Расположенные в сетчатке зрительные рецепторы делятся, как мы сказали, на две отличающиеся друг от друга по строению и функциям группы - на так называемые палочки и колбочки. Палочки раздражаются слабым сумеречным светом, но не обладают способностью воспринимать цвет. Колбочки раздражаются только ярким светом и способны воспринимать цвета. Возникающие в рецепторах возбуждения передаются по центростремительным нейронам, отростки которых в определенном участке сетчатки собираются, как мы сказали, в зрительный нерв. Он проходит через все оболочки глазного яблока, выходит из него и направляется к головному мозгу. В том месте, где зрительный нерв выходит из сетчатки, в ней нет световоспринимающих клеток. Изображения предметов, возникающие на этом участке, не воспринимаются нами. Поэтому он и получил название слепое пятно.
В середине сетчатки, прямо напротив зрачка, находится маленькое круглое возвышение - так называемое желтое пятно, представляющее собой скопление колбочек. Оттого наиболее ясно мы видим те предметы, которые находятся прямо против зрачка. В центре этого пятна помещается фовеа - глубокая ямка более темного цвета. В центре ямки нет ни одной палочки, а колбочки удлинены и тесно прижаты друг к другу. Другие слои в этом месте, наоборот, чрезвычайно тонки или вообще исчезают. За пределами центра ямки колбочки становятся толще и реже встречаются, перемежаясь с палочками, численность которых все возрастает по мере продвижения к краям сетчатки.
Способность желтого пятна давать мозгу детальную информацию о рассматриваемом предмете связана с очень высокой концентрацией здесь световоспринимающих элементов, а также еще и с тем, что каждая колбочка соединена со своим собственным индивидуальным нейроном. Палочки такого индивидуального нейрона не имеют и вынуждены группироваться целыми скоплениями вокруг одной-единственной клетки.
Колбочки есть не только в желтом пятне, но и в остальных участках центральной части зрительного поля, только здесь концентрация их значительно ниже. А на периферии колбочек нет вовсе. Там имеются только палочки - световоспринимающие элементы более высокой чувствительности. Так как несколько палочек посылают свою информацию в одну и ту же нервную клетку, то в сумерки очень слабо возбужденные палочки общими усилиями могут возбудить свой нейрон и глаз все-таки что-то увидит, тогда как колбочки, которые адресуются лишь к своей собственной нервной клетке, в этом случае бессильны. Именно незначительной задействованностью колбочек при сумеречном свете объясняется то явление, что для человеческого глаза ночью все кошки серы.
Таким образом, к помощи палочек мы прибегаем лишь в сумерках, когда колбочки становятся просто помехой. Мы могли бы видеть ночью гораздо лучше, если бы не привычка фокусировать изображение на желтом пятне - так называемая центральная фиксация. Поэтому ночью мы гораздо лучше видим предметы, изображение которых оказывается на боковых участках сетчатки, а это происходит, когда мы не смотрим прямо на предмет, который хотим увидеть. Кстати сказать, для развития этого навыка служит упражнение № 3 V группы (§ 20).
Поскольку для ночного зрения полностью или частично бесполезен значительный участок сетчатки - именно тот, которым так привычно и удобно пользоваться днем, то, чтобы хорошо видеть ночью, нужно лишь тренировать при сумеречном свете периферийные участки, то есть те, которые днем приносят нам мало пользы.
Пойдем, однако, далее. Рецепторы глаза воспринимают зрительные раздражения благодаря тому, что на сетчатке возникают изображения видимых нами предметов. Как же это происходит? Лучи от предметов, на которые направлен наш взгляд, проходят через роговицу, жидкость, находящуюся между нею и радужной оболочкой, хрусталик и стекловидное тело. В каждой из этих сред они изменяют свое направление - преломляются. Этот процесс преломления световых лучей в оптической системе глаза называют рефракцией. Но более точным было бы понимать под рефракцией преломляющую силу оптической системы глаза.
И тут мы, наконец, подошли к довольно деликатному вопросу, в котором наши взгляды расходятся со мнением ортодоксальной западной науки. Вопрос этот заключается в том, как происходит процесс аккомодации, то есть приспособления глаза к видению на расстоянии. Однако мы должны заранее предупредить читателя, что не собираемся оскорблять здесь лучшие чувства наших западных ученых коллег или вести с ними сколько-нибудь развернутую полемику по вопросам затронутой области. Мы просто указываем на то, что происходит, а заботу об уяснении истины целиком оставляем в ведении наших западных друзей.
При рассматривании близких предметов четкое их изображение может возникнуть на сетчатке только в том случае, если преломление лучей в глазу будет большим, чем при рассматривании отдаленных предметов. И большинство офтальмологов считают, что основное значение для преломления света в глазу имеет хрусталик. Они полагают, что мы можем видеть четко как предметы, которые находятся на сравнительно большом расстоянии от нас, так и предметы, что расположены близко к нам, только потому, что двояковыпуклый хрусталик благодаря окружающей его кольцевой мышце может изменять свою кривизну, становиться более выпуклым или более плоским. Когда кольцевая мышца сжимает хрусталик, то он, по их мнению, должен увеличивать свою кривизну; а как только мышца расслабляется, хрусталик, вследствие природной эластичности, вновь уплощается.
При рассматривании близких к глазу предметов кольцевая мышца напрягается, а кривизна хрусталика увеличивается, поэтому преломление лучей в глазу становится большим, и на сетчатке возникает четкое изображение рассматриваемого предмета.
Когда же мы вглядываемся в отдаленные предметы, мышцы расслабляются, а хрусталик уплощается, благодаря чему преломление лучей в нем становится меньшим. Вот почему при нормальном зрении на сетчатке глаза во всех случаях должно получаться четкое изображение предметов.
Такова в общих чертах точка зрения ортодоксальной офтальмологии. Мы так подробно остановились на ней потому, что, хотя бы отчасти, но она справедлива, и, чтобы идти дальше, нам надо было усвоить эту сравнительно простую точку зрения.
Однако в действительности все обстоит гораздо сложнее. Надо сказать, что в западной науке теперь существует достаточно влиятельное направление, близкое по многим своим взглядам к точке зрения йогов (мы имеем в виду школу Бейтса), которое придерживается совершенно иного мнения на сей счет.
Эта школа считает, что решающим фактором рефракции в глазу являются окружающие глазное яблоко прямые и косые мышцы. По мнению этой школы, роль прямых и косых мышц не исчерпывается тем только, что, сокращаясь, они поворачивают глазное яблоко, позволяя нам тем самым изменять направление взгляда и рассматривать те или иные из окружающих нас предметов.
Задачей этих мышц прежде всего является изменение формы глазного яблока, которая по мере надобности становится то вытянутой, то уплощенной в переднезадней оси, что и позволяет добиваться четкости изображения предметов на сетчатке в соответствии с расстоянием, на которое они удалены от нашего глаза.
При таком понимании мнение официальной западной офтальмологии, считающей, будто форма глазного яблока неизменна, оказывается несостоятельным. Именно это мнение породило теорию, которая пытается объяснить аномалии рефракции врожденной не правильностью формы глазного яблока. Тем самым эта теория приписывает заслугу в аккомодации
[3] исключительно работе кольцевой мышцы и изменению хрусталиком своей кривизны. При этом врожденная якобы удлиненность глазного яблока должна быть причиной миопии, а укоро-ченность - соответственно гиперметропии[4]. Однако поскольку форма глазного яблока по мере надобности непрестанно меняется, то и эта теория точно так же, как и породившее ее мнение, оказывается не заслуживающей внимания.
Хорошо известно, что после удаления хрусталика из-за катаракты глаз нередко способен аккомодировать так же, как и прежде. Сам по себе факт этот безжалостно перечеркивает рефракционную теорию ортодоксов. Д-р Уильям Бейтс по этому поводу пишет, что он наблюдал множество подобных случаев. Пациенты при этом не только читали шрифт диамант
[5] в своих очках для дали с расстояния 33, 26 и менее сантиметров (труднее всего в таких случаях читать именно на очень маленьких расстояниях), но один пациент мог это делать вообще без очков. При этом, как указывает д-р Бейтс, ретиноскоп[6] во всех случаях показывал, что происходит реальная аккомодация и что осуществляется она не каким-нибудь замысловатым способом, какими догматики пытаются объяснить этот неудобный для них феномен, а путем точной подгонки фокуса к соответствующим расстояниям. Поэтому вполне уместно говорить о силе прямых и косых мышц глаза, с одной стороны, и о природной эластичности глазного яблока - с другой.
