В новом употреблении слова проект, как мне кажется, очень важна его субстанциальная неопределенность. «У меня новый проект» – это, собственно, что? А кто его знает. Важно, что человек что-то задумал, и вот теперь оно осуществляется. Есть еще одно модное слово, очень похожее в этом отношении на проект. Оно не так бросается в глаза, но в каком-то смысле не менее характерно. Я говорю о слове площадка. «Они предоставляют нам площадку». Это что предоставляют? Может, книжный магазин разрешил поставить столик, где автор будет подписывать книжки, которые читатели предварительно покупают (автографсессия). Может, институт предоставил свой конференц-зал общественной организации для сходки. Возможно, это поляна в лесу, удобная для спортивно-оздоровительного или тимбилдингового мероприятия. Может, партия подыскивает подходящую площадь для митинга. А то, может, речь вообще идет о сайте, который готов что-то такое у себя повесить. То есть площадка – это место, на котором можно что-то расположить – не важно, реальное или виртуальное. Чистая функция. Место для…
Со словом площадка недавно произошла весьма характерная история. Коллега из Екатеринбурга профессор УрФУ Елена Березович пишет:
Сегодня на стенах родного университета мы увидели указатели с надписью «1 Всероссийский гражданский собор патриотов» (ну, и стрелочки, ведущие в столовую, актовый зал и проч.). Никто из сотрудников факультета, кто видел указатели, не мог поверить, что это «взаправду». <…> Но уж больно официальные указатели… И эмблема на них университета. И заметили в университете вчера казаков… И нашли мы тогда в сети вот такую ссылку: http://ruskline.ru/anonsy/v_ekaterinburge_budet_sozvan_pervyj_vserossijskij_grazhdanskij_sobor_patriotov/. <…> Не сказать, что уже страшно. Но невероятно тревожно, неудобно, СТЫДНО. Впервые за 30 лет, что я в этих стенах, почувствовала «остранение»… Очень неловко за наше руководство: зачем пустили в университет этот собор? Так хочется быть флагманом ВСЕГО??? И этого тоже?..
Преподавателям объяснили: «Это не наше мероприятие, а Росмолодежи и Роспатриотцентра… УрФУ – просто площадка».
А надо сказать, что слово площадка вызвало сильное раздражение:
Просто площадка… и информационная база.:((Все онлайн-ресурсы УрФУ об этом пели. По-моему это называется красивым поэтичным словом «использовать». Грустно (Георгий Цеплаков).
…очень боюсь идеологии «просто площадки»:))). Ужасаюсь ей. Университет – не «площадка». Университет, пардон за пафос (это я для себя скорее формулирую) – научно-воспитательный организм, где учить должно всё (Елена Березович).
И еще Лена написала об этом новом употреблении слова площадка: «…По другой линии ассоциация ведет к площадной девке:)))…»
Пожалуй, можно упомянуть и еще одно слово на ту же тему. Это слово позиция, которое теперь употребляется очень широко. Например, «заказать пять позиций» – то есть пять наименований товара по списку. Или есть еще позиция в смысле «вакансия, должность».
В общем, для проекта нашли площадку и набрали людей, но две позиции пока свободны… Где, что будут делать? Кто эти люди, наконец? Неизвестно. Мне кажется, здесь очень ясно виден, я бы сказала, менеджерский взгляд на жизнь: не важно что, для кого, зачем – важно все правильно организовать. Эффективно. Разумеется, само наличие слов с весьма абстрактными значениями для русского языка совершенно не новость. Но то, что так стремительно входят в моду такие слова, связанные с организацией деятельности, – это, как теперь говорят, тренд. Человек стал более мобилен, менее привязан к материальным подробностям своей работы. И может не только на работу, но и на саму жизнь посмотреть как на амбициозный проект.
В свое время тогдашнему министру образования и науки РФ А. Фурсенко в ходе одного из интервью задали вопрос: «Какие критерии Министерство образования и науки полагает основными для оценки результатов образования?» Министр ответил: «Если в целом, то самое главное – насколько востребован человек и насколько он считает себя успешным после завершения того или иного уровня образования». Замечательно, что в ответе фигурируют сразу два ключевых для современного русского языка слова: успешный и востребованный. Ну, про слово успешный я уже много раз писала: само сочетание успешный человек появилось в русском языке недавно как калька с английского successful man. В нем проявилось фундаментальное изменение в отношении к человеку, к категориям успеха и достижения в русской культуре. Востребованный (англ. in demand) – слово тоже необыкновенно популярное в современном языке. Мы все время слышим и читаем: «Имидж профессионала: как быть востребованным в своей профессии»; «Если нормальный востребованный человек работает, то лузер ищет подходы к работе»; «Уже сейчас чрезвычайно востребованы люди, разбирающиеся одновременно в последних технологиях, в разработке новых финансовых инструментов и операционных схем, а также в математике и в проектировании»; «Могущественный Назарбаев, без сомнения, востребованный человек, особенно с тех пор, как Запад занялся поиском альтернатив дорогим российским нефти и газу»; «Можно не огорчаться, что годы труда прошли впустую, а порадоваться тому, что в музыкальных учебных заведениях вырастают востребованные люди, способные вырваться на первые места в борьбе за успех и благополучие». Из примеров видно, что слово востребованный связано с социальной успешностью человека, прежде всего с возможностью реализоваться в профессиональной деятельности.
Разумеется, само по себе слово востребованный существовало давно (востребованные – или невостребованные – бандероли, трупы, кредиты и т. п.). А прилагательное невостребованный и раньше могло метафорически упо требляться по отношению к человеку, его свойствам и способностям:
В комнате было чисто и уютно, у Регины был красивый четкий профиль, но все это – ее опрятность и красота – оставалось невостребованным (В. Токарева. О том, чего не было, 1969).
Но уже отсеялся от нас Лева Рубин, отъехал в далекие края, в мир загнивающего капитализма, нейрохирург высшего класса, которому не давали, хотя он мог бы запросто стать знаменитостью, гордостью, светилом, славой, с его-то руками и глазом, с его интуицией и выносливостью, и все это, невостребованное, распирало его, выдавливалось наружу колючестью, резкостью… (Е. Шкловский. Состояние невесомости, 1996).
Именно благодаря существованию таких контекстов слово востребованный так быстро и легко приспособилось передавать новый смысл, когда он понадобился языку – или, скажем иначе, когда он оказался востребованным. А смысл этот связан с «западным» представлением о том, что ценность человека определяется его рейтингом на рынке. Он может предложить то-то и то-то, а многие ли готовы это купить и почем, да многие ли еще предлагают на рынке то же самое?
Готового слова на эту тему в русском языке, естественно, не было. Ну, было слово популярный – но оно про другое. Тут не соотношение спроса и предложения, а массовая любовь. Еще было слово нужный, но у него слишком широкий смысл. «Ты мне нужен» – это высказывание совсем не про свойства другого человека, а про мои личные пристрастия. Как у Цветаевой:
Наконец-то встретила
Надобного – мне:
У кого-то смертная
Надоба – во мне.
А еще было, да и сейчас есть сочетание нужные люди – то есть полезные, такие, из знакомства с которыми можно извлечь пользу. Было еще слегка презрительное слово нужники. Презрительным оно было потому, что считалось зазорным водить дружбу с человеком не ради его душевных качеств или близости взглядов, а из-за того, что он вхож в мясной отдел гастронома или умеет доставать дефицитные книги.
Еще интересно, как востребованность соотносится с занятостью:
Каждый из нас служил в других местах, мы все были сильно занятыми или, как сейчас говорят, востребованными людьми, но КАЖДЫЙ ДЕНЬ мы собирались на репетицию, и образовалось нечто подобное братству, художественной группе единомышленников (С. Юрский. Вспышки, 2001).
