в церковь, где после причастия святых тайн «повеле ему оумытися от воды (водою) ею же поповы (священницы) оумываются (и) тоу абие спадоша емоу строупие и исцеле». В рукописи подчеркивается, что «скорому исцелению вси оудивишася» [74]. Что касается оказавшейся целебною «вапы», то историк медицины Л. Ф. Змеев (1896) полагал, что это была смесь извести с маслом.
Секрет успехов медицинской деятельности монахов Печерского монастыря заключался, скорее всего, в использовании того, что мы называем сейчас комплексным лечением, с обязательным применением психотерапевтических методов. «Все эти иноки, обладая даром исцеления, если и давали что-либо больным, то лишь из смирения – как говорит Патерик – не желая обнаружить присущую им способность исцелять, – считал историк медицины А. П. Левицкий. – Было ли то съедобное зелие или елей – не в них дело; сила крылась в молитве, по которой наступало исцеление». Из этого, правда, ученый делал неожиданный вывод, что «этот дар исцеления монахи противопоставляли врачеванию, основанному на человеческом знании: везде, где последнее оказывалось бессильным, получался благоприятный результат, лишь только больные прибегали к чудесной силе исцеления по монашеской молитве»; он даже считал, что «монахи не врачевали, т. е. не прибегали к человеческим знаниям, а исцеляли, т. е. прибегали к сверхъестественному вмешательству, путем молитвы» [75].
С таким толкованием согласиться, конечно, нельзя. Те печерские монахи, кто занимался врачебной практикой, были образованными, знающими людьми, профессионалами, искушенными в медицинских делах. Помощь ближним, которую они оказывали, руководствуясь христианским милосердием, основывалась, без сомнения, на знаниях, почерпнутых из различных источников, прежде всего из рукописей медицинского и естественно-научного содержания, переведенных с греческого, болгарского, латинского и других языков и содержавших опыт многих врачей.
Дошедшие до нас исторические свидетельства – гражданские и церковные рукописи, Устав монастырский Федора Студийского, Печерский Патерик, памятник монастырской жизни того времени, другие летописи – подтверждают существование врачей (лечцов) – монахов Печерского монастыря, да и иных киевских врачей как исторических личностей, свидетельствуют об их медицинской деятельности, об их человеколюбии и сердечности, об их, выражаясь современным языком, врачебной этике. Такие же врачи-монахи действовали в других древнерусских монастырях, в Новгороде, например, в Чернигове, Суздале, Переяславле и других городах. Многих из них Православная церковь впоследствии канонизировала (причислила к лику святых).
А о содержании деятельности врачей-монахов, об их искусстве врачевания в какой-то мере позволяет судить описание чудес святых Козьмы и Дамиана (использование настоев из трав или «пекла» – кедрового масла; наложение сырого мяса на больное место; растирание больного и т. п.), приведенное в своде древнерусских памятников «Великие Минеи Четьи» [76].
Существенно, однако, и то, что уже в XI–XIII вв. в Древнерусском государстве врачевание не стало монополией православной церкви. Помимо монастырских врачей-монахов медицинской практикой занимались и другие профессионалы – мирские, или городские, врачи – лечцы. Они, в отличие от монахов, не покидавших свои обители, лечили больных в их домах; при этом занимались они своим ремеслом, опять-таки в отличие от монастырских врачей, отнюдь не «безмездно», а за определенную плату. Например, о таких врачах говорится в летописи XI в. «Посмертные чудеса святителя Николая архиепископа Мирликийского чудотворца» – эти врачи неоднократно приходили к юноше Николе, получали вознаграждение, хотя так и не смогли ничем ему помочь: «Уноша бе некто именем Никола… лежаще месяць 6 огнем великим жгом… врачеве же прихожаху ему и не можаху никоея же ползы створити» [77].
Разумеется, не исключено, что среди этих врачей, имевших своих учеников, были как постоянные жители городов, в том числе придворные княжеские врачи, так и бродячие лекари. Это, впрочем, неудивительно. «Бродячие греки, персияне не переводились на Руси и долго после охотно брали на выучку желающих, – считал Л. Ф. Змеев и добавлял: – Не забудем, что в Средние века во всей Европе учителя и ученики были сплошь бродячие, как и врачи практики» [78].
Плата, которую брали мирские (городские) врачи, была, вероятно, немалой: во всяком случае, в летописях нередки жалобы на высокую стоимость лечения и, несмотря на это, отсутствие эффекта от действий врачей. Так, в «Посмертных чудесах святителя Николая…» говорится, что юноша Никола «пришед в велику беду, яко ни врачем не имяше что вдати, ни сам виде о чемь пребываше…» [79] В летописи «Житие Варлаама Хутынского» слепой в Новгороде «много же и врачем разда и никое же пользы обрете»; попадья, чтобы помочь своему сыну Ивану, «много истощивши врачем, но ничто не успела» [80].
Важно отметить главное: как свидетельствуют памятники церковного и монастырского происхождения XII–XIII вв., врачи – и монастырские, и мирские – были хорошо известны в городах и весях Древнерусского государства, так же, как и в других крупных странах Европы.
Хирургия
Как же лечили эти врачи? Каков же был у них, выражаясь современным языком, «объем оказываемой медицинской помощи»? Входила ли туда хирургия?
Несомненно, что в соответствии с уровнем медицины того времени древнерусские врачи занимались главным образом терапией, широко используя в качестве лекарственных средств и отечественную флору, и привозные лекарства.
К терапии следует отнести и широко практиковавшееся лечение в банях. Бани исстари занимали большое место в народной жизни как одно из средств сохранения здоровья. Еще в «Повести временных лет» древнерусский историк, повествуя о путешествии апостола Андрея по «Словенской земле», писал: «Видех бани древены, и пережыуть с рамяно, и совлокуися, и будут нази, и облеются квасом уснияным, и возьмут на ся прутье младое, и бьют ся сами, и того ся добьют, едва слезут се живи, и облеются водою студеною, и тако ожиуть. И то творять по вся дни» [81]. Естественно, что банным лечением широко пользовались и средневековые терапевты – представители основной медицинской специальности.
Основной, но отнюдь не единственной. Можно с уверенностью утверждать, что в Древнерусском государстве существовала и хирургия: специалисты-хирурги занимались оперативным лечением, оказывали помощь при различных ранениях и травмах, при заболеваниях, считавшихся тогда «хирургическими».
Древнерусским лекарям приходилось сталкиваться с самыми различными болезнями, требовавшими хирургического лечения. Историк медицины Н. А. Богоявленский, специально изучавший древнерусское врачевание, считал, что это были ранения, переломы, вывихи, «расшибение с коней», «притрение возом», «хапление» (растерзание) зверем, «убиение скотом», «подавление кусом», «ожары» (ожоги), «камчюг» (мочепузырные камни), «гвор», «пузырь», «кила» (паховомошоночная грыжа), «недуг, егда в очи власы врастають» (трихиаз), «червивая болесть», пролежни после «огневицы» (сыпного тифа), «томление женок при родах», «болезни зубом и скороньи» (челюстей), «кровавые кусы мяса во афедроне» (геморроидальные шишки), «гангрена удов» как результат питания бедного населения зараженным спорыньей хлебом и пр. [82] Конечно, самыми частыми были различные повреждения, боевые травмы, раны.
В «Слове о полку Игореве» – замечательном памятнике древнерусской литературы (XII в.) – упоминается, в частности, о возможных тогда методах
