Как видно из теории проведения обследования, ошибка здесь маловероятна — по крайней мере, пока раковые клетки не «поумнели» до того, чтобы научиться отличать «пищу с подвохом» от обычной. На практике же все не так просто. Во-первых, связь рекомендации «лежать смирно» с вероятностью появления на снимках ложных очагов признают сами врачи. Во-вторых, свойством активно накапливать различные, в том числе радиоактивные, вещества в организме обладают далеко не только злокачественные клетки. Печень, селезенка, костный мозг, впитывающий все подряд, словно губка… На результаты исследования может повлиять даже постоянный прием пациентом каких-либо лекарств. Иначе говоря, при всей своей потенциальной способности выявить опухоль в стадии зарождения ПЭТ может также и другое — выдать аналогичное количество ложных сигналов и показаний к дополнительным анализам. По этой причине к ее результатам следует относиться как к весьма приблизительным, с известной долей скептицизма.
Лабораторное тестирование подразумевает не только снятие и изучение различных проб — мокроты, слюны, соскобов слизистых оболочек и проч. С помощью этих методов, конечно, может быть получена крайне важная информация — как минимум о виде и месте расположения новообразования. Если же соскоб напрямую содержит злокачественные клетки, дальнейшая уточняющая диагностика становится лишь делом техники. Однако такая методика не может считаться достаточной для ранней диагностики рака. Прежде всего, потому, что многие из явлений, которые она определяет, могут быть связаны с другими, не злокачественными патологиями. Так, скрытая кровь в твердых экскрементах геморрой или эрозии слизистой прямой кишки отображает значительно чаще, чем рак; кровь в мокроте в равной степени способна сигнализировать как о раке легких, так и о туберкулезе и т. п. Потому последние несколько десятков лет онкодиагностикой разрабатываются и широко применяются наряду с традиционными анализы крови на онкомаркеры. В том числе специфические для некоторых видов рака.
Онкомаркерами называется целый ряд веществ (преимущественно белков), уровень которых в крови значительно повышается с началом злокачественного перерождения клеток. Биохимический состав крови по самой своей природе к мельчайшим изменениям в организме гораздо чувствительнее, чем любая высокоточная аппаратура. Поэтому в ранней диагностике анализ крови намного предпочтительнее анализа выделений. Если, конечно, знать, что искать.
За последние лет двадцать медицине удалось выделить целый ряд онкомаркеров с наименьшей вероятностью «ложного срабатывания». Большинство, увы, благодаря росту числа практических наблюдений за раком. Сейчас они используются в онкологии повсеместно.
Например, бета-2-микроглобулин применяется для подтверждения наличия у пациента неходжкинской лимфомы или множественной миеломы. Обе эти формы отличаются крайней злокачественностью и плохо поддаются раннему выявлению. Миелома не может быть обнаружена на МРТ, так как представляет собой процесс рассасывания костей изнутри: миеломные клетки (клетки плазмы) бесконтрольно делятся и накапливаются в костях, активируя разрушение их тканей. На рентгеновских снимках пораженные заболеванием участки кости выглядят как ломтик сыра «Рамзее».
Неходжкинские лимфомы относятся к ряду злокачественных заболеваний лимфатической системы. Полному излечению они не подлежат и быстро вырабатывают иммунитет к химиотерапии, однако при своевременно начатом лечении и возможности периодической смены препаратов есть шансы добиться устойчивой ремиссии процесса.
Слава певицы Майи Кристалинской когда-то гремела на весь Советский Союз. Об изящном платочке, который неизменно украшал ее шею, ходило множество слухов и легенд. И очень немногие знали истинную причину, по которой звезда отечественной эстрады не могла открыть ее перед камерами. Она боролась с лимфосаркомой (так назывались все лимфомы в советской онкологии) около пятнадцати лет, и все эти годы скрывала с помощью кокетливых аксессуаров вздувшиеся лимфатические узлы.
За бета-2-микроглобулином следует онкомаркер ХГЧ (хорионический гонадотропин). В норме это — один из плацентарных гормонов. А беспричинное повышение его показателей у обоих полов является верным признаком опухолей яичек, плаценты и яичников. АФП (альфа-фетопротеин) вырабатывается в ходе беременности печенью и желудочно-кишечным трактом плода. Но если его уровень растет в крови мужчины или небеременной женщины — это частый симптом тератокарциномы желточных мешочков яичника или яичек.
Специфически «женскими» онкомаркерами считаются СА 125 (различные типы рака яичников), СА 15-3 (метастазирующий рак молочной железы). Аналогично «мужским» — и одним из самых точных! — онкомаркером является ПСА (простата специфичный антиген), сопровождающий рак простаты.
Наиболее универсальным показателем наличия в организме злокачественного активного процесса называют маркер РЭА (раковоэмбриональный антиген). Это действительно антиген, активно вырабатываемый пищеварительным трактом человеческого эмбриона и плода. Однако после рождения его синтез постепенно ингибируется (угнетается). А возобновляется во взрослом возрасте только в качестве иммунного ответа на запуск злокачественного перерождения клеток.
Еще один универсальный маркер онкологического заболевания — Tumor М2-РК. Он показывает особенности метаболизма опухолевых клеток любой локализации и типа. Иными словами, позволяет не только отличить доброкачественную опухоль от злокачественной, но и сделать весьма точный прогноз по степени агрессивности ее будущей инвазии.
Существует ряд и других маркеров, свойственных определенным видам рака. Присутствие СА 19-9 доказывает наличие рака поджелудочной, желудка, толстого кишечника и прямой кишки. Онкологические заболевания этой же области локализации определяет маркер СА 242, причем с гораздо более высокими показателями точности. A UBC 11 служит индикатором рака мочевого пузыря.
Даже просто из перечисления принятых на данный момент онкомаркеров можно видеть, что, во-первых, с их помощью определяются далеко не все виды рака, который может «атаковать» абсолютно любую ткань организма. Во-вторых, многие из них относятся к целой группе опухолей, и подчас совершенно различных органов и систем. Большинство из них вырабатывается в определенных количествах и самим организмом. Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло: рак словно нарочно создан для «игры в прятки» с иммунитетом, и если бы он обнаруживал себя более недвусмысленными проявлениями, то проигрывал бы чаще. Сама современная онкология относится к тестированию на онкомаркеры с осторожностью — по всем означенным выше причинам. И особо подчеркивает, что этот вид диагностики призван — пока по крайней мере — лишь способствовать уточнению момента, когда и онкологу, и пациенту, что называется, «можно начинать волноваться». Утверждения, что этот «новейший» способ являет собой «настоящий прорыв» в точности диагностики зачаточных стадий и т. п., не имеют отношения к действительности и служат типичным рекламным ходом.
И наконец, эндоскопия. Высокое развитие технологий последних 20–30 лет позволило существенно усовершенствовать и эту процедуру, и сами эндоскопы. Оптика на основе фиброволокна позволяет рассмотреть в подробностях различные инфильтраты, отечность, изменения цвета и структуры поверхностей, деформации стенок, очаги кровотечения и т. п. С другой стороны, у метода существуют естественные ограничения по степени доступности различных органов для осмотра с помощью эндоскопа. В то же время часть недостижимых для него органов позволяет изучить альтернативная, капсульная эндоскопия. Капсула представляет собой миниатюрную фотокамеру — размером не больше таблетки. Она снабжена автономным источником света и, будучи проглочена пациентом, проходит по всему желудочно-кишечному тракту тем же путем, что и пища. При этом камера делает снимки поверхностей, мимо которых проходит, с определенными равными промежутками времени. Весь процесс исследования занимает 8-10 часов, но не причиняет пациенту дискомфорта и требует минимальных ограничений подвижности. Самое серьезное неудобство, пожалуй, состоит в запрете на прием пищи раньше, чем через четыре часа с момента начала исследования, — чтобы ее скопления не заслоняли стенок органов от объектива.
Однако следует помнить еще о некоторых неизбежных для визуальной формы осмотра нюансах. Прежде всего, злокачественные клетки — это всего лишь клетки. Они неразличимы невооруженным глазом. Отдельного упоминания заслуживают размеры опухоли и заодно ее локализация. Эндоскоп, как и капсула, «видит» только внутренние поверхности полых органов, в то время как опухоль может быть расположена на внешней стороне стенки. В таком случае для достоверности результата нужно проводить всегда две эндоскопии: одну — внутренних полостей органа и вторую — его поверхности через полость тела, в которой он располагается. И быть даже после этого готовым признать, что микроскопические изменения групп клеток (а для ранних стадий они характерны больше, чем для сформировавшихся визуально образований) могут остаться незамеченными. Говоря проще, эффективность эндоскопии при диагностике ранних стадий рака сомнительна. Впрочем, на поздних он способен успешно заменить многие лучевые методы исследований.
