В самом деле, как мы показали в книге II издания «Русь и Рим», даже сами названия Шотландии и Ирландии тесно связаны с Русью. В частности, «Шотландия»-Скотия — одно из древних названий Скифии. В том же Атласе принца Оранжского самая крупная из областей Шотландии именуется «Ross» (Росс). Поэтому возможным критикам Орбини следовало бы быть аккуратнее по поводу обвинений его в якобы «нелепых» утверждениях.
Упрямый оппонент, очевидно, не согласится и будет рассуждать примерно так. Ну хорошо, скажет он, пусть средневековые скандинавы действительно утверждали то же самое, что и Орбини. Но если он прав, то почему обо всем этом было так прочно забыто в XVIII–XIX веках? Наверное, к этому времени историческая наука настолько продвинулась вперед, что образованные люди XIX века уже не могли серьезно относиться к «россказням», преподносимым Орбини.
Оказывается, однако, и в XIX столетии было немало серьезных ученых, которые рассматривали те же исторические факты под одним углом зрения с Орбини. К их числу относятся, например, известные ученые А.Д. Чертков и А.С. Хомяков. Мы не излагаем здесь их суждения, поскольку они во многом покрываются содержанием книги Орбини.
Наша концепция объясняет книгу Орбини
С точки зрения скалигеровской истории книга Орбини выглядит нелепо.
Наша концепция позволяет по-новому взглянуть на его труд. Он представляется не столь уж странным. Более того — естественным. В самом деле, если «монгольское» = великое завоевание в значительной степени было славянским, то нет ничего удивительного в том, что у многих западноевропейских народов имеется часть славянской крови. Что, собственно, и утверждает Орбини.
В то же время наша концепция не нуждается в подтверждении с помощью книги Орбини. Скорее, наоборот, именно его утверждения о происхождении многих западноевропейских народов от славян становятся осмысленными только в свете нашей новой исторической хронологии, основанной на статистических результатах (см. «Русь и Рим», кн. I–II).
Еще раз напомним читателю, что Орбини — западноевропейский автор и его мнение — мнение средневекового западноевропейца. Оно, безусловно, заслуживает внимания.
Одни воевали и побеждали, другие проигрывали войны, но писали историю
Орбини начинает свою книгу с глубокой и, как теперь представляется, совершенно верной мысли, которую современным языком кратко можно сформулировать так: «Одни воевали, а другие писали историю».
Для полноты картины процитируем один фрагмент из Орбини: «Никакоже удивительно есть, что слава народа Славянского, ныне не так ясна, как оной довлело разславитися по Вселенней. Ежели бы сей народ, так достаточен был людми учеными и книжными, как был доволен военными и превосходительными оружием; тоб ни един другой народ во Вселенней, был в пример имени Славянскому. А что протчие народы, которые зело были нижше его, ныне велми себя прославляют, то не ради чего иного, токмо чрез бывших в их народе людей ученых».
Читая сегодня исторические хроники, мы неизбежно оказываемся под влиянием субъективного взгляда летописца на происходящее. Каждый хронист, естественно, старался представить свой народ в наиболее выгодном свете. Битвы, где побеждали его соплеменники, подчас даже незначительные, он описывал особенно ярко. Другие сражения, нередко гораздо более важные и решающие, но его народом проигранные, хронист излагал скупо или даже вообще мог «скромно» умолчать о них.
Это понятно. Но возможно, не все отдают себе отчет, что об этом нужно постоянно помнить при чтении старых хроник.
В своей книге Орбини замечает, что наличие в государстве исторической школы, труды которой дошли до нашего времени, и военные победы этого государства, как правило, вещи, друг с другом не связанные. Бывало так, что наиболее удачливые в военном отношении империи не создавали собственной пышной истории. И наоборот, слабые в военном отношении государства нередко «компенсировали» этот недостаток написанием исторических хроник, весьма преувеличивающих их военную мощь и историческое значение. Не могли победить на поле боя — побеждали на бумаге.
Особенно эта практика была распространена в Средние века, когда грамотность была редкостью. И далеко не в каждой стране существовали собственные исторические школы. Замечание Орбини заключается в том, что в славянских странах своих крупных исторических школ в прошлом не было, или же труды их представителей до нас, и, кстати, до Орбини в силу тех или иных причин не дошли. В то время как в других странах, в первую очередь в Италии, исторические школы существовали. И сегодня мы учим древнюю историю, в значительной мере опираясь на точку зрения этих школ.
Именно этим объясняется, что на протяжении всей «античной» эпохи итальянский Рим якобы безраздельно господствовал — но лишь на страницах хроник — над всем современным ему миром. И его бумажные железные легионы сурово давили бумажных варваров — германцев, славян и прочих. Недаром говорят: «Бумага все терпит».
Такие «бумажные теории» часто оказываются далеко не безобидными. Некоторые доверчивые почитатели «могучей древне-итальянской истории» пытались уже в нашем веке возродить былой дух Римской якобы итальянской империи. Наглядный пример — Муссолини. Красивый, но бумажный миф столкнулся с грубой реальностью. Что произошло впоследствии — хорошо известно.
Безусловно, вклад Италии в историю мировой цивилизации всем известен и неоспорим: итальянская архитектура, живопись, опера, литература оказали огромное влияние на все остальные страны Европы. Но нужно ли ко всему этому добавлять еще и великую славу якобы завоевателей всего мира, покоривших, как нас пытается убедить скалигеровская история, Германию, Галлию, Англию, Испанию, Персию, Египет, Балканы, Кавказ?
Психологические замечания.
1. Представив себе эту скалигеровскую версию в сегодняшних терминах, мы увидели бы, что дивизии (легионы) современной Италии
вторглись в Германию,
захватили Францию, Испанию, Португалию,
затем Румынию, Австрию, Грецию, Сербию, Хорватию и Боснию,
далее Турцию, Сирию, Палестину, Иран, Ирак,
пересекли Ла-Манш и покорили Великобританию,
наконец, подчинили себе Египет, Алжир и Марокко.
Мы лишь перечислили те страны, которые якобы завоевал итальянский Рим в «античные» времена.
Конечно, в разные эпохи маятник военного превосходства может несколько сдвигаться. Но в такой ли гиперболической степени? Достоверно известная нам история последних веков показывает, что военное соотношение сил в мире колеблется, но изменений таких масштабов обычно не претерпевает. Что мы видим сегодня, то, в общем-то, было и раньше.
2. Возможен вопрос: а что мешало нашим отечественным хронистам достойно отразить в летописях замечательные военные успехи русских? Вот, например, итальянцы расписали даже несуществующие свои якобы военные победы. Чем объясняется такая «русская скромность»?
Ответ может быть следующим. Дело, прежде всего не в скромности, а в реальном поражении России на политической арене в XVII веке в результате Великой Смуты. На престол взошли Романовы — фактические ставленники западного мира. Хотя через некоторое время Россия «переварила» это западное вторжение, след его в русском обществе и его культуре остался весьма глубокий. И этому, думается, есть некоторое психологическое объяснение.
По сути дела, речь идет об отношении к рекламе.
История часто выступает как политическая реклама или самореклама. Превознесение достоинств той или иной страны, того или иного народа. Важность рекламы была понята на Западе значительно раньше, чем на Руси. Родиной историко-политической саморекламы, как мы теперь понимаем, была средневековая Италия XV–XVII веков. И надо признать, что эта реклама и порожденные ею идеология и дипломатические методы принесли Западной Европе в ее споре с Россией и Турцией тот успех, которого Запад никак не рассчитывал добиться военным путем.
Отставание России в саморекламе проявляется даже сегодня. Запад активно пользовался и пользуется саморекламой, иногда даже гиперболизированной. Россия в силу своих историко-культурных традиций себя хвалить не привыкла.
Надо иметь в виду, что это обстоятельство создает большую трудность для восприятия новой хронологии, как в России, так и в остальном мире. На Руси, быть может, легче согласились бы с тем, что кроме монгольского ига мы страдали еще от двух-трех других ужасных иноземных нашествий. Это было бы в духе того воспитания, которое стало привычным со времени воцарения Романовых.
А вот противоположная мысль, которая как раз и оказывается отвечающей подлинной действительности, зачастую вызывает на Руси неловкое чувство смущения. России как бы неловко за то, что ее предки когда-то, пусть даже давно, завоевали «просвещенную Европу». Чем как бы наглядно в очередной раз доказали свою некультурность. С одной стороны, подобные эмоции, конечно, следуют из воспитания, полученного от романовских историков, а с другой — низкая степень саморекламы объясняется, по-видимому, национальным русским характером.
