В случае довелось произошедшее событие является положительным не обязательно само по себе, а, возможно, потому, что оно обогатило жизненный опыт человеку: „Мне довелось побывать на войне“. Довелось – это именно о чем-то, что действительно случилось, но не о том, чего удалось избежать. Не говорят: „Довелось не попасть в аварию, избежать суда, спастись от бомбежки“ – потому что не-действие трудно рассматривать как элемент жизненного опыта.
Впрочем, довелось может использоваться и почти безоценочно:
Справа койка у стены, слева койка.
Ходим вместе через день облучаться,
Вертухай и бывший номер такой-то,
Вот где снова довелось повстречаться!
(А. Галич.
Желание славы)
Однако не о чем-то действительно очень плохом: ни кто не скажет „Довелось потерять семью во время войны“. В случае посчастливилось речь идет о чем-то очень хорошем, что тоже с большой – даже очень большой – вероятностью могло бы и не произойти, но произошло как бы само собой, причем событие это хорошо не только в качестве элемента жизненного опыта, а просто хорошо. В строчках Галича вместо довелось не могло бы быть посчастливилось.
И повезло. Это слово значит, что в результате случайности произошло что-то хорошее для человека.
Различия между тремя глаголами определяются в первую очередь характером и местом в их смысловой структуре оценочного компонента. Так, главное отличие повезло от двух других слов состоит в том, что здесь оценка находится в ассерции: во фразе „Нам повезло, что сегодня жарко“ жара оценивается позитивно, а в „Нам не повезло, что сегодня жарко“ человек жару не одобряет. А жарко-то было в обоих случаях. Между тем в посчастливилось и в довелось положительная оценка ситуации при отрицании сохраняется, ср.: „Мне не посчастливилось (не довелось) побывать на Памире“. Не побывал, значит. А Памир-то хорош. Поэтому, кстати, именно повезло может употребляться самостоятельно, в качестве ответной реплики:
– Такая страшная авария, а он всего лишь сломал ногу.
– Повезло!
Никто не ответил бы: „Довелось!“ или „Посчастливилось!“ Совершенно очевидно, что фраза „Мне не посчастливилось поговорить с вами“ понимается в том смысле, что разговор не состоялся и это плохо (отрицание действует на ассерцию, пресуппозиция же, а именно оценка разговора с вами как чего-то хорошего, остается неизменной). А вот фраза „Мне не повезло поговорить с вами“ имеет другой смысл: разговор-то состоялся, только радости от этого мало. Отрицание относится к оценке, потому что именно она в ассерции.
Замечательно, кстати, что слово посчастливилось имело раньше то же значение, что современное повезло (сейчас такое употребление устарело):
Раз, – это было за Тереком, – я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не посчастливилось, и мы рассыпались кто куда (М. Лермонтов. Герой нашего времени, 1840).
Другое дело Федька: этому, кажется, посчастливилось более, чем Петру Степановичу (Ф. Достоевский. Бесы, 1872).
Нам посчастливилось. Осень выдалась сухая и теплая. Картошку успели выкопать до дождей и наступления холодов (Б. Пастернак. Доктор Живаго, 1957).
Ну а в финале следовало бы сказать что-нибудь о прекрасности нашего языка и хитроумности всех нас, этим языком владеющих. Ну да моим читателям уже не раз доводилось от меня об этом слышать. А кто не читал – что ж, тому не повезло.
«Аргументируйте!» – «Аргументирую!»
Что-то добрый кинул мне в свое время ссылку от Dmitry Butrin (это коммерсантовский журналист и известный блогер):
3 мая. Да, кстати, забыл совсем. Друзья и коллеги в Администрации президента РФ, приславшие мне официальное приглашение на инаугурацию В. В. Путина в Кремле в Георгиевском зале 7 мая 2012 года! Несмотря на все наши разногласия, я рад, что мы относимся друг к другу корректно и уважительно. Благодарен за приглашение. К моему сожалению, принять его не имею возможности: отговариваюсь занятостью и своим традиционным неучастием в светской жизни (http://www.facebook.com/irina.levontina/posts/408799385811857).
Тут, конечно, вся соль в этом отговариваюсь.
Дело в замечательном свойстве некоторых языковых выражений, которое Дж. Остин назвал перформативностью. Перформативное высказывание – это высказывание, эквивалентное действию, поступку. Произнося перформатив, говорящий совершает (а не описывает или называет) действие. Так, если человек говорит «Поздравляю!» или «Прошу прощения!», он этими самыми высказываниями и осуществляет соответствующие действия – поздравляет или просит прощения. Если я говорю: «Поздравляю тебя с днем рождения», то новорожденный может, конечно, ответить: «Ну давай, поздравляй!» – но только в шутку. Если же я говорю: «Вот я как раз сейчас поздравляю бабушку с днем рождения», это, конечно, не перформативное, а обычное, дескриптивное употребление. Этой фразой я описываю действие, а не совершаю его. Естественно, что перформатив, будучи действием, а не сообщением о действии, не может получить истинностной оценки. Если я говорю «Я обещаю», можно не поверить моему обещанию, но нельзя его опровергнуть, нельзя сказать: «Нет, ты вовсе не обещаешь!» Перформативов в языке довольно много, например: «Объявляю собрание открытым» (ну, или там «Объявляю вас мужем и женой»), «Предлагаю вам сдаться», «Поддерживаю предыдущего оратора», «Выражаем протест» или «Протестуем», «Отказываюсь!» и т. д. Разумеется, язык тут, по своему обыкновению, весьма прихотлив и избирателен. Например, мне очень нравится формула «Я вас убедительно прошу». То есть не просто прошу, а сразу прямо так и говорю, что это у меня получается очень убедительно. Или вот интересно: нормально сказать: «Я вас умоляю!» – но невозможно: «Я вас уговариваю!» То есть сказать так можно (например, «Я вас уже три часа уговариваю!»), но это не будет актом уговаривания, в то время как «Я вас умоляю» – это само умоляние и есть. И «Я вас упрашиваю» – тоже никак. Вот и глагол аргументировать, конечно, не может употребляться перформативно, поэтому так смешно было у Карцева и Ильченко в диалоге про попытку устроить диспут: «Аргументируйте!» – «Аргументирую!» Собственно, языковая игра в примере, с которого я начала, и основана на том, что «отговариваюсь занятостью» выглядит как перформатив, но таковым не является, да и не может, поскольку глагол отговориться предполагает, что человек отказывается от чего-то под благовидным предлогом, а на самом деле просто не хочет этого делать. Поэтому сказать: я, мол, не очень-то хочу, а потому «отказываюсь под благовидным предлогом» – это то, что называется иллокутивным самоубийством. Естественно, что в большинстве случаев перформативы представляют собой глаголы в форме первого лица. Но это необязательно, есть и другие: «Пассажиров просят пройти на посадку», «Можно вас попросить закрыть окно?» и т. д. Особенно замечательно перформативное употребление существительного просьба: «Нашедшего кошелек просьба передать его на вахту». Это какой-то синтаксический монстр.
Бывают, однако, довольно сложные случаи. Вот, к примеру, фраза «Дарю!» является ли сама по себе актом дарения? Одна моя подруга рассказывала мне как-то, как ее свекровь решила подарить ей свою шубу. «Дарю», – говорит. Ну, а что дальше? – спрашиваю я у подруги. Да ничего, отвечает. По-моему, подарить – это положить в пакет и отдать в руки. А так – я же не возьму сама шубу из чужого шкафа. Надо, впрочем, заметить, что про то, что не нужно доставать из шкафа и класть в пакет, бывает, сказать «Дарю!» вполне достаточно, чтобы оно стало подаренным. Например: «Можно я украду твою шутку?» – «Дарю!» Или там: «Дарю тебе этот чудный вечер, это небо, это озеро». А то еще когда-то песня была:
Ты узнаешь, что напрасно
Называют Север крайним,
Ты увидишь – он бескрайний,
Я тебе его дарю.
Вполне перформативно. А я еще вспоминаю такую историю. Однажды ко мне обратился за лингвистическим заключением некий человек. Он долго морочил мне голову, всячески надувал щеки, намекал на связи в верхах (мол, мы с Юрий-михалычем – а Лужков тогда был еще в полной силе), на перспективы длительного сотрудничества, но я только скучным голосом повторяла: «Ну давайте сначала текст посмотрим…» Он каждый раз говорил: «Да с текстом-то все ясно, я хочу, чтобы вы поняли ситуацию». Но наконец мне все же удалось настоять на своем, и текст был предъявлен. Суть дела была такова: у нас, мол, с ними договор, но они говорят, что договор расторгнут, хотя он вовсе не расторгнут. Вот, мол, они ссылаются на свое письмо, в котором написали: «По таким-то и таким-то причинам считаем договор расторгнутым». Так, говорит, если они считают, значит, это всего лишь их субъективное мнение – а на самом деле никакого расторжения договора нет. Ну тут мне пришлось его огорчить, поскольку в данном случае фраза «Считаем договор расторгнутым», собственно, и представляет собой акт расторжения договора, это то же самое, что «Расторгаем договор». Уж там имели ли контрагенты право расторгнуть договор в одностороннем порядке, не имели ли они такого права – это как договор составлен. Только значение глагола считать тут ни при чем. Был ужасный скандал, несостоявшийся клиент мгновенно от комплиментов и посулов перешел к угрозам и обвинениям в некомпетентности, а потом наконец удалился со словами: «Я пойду выше!» Что бы это «выше» ни значило, но больше я того человека не видела. Я к тому, что перформативные высказывания могут поджидать нас в самых неожиданных местах.
