Римские воины, отправляясь на войну, снимали шлемы и надевали венки из роз, чтобы вселить в себя мужество. Роза служила эмблемой храбрости. У римлян первой Республики роза считалась священной. Ежегодно в память умерших здесь совершались торжества, носившие названия розалий или розалийских дней — «Dies rosationis». В эти дни могилы умерших и урны, где хранился их прах, убирались гирляндами и венками из роз. Розы использовали и в религиозных церемониях, и в быту. Ими украшали жилища и домашние алтари, усыпали путь во время торжественных процессий.
В период падения Рима роза из царственного цветка становится цветком порока и предметом роскоши, на который тратились безумные деньги. Например, тщеславный проконсул Веррес передвигался по Риму не иначе как на носилках, матрац и подушки которых набивались свежими лепестками роз, да и сам проконсул был обвит гирляндами из этих цветов. Еще больше роз требовалось императору Нерону. В его знаменитом обеденном зале, где потолок и стены вращались во время пиршеств, изображая попеременно четыре времени года, вместо града и дождя на гостей сыпались миллиарды свежих розовых лепестков. На всех пиршествах римлян не только каждый гость должен был непременно быть в венке из роз, но розами украшались и прислуживавшие рабы, и все подававшиеся кушанья, и все сосуды и чаши с вином; розами был усыпан весь стол, а иногда даже и пол. Из роз готовили всевозможные напитки и яства — делали пудинги, желе, розовый сахар и многочисленные сладости, до сих пор употребляющиеся на Востоке. Подносившиеся гостям венки были не сплетены из роз, а сделаны из розовых лепестков, которые обвертывались вокруг обруча. Некоторые патриции велели усыпать розовыми лепестками даже поверхность моря, когда отправлялись на галерах на прогулку. Короче, у римлян того времени спрос на розы был так велик, что обширнейшие сады в окрестностях Рима были не в состоянии его удовлетворить и приходилось привозить розы целыми кораблями из Александрии и Карфагена. В сады были превращены самые плодородные земли в ущерб хлебным полям. Со временем дивная красота и аромат снискали розе расположение и в других странах Западной Европы.
Прошло несколько столетий, и святые отцы, забыв ее значение в дни упадка Рима, объявили розу райским цветком и даже посвятили ее Пресвятой Богородице. Германские живописцы, например, изображали Богоматерь с младенцем, окруженную тремя венками из роз. Венок из белых роз означает ее радость, из красных — ее страдания, а из желтых — ее славу. Некоторые из этих картин сохранились и до сих пор. В католических легендах роза выступает защитницей добрых дел. Одна из них повествует о святителе Николае. Студеной зимней порой он нес взятый в монастыре хлеб, чтобы накормить им бедных, и когда его остановил строгий настоятель монастыря, хлеб превратился в розы в знак того, что это доброе дело было приятно Господу. Начиная со средних веков, римские папы награждают выдающуюся добродетель золотой усыпанной драгоценными камнями розой. Большой цветок на длинном стебле составлен из отдельных лепестков, на которых выгравированы имя папы и добродетели того лица, которому роза предназначается. На листьях блестят бесчисленные, крошечные бриллиантики, изображающие небесную росу. В прежние времена эту ветку розы укладывали в изящный футляр, обитый изнутри голубым атласом, а снаружи выложенный инкрустациями в виде серебряных роз. Теперь же розу обертывают в шелковый платок и укладывают на подстилке из ваты в простую коробку. В день, именуемый «Dominica in rosa» (ро-занное воскресенье), папа благословляет такую розу в присутствии полного собрания кардиналов в церкви св. Петра, окуривает ее фимиамом, окропляет святой водой и посылает достойному царственному лицу. Большой любовью пользовалась роза и во Франции. Здесь ее так высоко чтили, что даже разводить ее позволялось не всякому. И тот, кто получал эту привилегию, обязывался ежегодно доставлять городскому совету в день Благовещения три венка, а в день Вознесения — корзину с розами. Из них потом готовили драгоценную розовую воду, которая по обычаю того времени добавлялась почти во все праздничные кушанья.
Почти неизвестная в Англии до XIV века, роза появилась при дворе английских королей незадолго до начала кровавой распри между Йоркским и ланкастерским домами. Роза так пленила своей красотой претендентов на престол, что и тот и другой поместили ее в свой герб: первый избрал себе белую, а второй — алую. Поэтому ожесточенная междоусобная борьба Генриха VI Ланкастера с Эдуардом Йоркским за английский престол, длившаяся, как известно, более 30 лет, носит название Войны алой и белой розы. В память об этих распрях английские садоводы вывели особый сорт розы, получившей название ланкастер-йоркской: на одном и том же кусте эта роза давала и белые, и алые цветы.
Скоро царица цветов и в Англии стала всеобщей любимицей. Служа сначала лишь отличительным знаком актеров, она вскоре стала принадлежностью костюма всех щеголей в Англии. Щеголи носили ее за ухом, причем, чем крупнее был цветок, тем считалось шикарнее. Носили ее не только летом, но и зимой, а так как в зимнее время в те времена живая роза была еще большой редкостью, то людям с ограниченными средствами приходилось заменять живую розу искусственной. Вскоре с живой розой за ухом стала появляться и сама королева Елизавета. Одно время такое изображение ее чеканили на серебряных монетах. Интересную роль сыграла роза в жизни королевы Виктории. Рассказывают, что на придворном балу в честь принца Альберта Кобургского, приехавшего в Англию свататься к королеве Виктории, королева в знак своего к нему расположения отшпилила от корсажа розу и передала ему. Принц пришел в восторг, но не нашел на своем фраке петли, куда бы он мог прикрепить драгоценный подарок. Не задумываясь ни минуты, он перочинным ножом сделал на фраке, как раз против сердца, крестообразный надрез. Эта находчивость и цена, которую он придал ее небольшому знаку внимания, окончательно пленили Викторию, и она согласилась стать женой принца.
В Германию, как уже упоминалось, поклонение розе пришло вместе с христианством. Любопытно возникшее в то время сказание о происхождении загнутых шипов розы. Сатана, изгнанный Господом с неба, задумав вновь подняться туда, решил воспользоваться шиповником — его прямые стволы с шипами могли бы служить ему лестницей. Но Господь угадал мысли врага и согнул стволы шиповника. Тогда рассерженный сатана согнул и шипы. С тех пор шипы роз не прямые, а загнутые книзу и цепляются за всех, кто до них дотронется.
А вот предание о тысячелетнем и поныне существующем в Гильдесгейме розовом кусте. Он растет на кладбище св. Анны, близ собора, и разрастается, опираясь на внешнюю стену хоров небольшой готической капеллы. Однажды сын Карла Великого Людовик Благочестивый, охотясь в
Саксонии, потерял свой нательный крест, содержавший в себе частицу святых мощей. После долгих поисков слуга нашел этот крест среди снега на покрытом цветами розовом кусте. Но когда захотел снять его, то куст не пускал. Никакие усилия не помогли, и он должен был вернуться домой без креста. Слуга рассказал об этом чуде, и тогда за крестом отправился сам Людовик. Приехав на место, он увидел на снегу громадное пятно в виде плана собора, в верхней части которого находился розовый куст. Сняв крест, он приказал построить на этом месте собор и сохранить при нем чудесный куст. Место получило название Hilde Schnee, то есть глубокий (большой) снег; отсюда впоследствии образовалось и слово Гильдесгейм. Туда было переведено и епископство. Мало-помалу куст шиповника превратился в громадное, имеющее тридцатиметровую высоту, дерево с полуметровым стволом в охвате, которое существует и поныне и покрывается ежегодно тысячами великолепных роз. Его предполагаемый возраст — 500 лет. А устная легенда цифру эту удваивает.
Со средних веков роза начинает играть и роль таинственного знака разных тайных обществ. Изображение ее встречалось в гербах знатнейших рыцарских родов, дворянских фамилий и в гербах городов. Между прочим, розу имел в своей печати и Мартин Лютер.
Король Фридрих Вильгельм III, страстно любивший розы, устроил у себя в Потсдаме, среди 30 чудного парка, небольшой островок роз, известный под названием «Павлиний остров», где проводил свои лучшие часы досуга. Здесь были собраны все имевшиеся тогда сорта роз, так что местечко это представляло собой нечто вроде римского Пестума. Фридрих Вильгельм любил этот уголок не менее, чем Гарун-аль-Рашид свой розовый сад, и не одно доброе дело совершилось здесь «sub rosa».
Перенесемся теперь в другой край — на Восток. На Востоке розу свято чтили и любили. Особенно это характерно для Ирана, недаром эту страну с незапамятных времен называли Гюлис-таном — Садом роз. А персидский национальный эпос назван «Книгой роз». Одна из вершин азиатского ренессанса — сборник коротких рассказов и притч «Розовый сад» Саади. Каждая миниатюра из «Сада» Саади вот уже более 700 лет прославляет светлые человеческие чувства, ум, знание. Розами полны были сады и дворца иранцев. Излюбленными цветами убирали они комнаты, купальни, могилы. Без роз не обходилось весной ни одно торжество и празднество. Был даже особый праздник начала цветения роз в Кашмире. По улицам в сопровождении факельщиков, несущих на голове еще и зажженные фонари, расхаживали юноши и бросали розы прохожим в корзинки. Считалось, что это принесет счастье. Поэтому прохожие обязаны были отблагодарить юношей подарком или деньгами. А на следующее утро жители отправлялись за город. Угощались там, шутили, танцевали, играли на музыкальных инструментах.
