Во время пандемии «черной смерти» отмечалась высокая заболеваемость детей и женщин. Когда чума возвращалась (как правило, в бубонной форме), то она истребляла людей богатых, совсем не пострадавших во времена ее первого появления (Ковино). Во время эпидемии легочной чумы в Маньчжурии (1910—1911) ситуация была обратная — заболевали только взрослые мужчины, женщины очень редко, а в отношении детей вообще бытовало убеждение, что они не заражаются легочной чумой (Богуцкий В.М., 1911).
Распространение эпидемии «черной смерти» шло скачками, нередко из одного города в третий, оставляя лежащий между ними второй город нетронутым и возвращаясь к нему впоследствии. Ряд городов Месопотамии был охвачен этой болезнью, дававшей, как правило, до 100% смертности заболевших. Но на том же пути многие города, находившиеся в сообщении с зачумленными, остались совершенно нетронутым «черной смертью», что характерно для бубонной чумы, распространяющейся посредством чумных блох из вторичных крысиных очагов.
Клиника «черной смерти». По меткому замечанию Г. Гезера (1867), «черная смерть» если и уклонялась от обычной картины чумы, то это лишь потому, что она совмещала в себе все те явления, которые были порознь в различных чумных эпидемиях. Описания клиники чумы у авторов-современников, различаются. Одни видели отдельные клинические формы болезни (де Мюсси, Кантакузен, Никифор, Дионисий Колле, Ибнулкатиб, Дегиню, Боккаччо), другие делили эпидемию на периоды и для каждого из них указывали наиболее характерные клинические формы (Гюи Шольяк).
Прежде всего, ими выделялся синдром («основное страдание»), называемый «febris continuae — непрерывная лихорадка». Под ним понимался следующий комплекс симптомов: черный и сухой язык, бред и взрывы бешенства, чувство тоски и боли в стороне сердца, ускоренное дыхание, кашель, разного рода мокроты, мутная и нередко черная моча, черные испражнения на низ, черная кровь (Колле). На фоне «febris continuae» появлялись петехии, карбункулы и бубоны. Трупы людей, умерших от чумы, к всеобщему ужасу живых стремительно чернели и напоминали по цвету уголь — отсюда и появилось название «черная смерть».
Почти все авторы (за исключением Боккаччо) отмечали такой клинический симптом, как кровохарканье. Он всегда ими рассматривался как признак скорой смерти больного, но, видимо, не был известен для чумы из прежней практики. Шольяк называл «черную смерть» чумой с кровохарканьем. Контакузен и де Мюсси выделяли еще третью форму болезни — молниеносную. Больные умирали в первый день и даже час болезни, причем на них не было никаких «чумных знаков» (сын Кон-такузена, Андроник, умер в течение трех часов от начала болезни). У других, по наблюдению Кантакузена, болезнь продолжалась до третьего дня и сопровождалась явлениями двоякого рода. Иногда появлялась сильнейшая горячка, больные теряли способность говорить и впадали в глубокую спячку. Если они просыпались, то пробовали говорить, но вскоре умирали. В других случаях «болезнь поражала не голову, а легкие». С сильнейшими болями в груди они выхаркивали вещества, окрашенные кровью. Из их рта выходило болезненное зловоние, затем присоединялись сухость языка и глотки, неутолимая жажда, бессонница и мучительные, распространенные по всему телу ощущения. Преимущественно при этой форме болезни на коже человека выступали красные и черные пятна, различные по плотности и насыщенности цвета (карбункулы и петехии). Бубоны появлялись на руках, челюстях и в других частях тела.
Интересно свидетельство Гюи Шольяка об эпидемии в Авиньоне. Он разделил ее на два клинически различных периода. В обоих «febris continuae» служила основным симптомом. Однако в первом, продолжавшемся два месяца, кроме лихорадки (в понимании врачей того времени) основным симптомом становилось кровохарканье. Продолжительность жизни больного не превышала 3-х суток. Во втором периоде к явлениям «febris continuae» присоединялись бубоны, больной погибал в течение 5 суток. Шольяк отмечал значительно большую заразность легочной формы чумы по сравнению с бубонной.
Однако не все ученые того времени придерживались точки зрения Гюи Шольяка на заразность легочной чумы. Последовательный контагионист Ибнулкатиб утверждал, что многие люди, несмотря на контакты с больными с такой формой болезни, оставались здоровыми, и наоборот, получали ее вообще безо всяких контактов, и не будем спешить отвергать его наблюдения.
Клинически вспышки чумы варьировали в различных регионах. Де Мюсси в Крыму видел в основном ее бубонную форму. По его словам, болезнь начиналась сильными колючими болями, за которыми следовал сильный озноб, а потом появлялись очень твердые бубоны под мышками и в пахах. Лишь после этого развивалась чрезвычайно сильная гнилостная горячка со значительной головной болью и глубоким оглушением. На груди появлялись «опухоли», вероятно, под ними он понимал карбункулы. Ко всему этому присоединялся невыносимый запах от больного. На последний симптом указывали практически все авторы — современники «черной смерти». О кровавой мокроте де Мюсси тоже упоминает, но одной фразой, как о сопутствующем симптоме.
Особо ужасающее впечатление произвела тогда эпидемия в Багдаде, где смерть людей наступала через несколько часов после начала болезни. Видимо, в этих свидетельствах речь шла только о первично-септической форме чумы.
Большая часть сообщений о чуме с поражением легких касались северных стран (Англия и в особенности Норвегия и Россия). В Англии, где эпидемия, главным образом, распространялась зимой, больные умирали от кровохарканья или кровавой рвоты самое большое через 48 часов после начала болезни. В Норвегии, где эпидемия «черной смерти» показалась в ноябре, гибель людей происходила на фоне кровохарканья. В России главными явлениями болезни были легочные кровотечения и черные пятна на коже (видимо, речь идет о карбункулах).
Боккаччо, описывая чуму 1348 г. Во Флоренции, о легочных симптомах не упомянул, хотя от его внимания не ускользнули бубоны, карбункулы (чумные желваки), петехии (многочисленные темные или синеватые пятна по всему телу) и даже проявления гемморрагического синдрома (носовое кровотечение). Такая форма чумы отмечена почти во всех итальянских летописях того периода. Особняком стоит свидетельство одного итальянского летописца, приведенное Муратори, в котором тот описывает «черную смерть» в форме внезапно появляющейся горячки с кровохарканьем или (!) с огневиками (карбункулами), или свищами (бубонами).
Если интерпретировать приведенные данные в рамках современных представлений о клинических формах чумы (см., например, работу Шуваловой Е.М. с соавт., 2001), то можно прийти к выводу, что во время пандемии «черной смерти» преобладающей была вторично-легочная чума, развивавшаяся как осложнение бубонной чумы. Как правило, такая форма болезни появлялась в начале эпидемического процесса, локально, безо всякой связи с эпидемиями чумы в других городах, затем она сменялась бубонной формой. Но простая констатация этого факта мало что дает для понимания причин «черной смерти» в целом. Особенно не подходит упрощенное толкование вторично-легочной чумы как явления «среднестатистического», встречающегося во время любых эпидемий бубонной чумы (см. работы Николаева Н.И., 1968; Шуваловой Е.П. с соавт., 1976; Величко Л.Н. с соавт., 1998; Козлова М.П. и Султанова Г.В., 1993). Например, И.В. Домарадский (1998), исследовавший чуму в «период ее упадка», приводит цифру «присоединения пневмонии» к бубонной чуме 5–10%, т.е. ничего необычного в легочном осложнении бубонной чумы он не видит. Однако, если мы обратимся к описаниям первой пандемии чумы (например, ее современника, Прокопия Кесарийского или обобщившего огромный исторический материал Эдуарда Гиббона), то ни в одном из них нет даже намека на какие-либо легочные проявления болезни. Гезер (1867) подчеркивал, что Геккеру (1838) стоило больших трудов доказать идентичность «черной смерти» и чумы.
Была ли «черная смерть» следствием бактериологической войны хана Джаныбека? В настоящее время эта версия, совершенно неизвестная современникам «черной смерти», активно популяризируется в научных изданиях и даже используется в политических целях как доказательство доступности БО странам третьего мира. В ее основе лежит единственное свидетельство нотариуса Габриэля де Мюссе, впервые опубликованное в 1842 г. Геншелем по ранее неизвестной и недатированной рукописи, хранившейся в Бреславле, в Гедигеровской библиотеке. Сначала изложим ее так, как обычно это делают современные западные авторы.
Вследствие каких-то раздоров с просвещенными генуэзцами (каких, обычно не указывается), дикие татары, руководимые ханом Джаныбеком, осадили либо в 1346 г., либо 1347 г. город Каффу (Феодосия), но взять его сразу не могли, началась осада (точной даты нет). Якобы осада продолжалась 3 года, потом среди осаждавших появилась смертоносная болезнь, уносившая «бесчисленные тысячи» жертв ежедневно.
