Показателен довольно длинный пассаж, в котором Поппер пытается доказать, что в современных демократических системах государство и стоящие за ним избиратели обладают возможностью контроля за экономическими процессами. В данном случае он, в конце концов, приходит к позиции своего рода мессии, встает на позиции сторонника социальной инженерии. Но дадим слово самому автору:
«Догму, согласно которой экономическая власть является корнем всех зол, следует отвергнуть. Ее место должно занять понимание опасностей, исходящих от любой формы бесконтрольной власти. Деньги как таковые не особенно опасны. Они становятся опасными, только если на них можно купить власть — непосредственно или путем порабощения слабых, которые должны продавать себя, чтобы жить. Нам следует мыслить об этих социальных ситуациях даже, так сказать, более материалистически, чем это делал Маркс. Мы должны осознать, что контроль за физической властью и за физической эксплуатацией является главной политической проблемой. Чтобы осуществлять такой контроль, нам необходимо установить „чисто формальную свободу“. Как только мы этого достигаем, т. е. как только мы оказываемся способными использовать формальную свободу для контроля за политической властью, все остальное ложится на нас самих. В дальнейшем мы не должны ни обвинять кого-либо другого, ни возмущаться преступными экономическими демонами за сценой. Дело в том, что при демократии ключи к контролю этих демонов находятся в нашем распоряжении. Мы можем приручить их. Мы должны понять это и использовать такие ключи. Мы должны создавать институты демократического контроля за экономической властью и институты своей собственной защиты от экономической эксплуатации. Много шума было произведено марксистами по поводу возможности купли голосов избирателей или впрямую, или путем подкупа средств пропаганды. Однако более тщательное исследование показывает, что это — хороший пример властно-политической ситуации, проанализированной нами ранее. Как только мы достигли формальной свободы, мы можем успешно контролировать покупку голосов избирателей. Существуют, например, законы, предназначенные для того, чтобы ограничивать расходы на избирательную кампанию, и это только наше дело — смотреть за тем, не ввести ли еще более строгие законы такого типа. Таким образом, правовая система может быть превращена в мощный инструмент нашей собственной защиты. Более того, мы можем влиять на общественное мнение и настаивать на значительно более строгом моральном кодексе в политических делах. Все это мы можем сделать. Однако сначала мы должны осознать, что социальная инженерия такого рода — это наша задача, что она в нашей власти…» (с. 150, 151).
Комментируя эти положения Поппера, я хотел бы обратить внимание прежде всего на то, что он в данном случае не пытается анализировать факты и реальное положение дел в буржуазной системе. А эти факты показывают, что победа такой формы демократии, при которой граждане имеют возможность определенного воздействия на принятие решений в социально-экономической, а не только политической области, является результатом длительной и мучительной борьбы, в том числе (и прежде всего) класса наемных работников и их организаций — профсоюзов и других социальных движений, коммунистических и левых партий, ставшей мощнейшим и важнейшим условием победы социал-демократической модели капитализма во второй половине XX в. Таким образом, то, что Поппер называет политической демократией, является не подарком со стороны класса буржуазии, со стороны капитала, а результатом упорной борьбы с ними. Более того, только после целой серии потрясений, случившихся в мире в первой половине XX в. (включая попытки установить господство буржуазии при помощи фашизма и его поражение во Второй мировой войне), и к тому же в условиях возникновения и развития мировой социалистической системы, современный западный мир пошел на формирование модели, которую мы называем социал-демократической и в которой действительно у трудящихся есть определенные права и возможности политического контроля.
Но это лишь один из аспектов, показывающий, что эта форма демократии является не подарком и не некой абстрактной вечной ценностью, а продуктом исторического развития, причем сложного и противоречивого. Кроме того, данная форма и во второй половине XX в. содержала в себе достаточно мощные противоречия, которые в конечном итоге обнаруживают механизм власти не просто экономики, но господствующих социально-экономических и социальных классовых сил в современном нам мире. И если в 1950-1960-е гг. еще оставались некоторые иллюзии, чтобы считать, что в обществе развитых стран классовые конфликты ушли в прошлое (при этом, правда, придется «забыть» о мае 1968 г.), то новое столетие демонстрирует мощный рост новой волны демонстраций, забастовок и иных активных форм противостояния оппозиции всевластию глобального капитала.
Начавшись с отступления социал-демократии, XXI век вновь предельно обнажил то, что в современном обществе действуют мощные механизмы, обеспечивающие, в конечном итоге, власть именно капитала как экономической и социальной силы. Эти механизмы отнюдь не сводятся к подкупу избирателей. Речь идет о целостной системе гегемонии корпоративного капитала в глобальных масштабах. Она является тем механизмом, который подчиняет себе человека повсеместно, начиная от трудового процесса, где наемный работник не только формально, но и реально подчинен капиталу; включая сферу потребления, где он становится клиентом корпораций и живет в рамках, когда вся система экономических, социальных и духовных отношений, в том числе и масскультура, навязывает ему потребительский образ жизни, т. е. образ жизни конформиста, пассивно воспринимающего именно рыночную, буржуазную систему как единственно возможную (что и есть необходимое условие власти капитала); и заканчивая его положением как агента политических и идеологических отношений, где господствуют механизмы политических технологий и идейное манипулирование при помощи СМИ, системы образования и многого др.
Как именно действуют эти механизмы, написано в сотнях работ, но даже намека на какую-либо содержательную критику этих работ у Карла Поппера найти невозможно. Между тем в книгах и Майкла Паренти, и Нектариоса Лимнатиса (я называю только те, которые переведены на русский язык) прекрасно раскрыты механизмы политического и идейного манипулирования.
Кстати, по поводу политических технологий. Само понятие «политической технологии», ставшее типичным в современных условиях, показывает, что здесь с человеком обращаются не как с активным субъектом, который способен влиять на политические процессы, а как с некоторым ресурсом, из которого вырабатывают при помощи «производственно»-политико-технологического процесса необходимый продукт. Таким продуктом являются голоса, отданные за партию, обладающую возможностью купить политтехнологов и профинансировать систему политических технологий.
Поппер, правда, выдвигает достаточно любопытное возражение, касающееся возможности граждан использовать формальные демократические механизмы для того, чтобы осуществлять реальный контроль снизу. Здесь он вполне солидаризируется с марксистами, которые (и он эти положения приведет в последующих главах) постоянно подчеркивали, что демократия может и должна использоваться наемными работниками, составляющими большинство граждан современного общества, для того, чтобы максимально перераспределить права в свою пользу; для того, чтобы создать благоприятные условия для изменения политической системы, так чтобы не только формальное, но и позитивное освобождение стало реальностью (но к этой теме мы еще вернемся во второй части книги).
Теперь по поводу двух методологических пассажей, в которых Поппер критикует Марксову трактовку свободы, считая, что последний якобы не понимает парадокса свободы, и идея об отмирании государства оказывается не чем иным, как дорогой к отказу от социальных функций государства, от того, чтобы оно заботилось об экономически слабых и защищало их от экономически сильных. Вообще говоря, это выворачивание марксизма наизнанку, исходя из некоторой формально-логической конструкции, которая выглядит на первый взгляд достаточно убедительно, являет собой классический пример попперовской плоской формальной логики. Ha самом деле суть марксового понимания проблемы свободы состоит как раз в том, что по мере развития социального реагирования, в том числе при помощи активного вмешательства государства (как показали последующие марксисты — и социал-демократы, и коммунисты) возможно создание таких условий, когда происходит определенное выравнивание положения бедных и богатых, и на этой основе (после качественного скачка, означающего ликвидацию классовых противоречий, т. е. различий экономически бедных и экономически богатых) возможно движение в направлении не отмены функций государства, а их переход как бы в «дремлющее состояние». При этом марксизм предполагал, что не функции государства отмирают, а государство как субъект реализации этих функций заменяется другими институтами — органами самоуправления граждан. Иными словами, речь идет о том, что «засыпание» государства идет как раз вследствие возрастания вмешательства общества в социально-экономические процессы.
