Коллектив авторов - Дело всей жизни…

Ознакомительная версия.

Первые два вида связи используются в докучных сказках и сходных с ними шуточных стихах и диалогах, а последний – в заговорных текстах. В качестве примера такой структуры можно привести текст докучной сказки-песенки о попе и его собаке, которая известна во всех трех традициях:

Вертикальными чертами мы обозначили границы звена, повторное воспроизведение которого и образует цепевидную структуру.

Последним из принципов, на основе которых формируется цепевидная структура, является маятниковый повтор. Это, пожалуй, наиболее редко встречающийся способ формирования цепевидной структуры. Он используется, как правило, в докучных сказках, где, как мы знаем, форма доминирует над содержанием и именно разнообразная игра формальными элементами составляет жанровое своеобразие и основную прелесть подобных словесных миниатюр. Принцип маятникового повтора предполагает наличие в тексте бинарной оппозиции, двух центров (формальных или смысловых), совершенно равноправных по отношению друг к другу. Внимание рассказчика поочередно переходит от одного из них к другому, причем такое колебание может продолжаться до бесконечности. В рамки звена входит бинарная оппозиция в целом, независимо от объема организующего ее текста (от нескольких слов до многофразовых блоков). Количество звеньев в цепи зависит только от воли рассказчика.

Итак, маятниковый повтор – это такой тип повтора, когда поочередно воспроизводятся два равнозначных в формально-смысловом аспекте сегмента текста, образующих между собой бинарную оппозицию по принципу +/–, например:

В данном примере первая часть композиции образована первыми тремя строками текста и состоит из зачина («Жил был поп») и содержательного ядра – поп построил плот и поплыл по реке. Структура второй части текста представляет собой цепь тождественных звеньев, организованных по принципу маятникового повтора. В рамки одного звена входит часть текста, равная, так сказать, одному взмаху маятника, то есть заключающая в себе два, в данном случае формальных, центра, которые затем при повторе чередуются: «Мех оплыл да опять поплыл».

1. Афанасьев —Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. – М., 1985–1986.

2. Карнаухова – Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. – М., 1934.

3. Никифоров – Севернорусские сказки в записях А. И. Никифорова / Издание подготовил В. Я. Пропп. – М.; Л., 1961.

4. РДС – Русские докучные сказки / Составление, вступительная статья, подготовка текстов и комментариев И. Ф. Амроян. – Тольятти, 1996.

5. Савушкина – Русские заговоры / Составление, предисловие и примечания Н. И. Савушкиной. – М., 1993.

6. СБНУ – Сборник за български народни умотворения и книжнина. Т. 1–60. София, 1889–1994.

7. Шейн, Великорус – Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п.: Материалы, собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. – СПб, 1900. – Т. 1.

8. Baar – Baar, Jindřich Šimon. Chodské písně a pohádky. – Praha, 1975.

9. Erben, 1937 – Erben K. J. Prostonárodní české písně a říkadla. – Praha, 1937.

10. Erben, 1949 – Erben K. J. České pohádky. – Praha, 1949.

11. Erben, 1955 – Erben K. J. České národní pohádky. – Praha, 1955.

Одним из перспективных направлений современной лексикографии является создание словарей языка фольклора. Лексикографические справочники разного типа становятся не только удобной формой представления фактического материала, но и особым способом освоения устно-поэтического языка. Как оказалось, словарные данные можно с успехом использовать для решения целого ряда задач, касающихся жанровой и пространственно-временной специфики языка фольклора, его идиолектности и этнических особенностей.

Проблема внутрижанрового своеобразия народно- песенной речи тоже остается открытой. Лингвофольклористы справедливо полагают, что в пределах одного жанра язык «представляет собой более однозначное стилевое образование, хотя расхождения и могут наблюдаться, если жанр достаточно разнообразен» [Оссовецкий 1975: 67]. Учитывая, что необрядовая лирическая песня неоднородна по тематике, и интуитивно полагая, что язык низших эпических песен так же, как и юмористических и сатирических, включаемых в сборники необрядовой лирики наряду с любовными и семейными песнями, имеет определенные особенности, мы решили проверить это с помощью лексикографических методик.

В качестве источника нами были выбраны лирические песни, записанные в Курской губернии и включенные в семитомный свод А. И. Соболевского «Великорусские народные песни» (Соб.), где тексты сгруппированы по тематике: 1 т. – низшие эпические песни; 2–3 тт. – семейные песни; 4–5 тт. – любовные песни; 6 т. – рекрутские, солдатские, разбойничьи песни; 7 т. – юмористические и сатирические песни. Первоначально мы ограничились материалом пяти томов (2–6) и составили полный словник, частотный словарь и конкорданс [Бобунова 2007]. Впоследствии аналогичные словарные формы были подготовлены на базе первого тома, содержащего низшие эпические песни. Анализу подверглись 29 текстов.

Для выявления внутрижанрового своеобразия мы сопоставили словники с помощью специально созданной программы Compare (авторы – М. В. Литус и Е. В. Литус). В результате автоматического сравнения были получены списки совпадающих (≈ 60 % словника) и несовпадающих (≈ 40 %) наименований. Значительное число индивидуальных лексем обусловлено тем, что при создании словников мы стремились к максимальному разведению форм, многие из которых являются диалектными или собственно фольклорными образованиями (например, дворянинушка ‘Фольк. Дворянчик (помещик)’ [СРНГ: 7: 302], дивнешенький ‘дивный, чудный’ [СРНГ: 8: 49], огонюшек ‘Ласк. Огонь’ [СРНГ: 22: 342]), что позволяет считать их самостоятельными словарными единицами. В связи с этим в группу несовпадающих лексем попали как собственно индивидуальные наименования, так и формально уникальные слова – разные по структуре, но с одинаковым денотативным значением (например, веночек – венок, деточки – детки, жалобнехонько – жалобно, Матренушка – Матрена, разбойник – разбойничек; сердечушко – сердце, заливаться – залиться).

Наряду с отдельными лексемами этот список пополнили составные синкретичные конструкции, представляющие собой синонимические сближения (очнуться-пробудиться), репрезентативные пары (овес-сено), наименования, образованные на базе атрибутивных сочетаний (сафьяны-чеботочки) или на основе повторов (большой-набольший).

Более подробно рассмотрим группу собственно индивидуальных лексем, представленную словами разной частеречной принадлежности (зола, кучечка, ниточка; мокрый, нетерпеливый, похожий; замутиться, обсеять, приспать и др.). Своеобразие лексикона низших эпических песен обусловлено во многом содержанием песен балладного типа, в основе которых лежат трагические конфликты между молодцем и девушкой, мужем и женой, братом и сестрой. Поскольку центральным мотивом является мотив злодеяния, не случайно появление таких слов, как злодей, злодейка, плаха, рыданье; губить, загубить, зарезать, настигать, помереть, ссечь, скончаться, хоронить и др.

В ряде песен деспотичная свекровь, желая избавиться от невестки, клевещет на нее, используя соответствующую лексику: пораспродать, пораспустить, порассыпать, поразвыпить, поморить, повылить:

Сама же сноха характеризуется как лиходейница и распутница:

Жертва часто предстает бесправной и обездоленной, о чем свидетельствуют эпитеты бесталанный, опальный, разбесчастный:

Ознакомительная версия.