедительно, как-то сразу делая все разговоры об «эффективном менеджере» не то что неприличными – просто невозможными.
Рассказывая о Сталине, автор выстраивает свое повествование одновременно с двух концов. Первая линия (нумерованные главы, шрифт с засечками) – это последовательное изложение биографии Сталина от детства в Грузии до старости в Кунцеве. Вторая линия (отдельные эпизоды, шрифт без засечек) – последние дни вождя на «ближней» даче и расстановка сил накануне его смерти. Постепенно сближаясь, две эти линии образуют между собой вполне ощутимое электрическое поле, превращая книгу помимо прочего еще и в увлекательный читательский аттракцион. А подробные постраничные сноски, поясняющие, кто есть кто в чудовищном сталинском зазеркалье, делают книгу доступной даже для тех, кто не силен в именах и датах. Словом, выдающийся труд, с какой стороны ни глянь. И если бы у меня была возможность прочитать о Сталине всего одну книгу, я бы без колебаний выбрала эту – необходимую и достаточную.
Ознакомительная версия.
