Вводятся кредитные единицы. Зачем? В западных университетах можно самостоятельно выстроить свое расписание, проходить предметы в той последовательности, в которой хочется конкретному студенту. Главное – набрать нужное количество кредитных единиц по блокам дисциплин. У нас это невозможно в принципе – по экономическим соображениям; никто не позволит лектору вести курс для 2–3 студентов, это невыгодно. Поэтому комплектуются группы, а все кредитные единицы конвертируются в привычные часы. Что-то изменилось? Да, появилось модное слово.
Под «компетентностный подход» убираются часы в традиционных дисциплинах (литература, история, география и др.) и вводятся дисциплины «на смекалку».
Компетентностный подход акцентирует внимание на результате образования. Звучит красиво. Но единственный результат образования для вуза в настоящей ситуации – количество денег, уплаченных студентами или перечисленных от других источников финансирования. Когда материальное обеспечение поставлено во главу угла – отчислять студента нельзя ни при каких обстоятельствах (!); это подобно вырубке сука, на котором сидишь.
Пример из жизни:
Одна вторая плюс одна вторая получается одна четвертая – это еще ничего, хотя такое сказал выпускник колледжа на собеседовании при поступлении в вуз. А как вам 2ху^3, которое прочитывается как «два ху и три наверху»? Эти абитуриенты идут в вуз, и наверняка его закончат; описанное выше не анекдот, а реальный случай на занятиях по мат. анализу, который в качестве примера приводит к.т. н, доцент Антонов О.В. из Астраханского университета.
На ученом совете говорят – студенты не справляются, упрощайте программу. Но… Некоторое время назад устраивали Интернет-экзамены – по базам вопросов, присланных из Москвы, студенты на компьютерах проходили тесты. А базы-то рассчитаны на полный курс дисциплины, а не на упрощенный. Поэтому сдавали вместе с преподавателями, хотя это категорически запрещено. А результаты все равно низкие. Поэтому уже давно таких Интернет-экзаменов не устраивают.
Внедряют систему менеджмента качества (СМК). Просто помешались на этом, хотя внедрять СМК, предназначенную для промышленных предприятий, для учебного заведения – мягко говоря, ненормально. При этом на полном серьезе абитуриентов называют «заготовками», а выпускников – «готовой продукцией». Единственный критерий внедрения – порядок в документации. Вуз ведомственный, а ведомство регулярно меняет название – то федеральное агентство по рыболовству, то государственный комитет, то федеральный комитет. Если не уследить и на рабочей программе указать не то название, то ошибка квалифицируется как «нарушение идентификации и верификации документа согласно подпункту 7, статьи 35, главы 4 первой части введения в систему менеджмента качества».
Я спрашивал у абитуриентов – для вас важным критерием при выборе вуза было то, что он внедрил систему менеджмента качества и «Образовательная деятельность в сфере высшего и дополнительного профессионального образования сертифицирована DQS по ISO 9001»? Догадались, какой был ответ? У всех встречный вопрос – а что это такое? А это то, что экзаменационные билеты, которые раньше помещались по 5–6 штук на лист, теперь надо печатать только по одному, потому что шапка этих несчастных 2–3 вопросов не помещается на пол-листа. Но иначе – нарушена идентификация и верификация.
1.3. О психологии влиянии книги на подростка-читателя
По С.Л. Вальгарду, текст, которого местами имеет характер коммунистической идеологии, в книжном процессе приобщения к чтению всегда есть две стороны – передающая и воспринимающая, в нем участвует не меньше двух человек (автор и читатель, обычно больше – см. ниже), и процесс книжной передачи и воздействий совершается в этом хотя бы небольшом коллективе, взятом как социальное целое. Таким образом, автор «устанавливает» социально-психологическую природу чтения. В этой связи также интересно, а, на мой взгляд, и более актуально в данной части – мнение Н.А. Рубакина, который утверждает, что чтение есть не передача мысли автора от одного человека к другому, а лишь возбуждение в голове последнего «что имеется в ней» благодаря личному жизненному опыту; то есть книга не передатчик информации, а лишь возбудитель ее в другой голове. В связи с этим, и, поскольку сам Рубакин в своих произведениях говорит о проблеме иными словами, полагаю, что Вальдгард в этой части комментирует оппонента исходя из своей личной позиции, и… не вполне верно. Таким образом, социальный синтез вовсе не упускается (как преподносит читателю уважаемый С.Л. Вальдгард), а вместо этого читатель возбужденный зароненной в книге авторской мыслью, анализирует ее, размышляет, и, естественно сравнивает именно со своим опытом, мировоззрением, чувствами. Отчего же тогда, как не от этого, происходят различные предпочтения читателей к произведениям разных авторов? Вероятно, из-за разного восприятия одного и того же автора (ценности переданных в книге знаний), разным читателем. Это, несомненно, одна из составляющих личностного интереса читателя, имеющего оценочные качества в широком диапазоне – от полного отсутствия интереса к конкретной книге до эйфории полного восприятия и текста и автора. Таким образом, личностный интерес является индивидуальным фактором чтения (анализ прочитанного совершается в нервной системе отдельного человека). Вот что пишет об этом С.Л. Вальдгард:
«Вся трудность вопроса состоит в том, что чтение одновременно является и социальным, и индивидуальным психологическим процессом. Читаю я, читатель, я интересуюсь, понимаю, соглашаюсь, усваиваю, эмоционально реагирую. Все происходит в моем головном мозгу, в моем сознании, во мне, как в субъекте поведения.»[1]
Каждая книга имеет свой круг читателей и читательский адрес. Персональное отношение читателя к автору наблюдается в различной мере. К примеру, читатель научной периодики и книг «обычно ясно сознает научность их авторов, учитывает их индивидуальные особенности, и персонализирует восприятие, как исходящее от данного определенного автора»[2]. Другой тип читателя (по Вальгарду) – массовый читатель – не придает определяющее значение личности автора, а главное внимание уделяет тексту и его ценности, определяющейся новыми (для конкретного читателя) знаниями. В этом смысле, как утверждает Вальдгард, восприятие конкретной художественной книги более персонифицировано, чем восприятие научно-популярной.
В отличии от устного речевого сообщения, процесс передачи сведений (информации) через книжный текст отделен от акта восприятия его читателем по времени и в пространстве. Две различные формы восприятия – непосредственные и от других людей (которым Вальдгард посвятил целый раздел в своей книге) прибавляют к накопленному опыту читателя новые знания об окружающем мире, но также и влияют на взгляды, оценки, стремления, эмоции, и, в конечном счете, на поступки конкретных людей. Такую влиятельную роль имеет для читателя книга.
1.3.1. Что мы знаем, и чего не знаем: личностная мотивация к чтению
Каждый интерес имеет под собой основу, фундамент. Почему одни люди активно читают, а другие не любят (не приучены) к этому? Кто-то читает «запоем», а кто-то только в связи с тем, что это «задано» или предусмотрено некоей обучающей программой (чтение из под палки). Кто-то «недочитывает» книгу и оставляет ее, кто-то «читает с конца», пытаясь понять и подсознательно проверить свой личностный интерес: а хороша ли книга, стоит ли ее прочесть? Еще одна, известная мне, категория читателей также многочисленна: оставив недочитанной книгу в одном возрасте, он без принуждения возвращается к ней впоследствии. Личный интерес в данном случае напрямую связан с познавательным, который Вальдгард [2] объясняет «желанием узнать что-либо, увидеть интересующий объект, поговорить о нем, в, в частности, прочесть о нем в книге.
При этом восприятие и познание интересующего объекта доставляет удовольствие»[3]. Поэтому читательское поведение прямо связано с мотивацией к чтению и познавательным интересом, что кореллирует с личностным интересом читателя в части общения с книгой. Интерес – как познавательный, так и личностный направлен на то, чтобы ориентироваться в окружающем мире, знать характеристики объектов, с которыми часто (повседневно) сталкиваемся для того, чтобы иметь возможность прогнозировать ситуацию в перспективе, воздействовать на них, использовать их, взаимодействовать с ними. Очевидно, тот, кто имеет достаточно разносторонних знаний, трансформированных в накопленный опыт, более эффективно взаимодействует в обществе, коммуникабелен, успешен, регулирует взаимоотношения в рамках общепринятой морали, и наоборот. А поскольку основные знания немыслимы без книг, как источников информации, в этом очевидный «плюс» человека начитанного, а следовательно и образованного. В этой ориентировочной стороне поведения возникают и самомотивируются (возникает привычка к чтению) читательские интересы; при этом конечной результирующей стороной, стремлением, целью часто является практика.
