Ознакомительная версия.
Смеются.
— И не смейтесь. Это серьезно. Значит, вы согласны быть как актеры?
— Да-а-а-а!
— Выносить все тяготы актерской жизни?
— Да-а-а-а!
— Учить наизусть слова? Слушаться режиссера? Танцы разучивать на занятиях хореографии? А на кого-то из вас Юлия Авенировна жаловалась. Актеры такое не могут себе позволять.
— А какая у меня будет роль?
Это самый маленький, Данька. Какая у него будет роль? Вы бы слышали его дикцию! Да если его поставить на табуретку… Но знаете, что я скажу: у него будет роль. Неожиданная. Такая, которая ему непременно понравится. У всех будут роли.
— Давайте так: я немножко подумаю и скажу, что будем играть. Чтобы каждому досталась интересная роль. Согласны?
Конечно, согласны. В общем, «Занавес открывается!».
Я на семинаре по естественно-научному воспитанию малышей. Руководитель кружка юных зоологов Юля делится опытом: «Обычно дети приходят ко мне в семилетнем возрасте. На первом занятии я выставляю на стол камень, куклу, выпускаю морскую свинку и спрашиваю: что здесь живое? Дети, как правило, отвечают сразу. Но я прошу доказать. Будущие ученые должны научиться подбирать аргументы в защиту своих высказываний. Поэтому я говорю: сейчас я буду вас путать, а вы мне доказывайте, что морская свинка — живая.
Как они стараются, все громко кричат:
— У свинки глазки!
— И у куклы глазки.
— Свинка бегает!
— И машина бегает — двигается.
— Свинка теплая.
— И мотор у машины теплый, когда работает.
И так долго-долго. Иногда кто-нибудь скажет, что свинка размножается. Это высший пилотаж. Но и этого аргумента недостаточно. Вот отвалился от камня кусочек. Он размножился или нет? Был один камень, а стало много — два. Моим неискушенным новичкам должно стать ясно: не могут они самостоятельно ответить на этот вопрос. Тогда я достану микроскоп и покажу им клетку. Только на клеточном уровне можно действительно доказать, что живое, а что — неживое».
Мне все это очень нравится. Я вдохновенно записываю за Юлей, в чужих детских репликах слышу голоса своих первоклашек. А уж Юлю так ясно себе представляю, словно она — это я. И такое занятие у нас получилось (на бумаге, конечно) — стройное, красивое, последовательное, — что хочется сразу воплотить его в жизнь.
Почему бы на следующей неделе и нам не обсудить живое и неживое? Да нет, прямо завтра!
— Мы вчера записали в тетрадях одно очень важное слово: жизнь. Я попросила вас поразмыслить над серьезным вопросом: что такое живое и чем оно отличается от неживого. Готовы к обсуждению?
Готовы и рвутся в бой. Что там полагается по сценарию? Глазки, ушки? Умеет бегать?
— Я знаю! Живое — это в чем есть жизнь.
— Как это?
— Ну, то, что внутри, оно невидимое.
— И я знаю. Живое — это то, что может умереть.
Крутой вираж. Где же глазки?
— Стоп! Давайте-ка поиграем. Я буду называть разные слова, а вы просто отвечайте: живое — неживое. Начали! Стол.
— Неживой.
— Окно.
— Неживое.
— Цветок.
— Живой.
— Машина.
— Неживая.
— Дерево.
— Живое.
— Камень.
— Неживой.
— Пианино.
— Живое.
— Пианино?
Настойчиво и единогласно:
— Живое!
— Почему?
— Оно из дерева. А дерево живое.
— Но ведь и стол из дерева. Вы говорите, он неживой.
— В пианино музыка живет. А вы сами говорили — музыка живая.
— Тогда и магнитофон живой?
— Неживой. Он холодный.
Вот тебе и раз! И, главное, бьют в точку. Вообще про музыку как-то сложно возражать. Мне, по крайней мере. Попробуем с другой стороны.
— Хорошо, а земля?
— Неживая… Нет, живая! На ней вон сколько всего растет. Это же из нее растет!
— А вода?
— И вода живая. Она же поет. А все, что поет, живое. Музыка — живая.
— У живого есть душа.
— Но как же это определить? — я все еще пытаюсь вернуться к заданному сценарию.
— Так почувствовать можно!
Ах так? Ну ладно!
— Тогда скажите, а кукла живая?
Без тени сомнения:
— Днем неживая, а ночью живая. Ночью все куклы оживают, потому что они похожи на людей.
Это что же такое? Следствие моей педагогической ереси? Всяких игр вроде «На свете все на все похоже»? Неужели — прощай, естественнонаучность? Но как же все-таки интересно!
— А кукла может умереть?
— Сломаться?
— Ну да, если какой-нибудь грубиян оторвет ей голову?
— Тогда она ночью точно не оживет!
— Да, хороший разговор! — говорит один очень умный и подводит вместо меня итог. — А вообще-то и камень может ожить… Если очень захочешь. Все может превращаться.
День окончен. Делаю выводы. Обнаруживаю, что я почти счастлива. «То, что поет, живое!» Кто осмелится с этим поспорить?
Правоверные иудеи начинают свой день словами: «Благодарю тебя, Господи, что не сделал меня женщиной!» И в этом люди самых разных вероисповеданий с ними вполне солидарны. Люди мужского пола, конечно.
Но если ты женщина, да к тому же учитель, что сказать Господу?
Быть не-мужчиной-учителем очень трудно. Известные педагоги в большинстве своем рождались мужчинами. Мужчина, он и размером больше, чем женщина: ка-а-ак пройдется, ка-а-ак взглянет — сразу понятно: сила. А силу все уважают. Включая детей.
Ну а если ты женщина?
Приходится делать вид, что ты все можешь, как настоящий мужчина. Серьезно так притворяться, иначе тебе не поверят.
Но сколько ни притворяйся, на самом-то деле ты женщина. Глядь — а все силы потрачены на притворство. Ничего не осталось. Приходишь домой, а там уже все собрались — муж и дети. Муж говорит:
— Смотрите, кто к нам пришел: выжатый лимон! Ты зачем так устала? Чтобы нам ничего не досталось?
И дети кричат:
— Конечно, им все самое лучшее! Ты их больше любишь!
Тогда учитель-женщина улыбнется и скажет:
— Что вы, что вы! Я совсем не устала! Видите: я веселая. Сейчас всех поцелую, со всеми уроки выучу и пирог испеку.
И вот ты всех целуешь, печешь пироги и думаешь: как бы тетрадочки незаметно проверить? Как бы неслышно родителям Наденьки позвонить? И родителям Петеньки. И родителям Оленьки. И учителю физкультуры: что там с воскресным походом?
Но если домашние тебя за этим застукают, то обидятся страшно.
Муж скажет:
— Ты все время мне изменяешь!
Женщина-учитель только руками всплеснет:
— У меня на это времени нет! Я же все время работаю.
— А я о чем говорю? У тебя к работе эротическое отношение!
Ты поплачешь немного и помолишься перед сном: «Господи! Помоги мне быть женщиной и учителем. Одновременно, Господи!»
Но Господь тебя не услышит. Он ведь тоже мужчина.
Все-таки как-то неправильно начинать каждый день со слов: «Жаль, что я не мужчина». Непродуктивно.
Может быть, у мужчин и получилось бы лучше, возьмись они за педагогику. Они же как волки — чуют творческую добычу.
Вот пришли бы они к нам в класс, напитали бы атмосферу настоящей мужской энергетикой, чтобы мы тут не расслаблялись. Чтобы мы тоже искали: где она, эта творческая добыча? И мы бы тогда все вместе что-нибудь совершили. Что-нибудь невозможное. И случилось бы в нашей жизни настоящее приключение. Жизнь должна быть сюжетной, так ведь? Чтобы не было скучно.
Только как же их заманить в педагогику? Не вообще в педагогику, а в конкретное место — в мой класс. Где потребность остро осознана.
Выход один — расписаться публично в собственных женских слабостях. Так, чтобы это признание пронзило мужские сердца. Чтобы сработал инстинкт: это слабое существо нужно срочно спасать!
Внимание! Всем внимание!
Объявляется «парное» родительское собрание! На повестке дня проблемы, которые невозможно решить без помощи пап. Донести всю важность предстоящего мероприятия до подлинных адресатов послания поручается мамам.
Кажется, мамы справились? Женская солидарность — великое дело.
Начинаем психическую атаку.
Три, два, один!
«Я думаю, что как педагог могу дать вашим детям достаточно много. (Пауза, выразительный взгляд, тестирующий аудиторию на принятие тезиса.) Но каковы бы ни были мои возможности, они ограничены. (Пауза. Взгляд: такое признание сделать непросто.) Одно из ограничений определяется моей половой принадлежностью: я — женщина. (Еще одна пауза: мол, это неоспоримый факт. И его не скрыть под учительским имиджем)»
Тезис, кажется, принят. Моя откровенность оценена. Моя половая принадлежность вызывает у присутствующих неподдельное сочувствие.
Ознакомительная версия.
