Ознакомительная версия.
Тезис, кажется, принят. Моя откровенность оценена. Моя половая принадлежность вызывает у присутствующих неподдельное сочувствие.
Переходим к следующему этапу — демонстрации психологической грамотности. Здесь уже надо без пауз, с нарастающим напором.
«Не секрет, что современная школа навязывает детям парадигму женского воспитания и не покрывает их психологические запросы — прежде всего запросы мальчиков. (Чуть-чуть терминов не повредит. Но важно не переусердствовать.) Обучение при всех наших стараниях остается по большей части словесным. А мальчикам нужно другое. Им нужно не только рассказывать — им нужно много показывать. Им нужно предоставлять возможности для разноплановой деятельности. Только так они открывают для себя новые возможности и перспективы. Ну, и девочкам — современным — это очень пойдет на пользу».
Теперь можно переводить речь объяснительную в речь наступательную.
«Я уверена: каждый из вас (пауза. Нужно, чтобы все осознали важность личного обращения) способен раскрыть детям какую-то новую область жизни, которая не покрывается школьной программой. Поэтому очень прошу вас подумать, чему бы вы хотели и могли научить детей. А то, что это будет продуктивно и интересно, никто не сомневается».
Возможно, последняя часть моей вдохновенной речи звучит излишне директивно. Мол, речь не о том, могут или не могут они чему-то учить. Речь лишь о том, чему они могут учить. Но мне как-то нужно было одновременно озвучить веру в «папские силы» и необходимость действовать.
Однако аудитория реагирует адекватно — некоторой задумчивостью. Никто не выражает откровенных протестов.
Тогда я перевожу дыхание и любезно предлагаю папам подать «заявки на творческие выступления».
Мамы попадают в щекотливое положение. Их таланты пока не берутся в расчет. Но, надеюсь, они понимают: мы вступили на путь борьбы с феминизацией общества. И эта борьба требует некоторых жертв. Пока (пока) мамам придется направить неиспользованную энергию на пап — на их агитацию и проработку, на помощь в поиске конструктивной идеи: кому, как не мамам, знать, какими скрытыми от педагогической общественности талантами обладают их мужья. А с момента собрания достойное папино выступление связано с престижем семьи.
Тактика оказалась верной. Через неделю мы составили план родительских пятниц и приступили к его осуществлению.
Получилось вот что.
* * *
Юлин папа — бывший морской офицер. А еще заядлый турист. Он появился на классной сцене первым с набором толстых и тонких веревок. Занятие называлось «Вяжем узлы». Выяснилось, что без умения вязать узлы просто шагу нельзя ступить по матушке-земле — особенно если ты заядлый турист или морской офицер. И то и другое в устах Юлиного папы звучало невероятно привлекательно. Поэтому сначала все азартно и безуспешно пытались развязать узлы, которые папа развесил на спинках и ножках стульев. А потом столь же безуспешно пытались их завязать. В конце занятия дети получили домашнее задание — обязательно освоить это умение. Ну, и обдумать личные перспективы в связи с продемонстрированными узлами.
А я в очередной раз убедилась в своей женской ограниченности, потому что умею завязывать только два узла.
* * *
Вторым появился папа Стаса. Пришел не просто так, а в костюме электромонтера: на ногах неправдоподобно огромные резиновые сапоги, на руках — чудовищные резиновые перчатки. Уже производит впечатление. Занятие началось с построения гипотез: зачем это папа Стаса так нарядился? Поговорили об электротоке и его коварном «характере». Для пущей убедительности рассмотрели эмблему с черепом и молнией. Выяснили, что ни при каких обстоятельствах не следует совать в электрическую розетку пальцы и предметы и заглядывать в трансформаторную будку.
Если ток не раздражать, он будет добросовестно служить на благо людей. В доказательство папа Стаса прямо на глазах у детей собрал простейшую электрическую цепь. Все сказали: «Лампочка, гори!» — и лампочка радостно загорелась. Вот дело так дело! Я б в монтеры пошел, пусть меня научат.
А папа Стаса, кстати, никакой не монтер. Он инженер какой-то запредельной квалификации. Просто любит собирать электрические цепи.
* * *
На третьем занятии была журналистская игра. Называлась «Беру интервью у президента». Проводил ее папа Кирилла. Это мне вроде должно было быть близко. Но как журналист я специализируюсь совсем в другой области, и с президентом мне общаться не приходилось. Папа Кирилла принес в класс множество микрофонов и диктофонов — и те, что имеют выдвигающиеся кронштейны, и микроскопические, почти невидимые. Оказалось, что сложность интервьюирования высокопоставленных лиц связана с барьером из представителей спецслужб. Они внимательно следят, чтобы журналист не нарушал дистанцию. Нарушит — получит. Причем весьма ощутимо.
Быстренько выбрав президента (оказалось, самая незавидная и малоинтересная роль), класс разделился на немногочисленную группу службы секьюрити (безопасности) и журналистов, жаждущих услышать о планах президента на ближайшее будущее. Журналисты вытягивали микрофоны, стараясь просунуть их за границу охраняемого круга, подбирались сбоку, сзади и даже ползком, теснимые своими собратьями по перу. Президент мучительно сочинял планы развития государства, а охранники бдительно следили за его безопасностью и время от времени требовали убрать микрофон или выпихивали незадачливого репортера из толпы.
Короче, о треволнениях журналистской профессии были получены самые исчерпывающие сведения. Думаю, в будущем это не отвратит детей от возможной журналистской карьеры.
* * *
Папу Нади я увидеть не ожидала. Он казался недосягаемым. Но выяснилось, что у него есть дивное хобби: он увлекается микроскопами.
Микроскопов было три, и к ним выстроились очереди из желающих разглядеть в деталях свои ногти и волосы. Для любителей препаратов растительного происхождения предлагалась кожица лука.
Я знаю про Левенгука. Читала немножко. Но никогда не думала, что из микроскопа можно сделать захватывающий аттракцион. Все потом делились переживаниями о своих ногтях. Я предложила сделать выводы о пользе личной гигиены. Надин папа не возражал. Идеи гигиенической науки ему очень даже близки.
* * *
Тема микробов неожиданно получила развернутое продолжение. Вслед за Надиным папой в класс пришел дедушка Сани и Лени. Он химик по образованию, владелец небольшой фирмы по производству медицинских материалов. Поэтому вниманию детей были предложены предметы ухода за больными — абсолютно стерильные. Дедушка подробно объяснил, как можно изгнать зловредных микробов из бинтов и повязок и почему это так необходимо. На память о занятии каждый получил по пакетику с кровоостанавливающим порошком.
* * *
Забыть о стерильности мы не успели: пришел папа Алины. Это занятие трудно назвать уроком. Пусть даже «папиным». Не урок это был, а звездный час пропаганды медицинского труда. Папа Алины принес в класс настоящие хирургические инструменты — кучу ужасающих орудий, как на картинках к статьям про средневековую инквизицию. И все по очереди вдевали какую-то особую нитку в изогнутую невероятным образом хирургическую иголку, учились что-то зажимать карцангами и делать ватные тампоны. Затем Алинин папа на глазах у детей приготовил гипсовую смесь и продемонстрировал, как она накладывается. На Алине.
Все закричали: «И я хочу! И я хочу!» Гипса больше не оказалось. Зато бинтов — в достатке. В результате каждый обзавелся симпатичной повязкой на различных частях тела. Общий вид класса стал напоминать кадры из фильма про госпиталь времен Отечественной войны. Не успели все толком перевязаться, как прозвенел звонок. Детям было жалко расставаться с повязками, и они стали просить: «Можно нам так пойти на завтрак?» Я уступила — для закрепления педагогического эффекта.
Мы построились и вышли в школьный коридор: «Шел отряд по бережку…» На горизонте появилась школьная медсестра. Ее реакция была не вполне адекватной: она замерла на месте и побледнела.
Я объяснила, что у нас только что прошел урок по оказанию первой помощи пострадавшим.
Я помогала Алининому папе накладывать некоторые повязки и очень гордилась тем, что умею это делать. Зря у нас, что ли, в институте была военная кафедра?
* * *
Еще был урок Петиного папы.
Петин папа работает в банке. Казалось, что там может быть интересного, кроме грабителей? Оказывается, может. Петин папа принес в класс чудо-чемоданчик, который позволяет видеть деньги «насквозь», так что можно, понять фальшивые они или нет. Оказывается, деньги многослойные. Под особым лучом на них, как в волшебном кино, проступают диковинные картинки. Если, конечно, купюры подлинные. Весь урок мы этим и занимались — просвечивали деньги разными способами и разглядывали водяные знаки. Заодно узнали много любопытного о фальшивомонетчиках: что за люди, когда появились и почему их занятие не приветствуется государством.
Ознакомительная версия.
