команда тоже развалилась… Сам же Грицкевич в 1993 году приехал в Зеленоград, где у него были знакомые, они разрешили: да, пожалуйста, делай! Несмотря на большие проблемы с финансами, он упорно попытался восстановить свой тор, но в 2004 умер…
Небольшое пояснение для читателя. В реакторе, напоминающем бублик, у Грицкевича «горела» вода, поскольку трансмутационные реакции сопровождаются выходом энергии, что естественно: природное сито реакции перетряхивает атомы таким образом, чтобы результирующие стабильные ядра провалились поглубже в потенциальную яму, заняв более выгодное энергетические положение и высвободив при этом энергию перехода, о чем мы еще поговорим позже. А пока слушаем дальше тихий неспешный голос Ковалева:
– Их много было таких, как Кладов, Солин, Грицкевич, с годами я ими оброс… Помню, однажды я делал доклад в ФИАНе о трансмутации. Зал был полный, сидело примерно 300 человек. И вот после доклада ко мне подошел член президиума Академии наук Леонтьев, взял меня под микитки и повез к себе. И когда мы заперлись в его кабинете, он негромко рассказал свою историю.
История Леонтьева была очень похожа на вачаевскую! Леонтьев «подпольно подкармливал», как выразился Ковалев, небольшую группу молодых ребят, которые хотели сделать бытовой очиститель воды, чтобы потом наладить его производство для московских домохозяев и на этом разжиться деньжатами.
– У них был реакторный объем размером с пивную банку, они даже поначалу пивные банки и использовали, промыв их как следует, – говорил Ковалев. – В банке два электрода, сверху вливается вода, снизу выливается… Они просто-напросто хотели избавиться от Fe2O3, то есть убрать из очищаемой воды окись железа. И на каком-то этапе у них на выходе начало неожиданно получаться серебро. Оба стабильных изотопа. У серебра, если вы не в курсе, два стабильных изотопа, приблизительно равные по парциальному вкладу. Они делали анализ за анализом и медленно сходили с ума. Железа нету, а серебра – полно!
Надо ли говорить о том шоке, который испытали исследователи? У них «на улицу» выливалось серебро! Хоть и паршивенький, но драгметалл. И теперь чистить воду нужно было уже от него. Или не чистить, а продавать серебряную воду?.. Увы, идея торговать святой водой не только не сработала, но даже и не возникла в связи со встречей указанного Леонтьева с Ковалевым.
– Нет, вы не свихнулись, – успокоил тогда Леонтьева Ковалев. – Калькулятор давайте, я вам объясню…
Леонтьев взял калькулятор, перепроверил расчеты Ковалева, посчитал сам:
– Да все совпадает. Именно так у меня и было.
Он прошел к сейфу и достал оттуда бутылку коньяка:
– Вы не на машине?
– Нет, на электричке, – ответил Ковалев.
– Вот и хорошо, – Леонтьев быстро разлил коньяк. – Так что, неужели и вправду у нас в емкости идет ядерный процесс?
– Да, – просто сказал Ковалев и улыбнулся. – Только вы мне не все рассказали, когда рисовали схему вашей установки.
– А что я не рассказал? – насторожился Леонтьев.
Ковалев взял схемку Леонтьева, вытащил карандаш и пририсовал к установке пружинку:
– Вот здесь у вас стоит соленоид, а вы его не нарисовали.
– Правильно! Молодец! – мгновенно перешел на «ты» Леонтьев и хлопнул рюмку коньяка. – Вот теперь я тебе окончательно верю!
– Причем соленоид у вас не равномерный, а со скосом – «дэ аш по дэ икс», то есть градиент магнитного поля, да еще вы импульс синхронизировали с подачей стреков, – добил собеседника внутренне торжествующий Ковалев.
Стреки, поясню читателю, это электрические щелчки на научном жаргоне. А стрекалкой Ковалев называл зону в реакторе между электродами.
– И что же было дальше? – спросил я.
– А дальше было еще смешнее… Я сказал Леонтьеву: «вы только не увлекайтесь, есть разные примеси в воде, из-за которых рН может колебаться. И если рН воды в кране изменится, – а он колеблется все время! – то вы вместо серебра, идущего на выходе, будете поить людей стронцием. Он будет не радиоактивным, конечно, но это стронций!» Леонтьев не понял: «Как это?» Я опять посчитал ему по калькуляции. Он задумался: «А как это проверить?» – «Очень просто! Возьмите бак обычной воды и пипеткой добавьте туда кислоты, изменится рН раствора, и на выходе из реактора посмотрите, что выйдет…» Через две недели он мне звонит и говорит: «Это просто сказка, я первый раз в жизни изменял ядерные реакции с помощью пипетки!» В итоге Академия наук про его подпольные бизнес-опыты узнала, и с поста своего Леонтьев слетел. Он сам-то металлург по образованию, хороший дядька, досталось ему по шапке, кто-то настучал… Вот так вот… Правда интересно?
– Не то слово…
Итак, как вы уже поняли, после публикации во французском физическом журнале, Ковалев начал рассказывать об открытии в научном сообществе, делая доклады и у нас (тогда научные институты в России работали, поскольку не все советские ученые в них еще поумирали), и за границей. Прослышав об этом, к нему начали притягиваться те, кому когда-то удалось случайно поймать эффект, клубясь вокруг Ковалева, словно облако электронов вокруг тяжелого ядра – Солин, Кладов… Среди таких людей оказался и некто Кривицкий.
Он не был физиком. Он был геологом. И, кстати, говоря, он был вторым геологом, который случайно наткнулся на эффект. Про первого я вам уже рассказывал (эксперименты с наводороживанием никеля)…
– Геолог он был, судя по всему, неплохой, раз его взяли в аспирантуру науку делать, – рассуждал Ковалев. – Ну а раз геолог, стало быть, и химик. Так вот, что же он натворил, этот Кривицкий? Исследуя процессы рудообразования, он взял у жены скороварку, засунул туда образцы минералов, которые собрали «в поле», залил водой, провел через нее электричество, а всю скороварку окружил соленоидом. И варил несколько суток! Вода у него постепенно выкипала, он ее доливал. В итоге в минералах, в которых не было ни грамма серебра, появился этот металл. Очень много серебра!
– Просто варил?
– Ну не просто варил, конечно. Самое главное заключалось в проведении электрического тока в водной среде, и наложенного сверху магнитного поля. Я, помню, еще спросил, а зачем вы магнитное поле к кастрюле приложили? Кривицкий же не ядерщик, не мог знать, что магнитная «шуба» – ключевой момент… Он смеется и говорит: «У Земли же есть магнитное поле!» Неплохой аргумент, правда?
Я кивнул:
– Логичный во всяком случае.
– В общем, – продолжил Ковалев, – и давление у него там было, и температура, и поле, и токи. Кастрюлю он, конечно, испортил, в результате чего огреб нагоняй от жены. Но зато получил серебро в весовых количествах.
– Может, оно там было, серебро-то, может, он не проводил предварительный анализ? – уточнил я, как природный скептик, хотя уже знал ответ.
– Он, естественно, все проверил перед этим – классическими методами, принятыми в XX веке… А потом имел неосторожность доложить обо всем этом на кафедре. Его взяли и уволили. После много лет мытарств он опять вернулся к этой теме, только совсем
