Причем весь этот бизнес построен на любопытстве, скуке, тревожности и разочаровании в жизни — чувствах, посещающих любого подростка.
Потенциальный клиент наркоторговца отличается лишь тем, что не хочет или не умеет взрослеть, а просто пытается убежать от действительности, как дичь бежит от хищника.
Вообще, инфантильное сознание крайне уязвимо в плане аддикции. Стараясь компенсировать негативные переживания, которыми богата повседневность, незрелая натура ищет самый короткий и прямой путь к восстановлению самоощущения, поврежденного будничным существованием.
Смертельное убежище от жизни
Большинству людей кажется, что увеличение дозы удовольствий помогает растворить в морях меда проклятую ложку дегтя — и практически без следа. Вдобавок своеобычная человеческая жадность до удовольствий в первые десятилетия жизни дополняется особенностью полудетского восприятия эмоций: в мозгу еще не работают природные контроллеры и стопоры, ограничивающие не только действия, направленные на получение желаемого, но и саму силу желания.
В детстве и в юности потребности носят компульсивный (непреодолимый, охватывающий), навязчивый характер. И, как это обычно бывает с навязчивыми мыслями, попытки их подавления приводят к обратному эффекту: в мозгу то и дело всплывает сладкая фантазия на тему «Вот было бы здорово…» — и далее по списку: а) съесть кило шоколадного мороженого; б) прокатиться вон в той серебристой машинке с мигалкой; в) получить признание в любви от двух-трех объектов посимпатичнее — и от этого, и от этого, и от этого (вариант: от этой, этой, этой и от ее подруги тоже). И побыстрее!
Инфантильное нетерпение нередко подогревается разными популярными слоганами типа «Ударим автопробегом по бездорожью!», пардон, «Ответим на отрицательные эмоции положительными!»,
Но так же, как автопробег не улучшает качество дорог, эйфория не служит компенсацией для негатива.
Да-да, вы не ошиблись. Никакие удовольствия не в силах отменить жизненных промахов, искоренить память о совершенных ошибках, вылечить депрессию, порожденную неудачей. Или целым рядом неудач. Все наслаждения мира могут лишь слегка подвинуть депрессивные ощущения — не на задний план, а, скажем, во второй-третий ряд, чтобы глаза не мозолили. Но при малейшей возможности зловредные воспоминания вылезут вперед и предстанут перед сознанием во всей своей сомнительной красе. И придется снова хвататься за антистрессоры и антидепрессанты. Получается замкнутый круг, перманентное[13] избавление от симптомов на фоне обострения заболевания.
Дистресс преобразуется в положительные ощущения лишь одним путем — через приобретение опыта и закалки.
Сложности в общении с противоположным полом, сложности созревания и взросления, сложности адаптации к окружающей реальности после преодоления всех этих трудностей, выпадающих на долю каждого молодого человека, становятся предметом гордости, самоуважения и прочих приятных ощущений. Вот почему не стоит бегать от решения жизненных проблем: не столько из-за нежелания показаться слабаком, сколько из-за возможных потерь в плане психологического позитива. Уверенность в себе, жизненный опыт, зрелая личность стоят того, чтобы бороться со страхами разного рода. К тому же боязнь перемен чревата приобретением дурных привычек, вплоть до самой дурной — до аддиктивного расстройства. Ведь именно страх перед новым опытом заставляет индивида заранее отказаться от повторных попыток решить проблему. Потенциальный аддикт предпочтет ограничиться заведомо «беспроигрышным» способом получения удовлетворения.
Почему в кавычках? Да потому, что это желание выиграть очередную дозу удовольствия любой ценой провоцирует полный отказ от мобильности и приспособляемости, то есть от развития как такового. «Погоня за позитивом» делает нас детьми, причем не самыми приятными детьми — беспомощными, капризными и эгоистичными. Так что не стоит возлагать на химическую эйфорию с ее прогулками по Зазеркалью никаких надежд: и сердца она вам не согреет, и статуса не повысит, и от тоски не излечит. Зато преодолев тяжелый стресс и справившись с негативом человек получает шанс переосознать тяготы жизни и превратить их в полноту жизни. И вообще это препротивное чувство, замешанное на разочаровании в себе и в окружающих, на смутных страхах и дурных предчувствиях, надо не глушить все увеличивающимися дозами антидепрессантов, а встраивать в стратегии копинга[14], в умение справиться с ситуацией.
Из всего можно извлечь пользу, даже из боли и страха. Боль ужасна. Но она сообщает важнейшую информацию: тело в опасности! Оно повреждено! Надо быть осторожнее и вообще линять отсюда! Так же и неоднократно упомянутый в художественной литературе камень на сердце можно использовать в качестве сигнала о реальной опасности, а можно превратить во вредоносную страшилку, в повод для приема аддиктивного агента[15]. У человека, хорошо приспособленного к действительности, пропадает желание рефлексировать на тему инородных тел в недрах грудной клетки. Он может периодически испытывать тревогу, но относится к ней как к информации. И это правильный подход. Человек обязан научиться считывать показания своих внутренних приборов.
Мы сами увеличиваем собственную уязвимость, отказываясь использовать резервы, которыми обладаем, и признавать опасности, которым подвергаемся.
И все-таки большинство людей предпочитает отдаваться во власть ощущениям, а те, как известно, дают расплывчатую, усредненную картину мира. И даже не картину, а черно-белую фотографию, да к тому же снятую не в фокусе и с плохим разрешением. Неудивительно, что многоцветные ландшафты жизни превращаются в сплошную серую тень. А течение событий — в Эль-Ниньо[16] проблем.
Неприятности в таком Эль-Ниньо имеют привычку ходить косяками, точно сельдь. Или хамса. Не успеешь из одной выбраться — глядь, новая подоспела. И так несколько недель. Или месяцев. Или лет. В любом случае, продолжительный период невезения может основательно подорвать веру в себя, умение общаться и даже саму способность радоваться жизни. Притом большинство людей будто специально стремится повесить на себя вину за все недочеты, промахи, провалы и проколы — так, чтобы впредь уже не искать ни причин, ни виновных. Они предпочитают раз и навсегда придти к выводу, что это про них Пушкин написал:
«Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад».
Непруха, одним словом. Незачем и рыпаться.
Самоедский подход, конечно, положения не исправит, самочувствия не улучшит, энергии не прибавит. Отсюда и однообразие популярных нынче «сборников позитивных рекомендаций». Все они пишутся в одинаковом ключе. Вот тебе, дорогой читатель, могучая кучка нехитрых методик, а еще флаг в руки, барабан на шею и гипсового Павлика через совет дружины! Вся надежда на то, что читательские массы внезапно поменяют свою психологическую природу: из группы риска, к которой принадлежат, в частности, интроверты, пессимисты, чувствительные, внушаемые и депрессивные натуры, они стройными рядами перекочуют в стан экстравертов и оптимистов, неподвластных внешнему влиянию. Хотя, с точки зрения разума, нечто подобное произойдет, только если в мире случится эпидемия атипичной эйфории с резким падением адекватности мышления. И что прикажете делать с тысячами, а то и с миллионами свежеприобретенных психов? Особенно если их охватит радостное возбуждение — например, к дождю? Или к Восьмому марта?
К сожалению, системы взаимодействия биохимических, психологических и социальных факторов по своей природе слишком тонки, чтобы их можно было регулировать, как струю из краника — отвернул-завернул-перекрыл. Именно поэтому человечество до сих пор не изобрело действенных, безопасных, дешевых таблеток счастья.
Любое средство, навевающее утомленному мозгу «сон золотой», — всего лишь паллиатив[17]. Иногда слегка лечебный, но чаще — отнюдь не слегка смертельный.
Помилуйте, скажете вы, какой же это паллиатив, если он смертельный? Зато под ним, как под плащом (а это слово и образовано от латинского pallium — плащ), можно спрятаться от пугающей действительности. Правда, ненадолго. Синдром привыкания вернет все на круги своя и даже ниже опустит. Так что никакой профессор Снегг не научит вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть[18]. Увы, дети мои, это фантастика.
А вот улучшение своей биологической модели поведения сознательными действиями — самая настоящая реальность. Ее-то нам и надо осваивать. В отличие от сознания, взаимодействующего с окружающим миром, темный океан природных инстинктов, скрытых в подсознании, заставляет этого мира бояться и избегать. Все, что составляет понятие дискомфорта — страхи, стрессы, тревожные состояния, депрессии, — способно вызвать аддиктивное расстройство у личности, если та не научилась преодолевать дистресс и превращать его в опыт. Правда, иногда подсознание вырабатывает особую, нестандартную форму сопротивления. Причем некоторые формы способны изумить даже психиатров.
